Мое сгоревшее пальто
Мерцеклеверная соль
– Мерцеклеверная соль. Серьезно?
– Только свежедобытая. Никакая другая моей коже не подходит.
Теперь они обсуждают соль для ванны? Что за нелепица!
– Бросайте дурачиться. Вы наверняка заметили, что у вас жар. Вас жжет магия. Вам нужна помощь.
Она скатала записку с сумасбродными требованиями в маленький шарик. За кого вообще этот тип ее принимает?
– Возможно. Поэтому вам следует поторопиться. Если хоть один пункт не исполните, готовьтесь вместе затягивать похоронную песнь.
– Вы блефуете.
– Может быть. А может, и нет. Вы действительно хотите проверить, принцесса?
Она скрипнула зубами.
– Я так и думал, – сказал он. – А теперь оставьте меня одного. Я устал. Магия отнимает много энергии. Возвращайтесь завтра утром, тогда и поговорим.
Вдруг его голос прозвучал обессиленно, и не будь ее возмущение так велико, она бы, возможно, даже забеспокоилась о нем на мгновенье. Мэй еще крепче сжала записку, подавляя желание разорвать ее на клочки. Мерцеклеверная соль! Он что, собрался разжаловать ее в камеристки?
– Это напрасная трата времени. Зачем вам вообще этот хлам? – прошипела она, но он ничего не ответил. Мэй простояла под дверью еще несколько минут, мечтая, чтобы его стервятник побрал вместе с его списком.
* * *
В Мэй все кипело.
Она прилетела обратно в свои палаты и уже несколько часов размышляла о своем разговоре с бескрылым. Его бесцеремонность заставила ее в рекордные сроки потерять свое и без того небезграничное терпение. А эти его требования? Курам на смех! Как ни противно ей было за это браться, Мэй чувствовала, что для того, чтобы скорее пробиться к нему, она должна их исполнить. Сейчас они все зависят от него, а он мог натворить немало бед, если не станет сотрудничать.
– Я пришел так быстро, как смог.
Мэй повернулась и увидела, как Риз входит в открытую Нарой дверь.
– По-твоему, это быстро? – Мэй посмотрела на часы. – Снова дрался?
Она скользнула взглядом по его изогнутому носу и высоким скулам и остановилась на ране над бровью. Целитель хорошо сделал свою работу – на мете рассечения оставался только тонкий бледно-розовый шрам, который исчезнет через несколько дней.
– В порядке исключения, нет. Я был на важном собеседовании. – Он стряхнул пылинку со своего красного сюртука. – Не поверишь, некоторые из нас действительно вынуждены работать.
– А именно кутить ночь напролет, играть в карты и околачиваться в пивнушках?
Риз ухмыльнулся:
– Я так и сказал.
Она демонстративно закатила глаза, но его хитрая улыбочка была такой заразительной, что подняла ей настроение.
– Из-за чего ты на этот раз сцепился с Клайдом?
– Ах, это. – Риз сцепил челюсти. – Он продолжает обвинять мою семью в смерти его отца. Хотя мы лорда и пальцем не тронули.
Их семьи враждовали уже не одно столетие. А началось все с того, что прапрапрадед Риза якобы что-то украл что-то у семейства канюков. Что именно, никто уже не помнил, но взаимного презрения это не умаляло.
Когда же год назад отец Клайда бесследно исчез, то Даллонов, семью Риза, сразу же обвинили в том, что это они с ним что-то сделали. По мнению Мэй, упрек этот был совершенно безосновательным, особенно учитывая, что расследование вообще ничего не дало.
Лицо Риза сделалось еще мрачнее, и он вопрошающе посмотрел на Мэй.
– Хватит обо мне. Как у тебя дела?
Мэй вздохнула:
– Бывало получше.
Риз понимающе кивнул и приобнял ее за плечо.
В детстве они проводили вместе каждую свободную минуту, подшучивали над соседями, изучали Золотой квартал и залетали так высоко, что оттуда едва могли разглядеть город. И даже тот факт, что в Играх богов они были противниками, и она пусть не на много, но обошла его, не разрушил их дружбы.
– Мне нужна твоя помощь.
Мэй указала на два кресла у низкого столика и села.
– Речь о бескрылом, да? Придворные только о нем и говорят. Небесные князья вне себя.
– Что тебе о нем известно?
– Мы с моими людьми поспрашивали народ. Пошли под прикрытием: кто травником переоделся, кто рыбаком, кто картежником. Мы побывали в самых темных уголках Тарроса, и на заводах, и в трактирах. Единственное, что дошло до нашего слуха, – это сплетни. Одна неправдоподобнее другой.
Такой результат не мог не тревожить. Риз, как никто, умел добывать информацию и значился официальным осведомителем совета. Мэй недовольно толкнула стоящее на столе блюдо с печеньем.
– Ты смотрел в городском архиве?
– Да, первым делом. Но не нашел о нем никаких записей.
Мэй потянула нижнюю губу, уставившись на вышитый на сюртуке Риза герб, изображающий лебедя с расправленными крыльями. Вдруг она вспомнила о том, как бескрылый без труда руководил ворами, головорезами и изгоями.
– Хоть у него и нет крыльев, его влияние в Тарросе велико. Его боятся и уважают. В равной степени.
– В этом и заключается проблема. – Риз скривил рот. – Тарросцы отказываются о нем говорить. Ни за вознаграждение, ни под страхом заточения.
Зеленые глаза Риза беспокойно сузились, и мелкие волоски на руках Мэй встали дыбом.
– И это еще не все, верно?
Он вздохнул и вытащил из внутреннего кармана сюртука сложенные «Клювестия».