Сезон любви

– Согласен.

– Тут твой пахан приезжал, сказал не может дозвониться.

– Плевать. Его сын остался там дома, пусть сдувает с него пылинки, а ко мне не лезет.

– Ну если тебе интересно, я сказал, что ты улетел во Владик.

– Владик? – смеюсь, представляя, как он ищет меня по отелям черт-те где. – Спасибо, дружище.

– Я взял отпуск, жди меня в июле.

– Окей. Но не знаю, поселит тебя она здесь или нет, я еще не признался, что девушка не приедет.

– Посмотрим. Может, в другое место поселюсь. Все давай, я на работе.

– Пока.

Кладу чемодан на кровать и убираю на полки кое-какие вещи.

На улице ветрено, поэтому голубой свитер решаю надеть на эту прогулку.

Но не успеваю натянуть горловину, Лера стучит ко мне в дверь, и я иду открывать.

Ее смущение забавляет. А когда мы ступаем на пляжную полосу, я убираю все свои мысли куда подальше, потому что я наконец на море. Снимаю обувь и иду ближе к воде.

Небольшие волны ласкают ступни, а солнце играет на них бликами.

– Кайф.

Закрываю глаза, совершенно позабыв о стоящей где-то за спиной Валерии.

Оборачиваюсь и сталкиваюсь с грустным взглядом девушки, устремленным на мои ноги.

– Идем, – протягиваю руку, зовя ее за собой. – Вода хорошая.

Мало ли она боится заболеть.

Но на мою улыбку она только машет головой отказываясь.

Мне нравится, что берег каменистый. Песок я люблю меньше. Галька такая плоская и приятная, словно массаж. Ступаю по ней к девушке, и мы продолжаем ход.

– Не хочешь мочить ноги?

– Нет, дело не в этом. Я не купаюсь на море.

– В смысле? Ты живешь на самом берегу воды и не пользуешься таким даром? Стой, я понял. Ты как те богачи, что пресытились деньгами? Это очень жестоко с твоей стороны, – отшучиваюсь.

– Мои родители почти год назад утонули. В этом прекрасном когда-то море.

Я затыкаюсь так же быстро, как и начал говорить до этого свою чушь.

– Прости, Лера. Мне очень жаль.

– Спасибо. Двадцать восьмого июня будет ровно год. С того дня я не ступала в него. Кроме одного раза. Когда прошло девять дней с похорон, я ощутила жуткую злость смотря на него в окно и выскочила, удостоверившись, что дочка спит. Я вошла по пояс и начала кричать, хлеща руками по воде.

Я молча шел рядом, потому что мне нечего было сказать ей.

Мне было искренне жаль ее потерю и словами такое не выскажешь и наполовину.

– Самое жестокое, что я не смогу как следует их помянуть и погрустить в годовщину, потому что это и день рождения Агаты.

– Твоей дочери?

– Да, ее зовут Агата, – ее голос смягчается, когда она говорит о ней.

– Жестоко.

– Я перенервничала и родила ее раньше. Благо все прошло хорошо, так как она полностью сформировалась в утробе. Я бы не пережила еще и ее потери.

– А что насчет отца этой малышки? – смотрю на коляску, откуда выглядывают самые крошечные ступни, которые я только видел в своей жизни. – Он моряк дальнего плавания? Или работает на нефтяной скважине вахтой?

Она улыбнулась, и я был рад, что шутка удалась. Ей не идет грусть, в этом я только что убедился.

– Нет. Отец моей дочери работает инженером на железной дороге.

– То есть мне надо готовиться к тому, что какой-то мужик может внезапно завалиться домой со словами: «Ты кто на хрен такой?»

– Точно нет, – теперь она рассмеялась.

– Нам лучше уточнить этот момент. Потому что я могу встать на защиту и в итоге твой жених будет не очень красивым на свидании и придется выключать свет.

Лера хохотала, забавно вытирая глаза и вздернутый нос.

– Ты смешной.

– Впервые слышу. Обычно моя характеристика скудна и неинтересна. Ну так что насчет моего вопроса?

Сую руки в карманы штанов и пинаю босыми ногами камешки.

– Нет. У меня нет парня и мужа тоже. А отец моего ребенка просил сделать аборт, когда я ему рассказала о своем положении. Но должна отдать ему должное, после ее рождения он признал отцовство и официально платит алименты.

В голове я уже презирал этого чмошника.

– Ну и мудак. Сколько он платит на ребенка, которого признал?

– Тридцать процентов от своей зарплаты. Это примерно пять тысяч.

Я остановился. Реально. Будто кто-то внезапно поставил передо мной стену.