Измена. Убивая любовь

– То есть мне отказаться от мысли забеременеть? – в непонятках просто тычу наугад, потому что реально не понимаю претензий его. – Мне тридцать, Иль. Мне не двадцать, улавливаешь? Время идет вперед, а не назад.

– Улавливаю, что ты становишься повернутой на этой проблеме, – поднимает голос.

– А назвать иначе не можешь? Как насчет того, чтобы сказать, что я пытаюсь решить эту проблему? Причем общую.

– Я уже даже не знаю, хочу ли я детей, – огорошивает своим заявлением.

– Ты… – теряю способность говорить, потому что это больно.

Смотрю на него и не придумав ничего лучше просто в слезах ухожу в спальню, запираясь изнутри.

Мы женаты восемь лет. Пять из них я пытаюсь забеременеть. Сначала первый год все казалось не таким серьезным. У всех пар ведь такое бывает. Потом пошел второй год, и тема перестала обговариваться с улыбкой. Потом пошли кабинеты врачей и кучи анализов. Нервы.

Мне назначили гормоны, от которых фигура изменилась в худшую сторону. Появился лишний вес, но не столь критичный, однако для моего психологического и морального состояния не шло в плюс.

Все попытки оказывались провальными и мои тесты все время были отрицательными.

И вот на сложном пути к материнству, я слышу его слова вместо поддержки.

Падаю на кровать и плачу. Чувствую свое бессилие и пустоту, которая давит меня тем, что я неполноценная, раз с дефектом каким-то оказалась. Еще мать Ильи постоянно намекает на это. А он вот так просто говорит, что не хочет больше детей?

– Малыш, прости, – слышу его голос за дверью. Но я молчу, потому что не хочу говорить, потому что он не понимает моей обиды от его слов, от самой ситуации и тому, что я банально боюсь. Боюсь, что это не поправимо, что он найдет другой способ стать отцом выставив меня за дверь. – Май, открой дверь?

Просит, хотя знаю, что мог бы легко сюда войти, если бы пожелал выломать дверь или взломать замок.

– Уходи. Я хочу побыть одна немного.

– Я не всерьез говорил, – продолжает через небольшую паузу. – И вовсе так не считаю. Просто я тоже на эмоциях, когда вижу в таком состоянии тебя.

– Ну, конечно. Видит он. И вместо поддержки добиваешь. Спасибо тебе.

– Майя, – знаю, что злится. Для него самое сложное говорить не глаза в глаза.

Почему-то ему важно серьезные темы обсуждать смотря прямо на меня. Видимо издержки его профессии.

– Выйди и поговорим обо всем, малыш, – голос уже более мягкий, но он задел меня слишком глубоко сейчас.

– Нет. Пойди погуляй. А я тут полежу.

Мы оба очень упрямые. Оба быстро заводимся и так же быстро отходим. Но порой именно Илья не видит границ в своей прямоте. Он забывает, что не на службе, что я женщина, что я жена. Говорит вот, как сейчас, а потом уже думает. А я так хочу, чтобы он сначала думал… обо мне думал, о моих чувствах, которые иногда задевает больно.

Он очень нежный мужчина, хотя по нему не скажешь этого на первый взгляд. Он ласковый и страстный одновременно. Это мне безумно нравится. Но насколько он нежен, настолько бывает жесток. И мне жаль, что он часто не видит этих границ.

Наше знакомство не было простым и банальным. Прежде чем встретить мужа, я почти попала в рабский кошмар, который мог стоить мне тела и души, даже жизни. И я никогда не забуду его доброты. Его благородства.

Как я могла не влюбиться в него? Как я могла не отдать такому мужчине сердце?

Мне было двадцать лет. В поселке, в котором я выросла мало перспектив «выбиться в люди» – как говорят у нас. Каждый это понимает и при любом случае удачном быстрей убегает подальше. Необязательно в столицу, главное, чтобы там, в другом месте, было с чего начинать.

Мы с Ларисой, моей одноклассницей, имели свои мечты. Родители, злоупотребляющие алкоголем, не стали помехой. И в итоге мы за своей мечтой рванули сразу после техникума.

Высокий рост, красивое лицо с яркими серо-зелеными глазами и пухлыми губами, почти идеальные 90-60-90. Конечно, мы грезили тем, чтобы стать моделями и сиять на обложках журналов, которые сами покупали иногда.

Год проработали с ней в одной кафешке и накопив немного, решились на фотосессию. Отправили фотки в несколько не самых популярных агентств и ждали.

Ждать пришлось долго. Уже и забыли о том, что анкеты заполняли. Как вдруг нас пригласили на кастинг. Обеих. Она натуральная блондинка, а я натуральная брюнетка.

Счастья было много. Кастинг прошли. Были названы дата и время, перечень документов.

Мы тогда мало осознавали, каким отвратительным бывает сыр в мышеловке для глупых девчонок вроде нас. Но приехали на место и поплатились.

Отобранные документы, избитые в кровь. Нас поместили в разные комнаты через стенку.

Оставался только дикий страх внутри. Даже боль не ощущалась такой сильной, как мысль о том, что это конец. И выбраться из такого кошмара не представится возможным.

Краткие провалы в сон от усталости и новые крики. По воплям стонущих девушек мы поняли, что нас уже не двое там, наивных дурочек попавших в плен своих желаний о красивой жизни, а гораздо больше.

Сколько времени мы там пробыли сложно сказать. В комнатах не было окон.

Матрас и ведро.

Минимум еды.

Когда за нами пришли, сил не было вообще. На сопротивления и попытки просто отмахнуться ушли последние. В итоге нас всех посадили в длинный грузовик или фуру, не знаю, и мы долго ехали почти в кромешной темноте. Дорога изнуряла. Жара на улице и внутри кузова доводила до обморока девушек. Порой казалось, что не хватало воздуха на всех. Выданные каждой бутылки воды давно были опустошены и начиналось обезвоживание.

Остановились мы только когда на улице была ночь. Судя по тому, что в щели больше не поступал солнечный свет.

Кто-то стал просить воды и кушать, но большая часть девушек молчала. Я стала звать подругу, но она не откликнулась ни разу, а через время мы услышали полицейскую сирену и выстрелы.

Их было много. Пули попадали и в наш грузовик. Девушки кричали. А я закрыла уши и старалась слиться с грязным полом. Лежала там и молилась о том, чтобы спасли, чтобы не убили никого. Но запах в помещении стал меняться. В нем стала прибавляться примесь металла, который вызывал тошноту.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – шептала и шептала, пока все не прекратилось.

Но пошевелиться было страшней.

Кто-то открыл двери и холодный воздух быстро сменил душный и вонючий, которым дышали мы. Но как много тех, кто еще дышал осталось, я не имела понятия.

Плотно закрытые глаза и уши. Я не знала кто там ходит рядом. Я лежала и шептала: «Пожалуйста».

– Эй, слышишь меня? – раздалось надо мной. – Все хорошо, слышишь?

– Пожалуйста. Не надо, – кое-как ответила. – Прошу вас…

Меня перевернули на спину сильные руки и в темноте комнаты, я увидела поблескивающие на одежде мужчины бляшки. Он был в черном, поэтому различить силуэт удавалось с трудом.

– Меня зовут Илья. Ты в надежных руках. Не бойся.

– Не нужно… прошу вас.