Предчувствие

– А тебя устраивает?

В первый раз в жизни Мия увидела у него растерянный взгляд застигнутого врасплох человека. Даже так… Она усмехнулась, с лёгкостью оттолкнулась от двери.

– Подумай над моими словами. – И вышла, оставляя оппонента в смешанных чувствах.

С этого дня марафон Владислава закончился, и Мия почти облегчённо выдохнула. Вот только новых кадров с Инес в главной роли так и не появилось. Тут любому стало бы понятно – проблемы в русско-французском раю на лицо. Это временное затишье принесло столь желанный покой в душу юной балерины, ставшей наконец солисткой. Пока на свои девятнадцать лет, прямо во время праздника, проводимого исключительно в кругу любимой бабушки, она снова не заметила перед глазами проскользнувшие фрагменты: уже привычное смуглое тело, те же глаза, чёрные волосы, и до тошноты счастливое выражение лица. На следующей общей репетиции Мия просто констатировала во всеуслышание факт:

– Помирились.

Инес смутилась, как всегда опустила голову, будто пытаясь найти что-то очень важное на гладкой поверхности начищенного до блеска пола. «Ищет свою совесть» – мысленно решила Мия и продолжила упражнение, убеждая себя с каждым движением, что ей всё равно. Только, будь оно неладно, это чистой воды ложь.

Она научилась улыбаться так, чтобы другие верили мнимому счастью, училась на наглядном примере у лучшего из притворщиков. Потому, когда Инес утянула её в перерыве на разговор и начала нести какую-то чушь, Мия потянула края губ так искренне, что сама почти поверила, и кивала всё, кивала: «Да-да, конечно, Инес, всё нормально, подумаешь, ты просто спишь с моей родственной душой, с кем не бывает, всё отлично, всё шикарно», – даже мысленно повторяла каждое сказанное слово, а стальной цветок внутри раскрывался всё больше, выпуская из плена своих лепестков ядовитый газ под названием «ревность».

Полгода пролетили, как один день. День сурка. Владислав был на удивление добр, часто старался ненароком коснуться, лишний раз обнять или похвалить. Инес осталась такой же скучной и тошнотворно вежливой со своей непонятно откуда взявшейся заботой. Один только Ландау продолжал стандартно сыпать обещаниями вырвать ноги и засунуть туда, где им самое место, потому что у его подопечных из пятой точки, по его же словам, росли совсем неподходящие агрегаты, которыми они перебирают по паркету, называя себя артистами кордебалета.

Приближающаяся осень тёплым ветром занесла счастливую новость с запада. Алекс должен был вернуться из очередного тура. Это событие внесло разнообразие в скучную жизнь и кислую физиономию Мии оживило получше молодильных яблок. Её энтузиазм разделяла только Камилла, соскучившаяся по старшему брату.

А Мия просто была рада. Очень-очень рада. Рядом с другом она почти не замечала боль, ту самую, что въелась в неё, засела внутри, распространилась по каждой клеточке, каждому атому, с которой она просыпалась и засыпала ежедневно на протяжении нескольких лет. Она считала дни до приезда Алекса и предвкушала желанную пустоту в мыслях и свободу в душе, дарованную его безмятежностью. Потому, когда они наконец встретились после разлуки, она буквально впечаталась в возмужавшую фигуру со всей силы, практически прилипла к нему, отказывается отлипать до самого его дома.

Естественно, постоянно находиться у Алекса она не могла, но те редкие ночёвки, которые они проводили втроём с Камиллой стали спасением. В эти дни ночные кошмары становились не так страшны, ведь можно было просто подойти к дивану, где лежал её друг, подвинуть, лечь рядом и обнять крепко-накрепко, до хруста в рёбрах, до нехватки кислорода, и ощутить молчаливую поддержку.

– Лекс всё понимает! – По-детски хвасталась Мия.

– Алекс делает по-другому. – Хмурилась она.

– У Лекса получается лучше. – И фыркала.

Она совершенно не понимала, почему на неё злятся, да и не хотела об этом думать, пока Камилла имела неосторожность поинтересоваться в присутствии Славы не является ли Алекс её, Мии, соулмейтом.

Мия поперхнулась водой, зашлась кашлем и шокировано посмотрела на подругу, словно видела впервые, а затем взяла себя в руки, растянула губы в самой широкой улыбке из личного арсенала и нахально выдала:

– А что, если так?

Камилла не знала, что ответить, видимо брат не очень любил с ней делиться личным, а стоящий рядом Владислав чертыхнулся и куда-то ушёл. Одна только Инес промолчала, став ещё более мрачной, чем в последнее время. Мие было плевать, она была собой довольна, даже воодушевлена произведённым фурором и почти уверена, что завтра об этом будут говорить абсолютно все, кто имеет хотя бы косвенное отношение к их узкому кругу.

Она переоделась, собрала сумку и направилась к Ландау, чтобы поставить перед фактом: «На сегодня тренировка окончена, у меня важные дела с очень важным человеком». На подходе к тренерской она различила знакомый голос, но не успела услышать, что именно говорит Владислав, зато ясно разобрала слова, произнесённые в ответ:

– Если разорвал связь, обратно её уже не восстановить, Слав. Это навсегда.

Дамоклов меч опустился, отсекая лишнее. Железный цветок, заменяющий сердце, полностью распустился, демонстрируя своей владелице сердцевину из тех же шипов, что пронзили её полностью.

Мия мигом оказалась на улице. Мир казался ей чёрно-белым, а дыхания катастрофически не хватало. Больше не было нужды ломать голову над поведением своего соулмейта, не надо было гадать зачем тот так часто ошивается рядом, всё стало ясным в одночасье. Владислав просто хотел восстановить связь со своей родственной душой. Хотел, но не мог, у него не получалось. Что-то горячее жгло глазницы, и Мия прикрыла веки. Она знала: слёз не будет даже если попытаться расплакаться. Сделала шаг в лишённом красок мире, ещё один, и ещё. Сорвалась на бег, пока не ворвалась прямиком в опаляющие своей искренностью объятия.

