Развод. Я не хочу её терять

– Попробую из «сына», получить «дочь». У тебя ведь вышло.

– Знаешь, милая, – опускает плечи и трет руками лицо, – я здорово устал. Ехал к тебе всю ночь. Я хочу спать и…

– Тогда иди, – соглашаюсь с ним. – Иди спи. Отдыхай. Делай что пожелаешь.

Так много безразличия в моем голосе, что самое холодно от него.

– Мы поговорим с тобой позже.

Делает шаг ко мне, но я, грозя пальцем, останавливаю.

– Стой на месте.

– Настя, – он хмыкает и закатывает глаза, будто считает мое поведение детским и капризным. – Мы все обсудим. Это все просто ерунда и ты это знаешь. Я люблю тебя, милая.

Признание будто скрежет металла о металл. Передергивает всю. А он разворачивается и идет в спальню.

– Игорь, – зову его, оставаясь на месте. Он поворачивается, и я замечаю, как напряжены его плечи, все тело кричит об этом. – Если ты хочешь поговорить со мной, что-то сказать, у тебя есть шанс сделать это сейчас. Если нет, то забирай свои вещи из комнаты и уходи.

Мужу требуется несколько секунд понять смысл моих слов. Затем он спешит в нашу спальню и замирает на пороге, смотря на ряд сумок и пакетов.

– Ты что шутишь?

– Это мало похоже на шутку, Игорь.

– И ты чертовски права, – он срывается на повышенный тон. – Ты собрала все мои вещи?

– Да. Поверь, я ничего не забыла. Можешь не переживать об этом. Даже кружку положила.

– Какая к черту кружка? Ты меня из дома выставляешь, за какую-то паршивую смску.

– Смска и правда была паршивой, тут я с тобой согласна. Это был шаблон, не так ли?

Он смотрит с непониманием на лице.

– Боже, неужели я угадала?

– Насть, – Игорь снова возвращает самообладание и превращает свой голос в сладкую патоку. – Ты ведь понимаешь… Нет, ты знаешь, как я тебя люблю. Прошу, просто…

– Просто дай мне свой проклятый телефон, Наумов, – протягиваю руку.

– Безумие, – запускает руки в волосы и нервно проводит по ним с макушки на затылок. – Чего ты добиваешься?

– Если честно, уже сама не знаю чего. Я надеялась на то, что мой муж будет честен со мной прямо сейчас, – чувствую, как дрожит нижняя губа и слезы подкатывают. – Что ему хватит смелости признаться в том, что, итак, отвратительно, источает запах подлости. Что будет иметь уважение ко мне хотя бы сейчас. И по сути, твой отказ давать телефон все подтверждает. Нет смысла просить его дальше, ты абсолютно прав.

– Малыш…

– Уходи, – останавливаю его попытку закопать меня в лживых словах.

– Настя, я ни за что не уйду. Тем более, когда ты в таком состоянии.

– Состоянии, в которое окунул меня ты самолично? Неужели ты думаешь, что останешься тут? Нет, Игорь. Я не знаю, о чем ты думал. Я не знаю, на что ты рассчитывал. Но я говорю тебе, уходить.

– Это была простая ошибка в слове, милая, – его голос приглушенный, он как всегда, успокаивающий и мягкий.

Рыдания сотрясают нутро, потому что я хочу ему верить. Я очень хочу вернуться во вчерашний день и прожить его снова, но, чтобы он не закончился так, как было.

Я хочу, чтобы не было лжи… и чтобы не было этой боли. Ведь мне больно… так адски больно.

Я делаю к нему шаг и вижу, что он ждет. Прикосновений. Ждет слов, после которых сможет обнять. Слов, в которых я буду говорить о том, что верю.

– Тогда дай мне свой телефон, Игорь, – почти умоляю его сделать это.

Смотрю в глаза, размытым взглядом, подняв голову.

– Прошу…

Он трогает кончиками пальцев мои слезы и растирает их по коже. Смотрит, как всегда, глубоко в меня, хочет избавить от боли, отнять мои слезы. Но в итоге убивает дальше.

– Я люблю тебя, больше всего на свете, родная. Но я не дам тебе мой телефон, Настя.

И вот, я уже наблюдаю со стороны, как моя оболочка все еще стоит и ждет последние слова, а душа падает на пол и разбивает на миллионы осколков у наших ног.

– Я хочу, чтобы ты мне верила, – продолжает он.

– Я верила… – голос ломается и хрипит. – Всегда верила, Игорь. В этом, видимо, и заключалась моя беда. В том, что я верила тебе так же безоговорочно, как матери любят своих детей, – отхожу на несколько метров назад, стирая влагу с лица, делая его жестче. – А теперь уходи.

– Настя…

– Проваливай, сказала, – кричу ему и отворачиваюсь.

***

Вот и все. Я упавший лист осени.

Вам меня уже не возродить.

Да и с ним не встречать старость с проседью,

Чашу жизни, нам вместе не пить.

Вот и все. Все кончается, рушится

И песком заметает следы.

Но океаны земли не иссушатся,

А любовь моя, в пепел сгорит.