Мия схватила друга под руку, повела его через улочки, петляя по дворам, пока ноги не устали окончательно. Алекс всё это время хранил молчание, не спрашивал, не интересовался, и она была ему за это благодарна, как никогда. Они остановились на безлюдной аллее, на улице уже потемнело. Мия затормозила просто посреди дороги и застыла, а потом её прорвало. Она рассказала всё, даже произошедшее во Франции, заикнулась о своём цветке и закончила подслушанным разговором.

– Ты тоже думаешь, что это невозможно? – Сказала она непривычно хриплым голосом.

– Хочешь, чтобы я солгал или сказал правду?

Очень интересный вопрос, ведь даже если Мия выберет ложь – правда будет понятна с первых же слов. Само наличие альтернативы предполагает неблагоприятный исход. От этого стало нестерпимо вдвойне.

– Я – не полная, понимаешь? – С надеждой обернулась она к Алексу. – Мне его не хватает, очень. Ведь я была готова стать даже просто дополнением к нему, но он сам оттолкнул. Так зачем это делать? – И совсем тихо, после судорожного вдоха: – Без связи у нас не получится, да?

– Это никогда не закончится. – Если рубить, так окончательно. – Ты будешь тянуться, будешь любить, закроешь недостающий участок, но это не гарантирует тебе взаимность.

«Спасибо за честность» – хотелось ей ответить, но в этот момент разум опять заполнило видение. На сей раз всё было как-то по-другому, вроде была Инес, но тут кто-то ещё… В поле зрения попал ещё один человек, тоже девушка, русая и с веснушками по всему телу. Их трое, и Инес казалась совсем уж разбитой.

Мия вынырнула из ярких картинок, словно утопающий из проруби, задышала тяжело, пальцами цепляясь за вовремя поддержавшего её Алекса, задрожала. У неё давно не было так, чтобы сбивало с ног. Она почти пришла в себя, хотела снова поблагодарить, но было одно «но», которое настойчиво стучалось в мысли, заставляя обратить на себя внимание. Владислав явно хотел восстановить связь с родственной душой – да, ему тоже чего-то не хватало – безусловно, но за всё это время не было ни одного ощущения чужой боли – вот оно, то самое противоречие. Сейчас Мия ощущала себя не более, чем затычкой в душе именитого балеруна, просто средством, способным закрыть протекающий участок.

Дрожь разрасталась, тело уже откровенно трясло, и если бы не сильные руки Алекса, она наверняка б уже осела на асфальт. Холодные капли попали на чужие плечи, на её щёки, затекли за воротник, и только тогда Мия поняла, что идёт дождь. Они так и стояли в обнимку под разрастающимся ливнем, промокая насквозь и разделяя одну боль на двоих.

Глава 2. Друг

В квартиру друзья завалились измотанные морально практически под ноль, мокрые и замёрзшие. Бабушка наверняка уже спала, поэтому, без задних мыслей, Мия начала раздеваться прямо в коридоре. Алекс последовал её примеру, и она чисто случайно скользнула взглядом по его идеальному телу, слишком идеальному, пожалуй. Мия подметила только странный шрам у того под рёбрами, нахмурилась, сгребая все вещи в одну кучу, и тут её словно током прошибло. Резко развернувшись, Мия схватила друга за руку и с неприкрытой яростью практически прошипела:

– Где твоя метка, Лекс?

Тот вздрогнул, приоткрыл губы, будто хотел что-то сказать, но ничего не вышло.

– Идиот! Где метка?!

Алекс молчал, и Мия начала судорожно шарить по его телу в поисках хотя бы намёка на отметину, но ничего кроме проклятого шрама на боку у него не было. Вот теперь стало действительно страшно, голос сел и руки тряслись, как у алкоголика:

– Лекс, ты же не… Ты же не избавился от неё? Когда предназначенный умирает, я знаю, она темнеет, становится, как обычная татуировка, а у тебя и этого нет… Этот шрам – это же не… Скажи мне, что ты не сделал такой глупости! Без метки дольше месяца никто не выживает!

Она уже была на самой грани, схватила друга за плечи, встряхнула, с надеждой всматриваясь в тёмные глаза, когда ощутила мягкую ладонь у себя на шее, а чужой тембр, обволакивая, принялся успокаивать:

– Я от неё не избавлялся, смотри. – Он притянул чужую руку к шраму, давая его ощупать, прочувствовать, ведь тот давно уже затянулся.

Мии прерывисто, с облегчением выдохнула и уткнулась лбом в смуглую грудь, не ощутив при этом ни малейших неудобств или смущения.

– Я бы не смогла без тебя.

– Прости.

– И всё же… – Так и не поднимая головы, она поинтересовалась: – Где твоя метка? В трусах? – Со смешком.

– У меня её нет, – явно с неохотой ответил Алекс.

– Но как так? Разве такое вообще бывает?

Мия наконец отстранилась, а тот только неопределённо покачал головой, подталкивая её в спину и заставляя пройти в ванную.

– Давай сначала согреемся, а потом я расскажу. – Снова обещание, которое он точно сдержит.

Когда они уже уселись на кухне, согретые после душа, и заварили горячий чай, Алекс решился и начал медленно, словно неуверенный в том, следует ли такое говорить, свой рассказ:

– Есть один способ разорвать связь душ после их соединения, но это очень опасно. Он действует также и в том случае, если связь установлена, но один из пары не принял второго, а второй тоже хочет избавиться от этого.