Магия во мне

– Извини, но нам придется остаться как минимум на пару дней, – объяснял Вейн. – Мы двадцать минут назад телепортировались сюда, ты еще не успела восстановиться после такого стресса. В противном случае, твой организм даст сбой, ты еще слаба. Тем более после того, что сейчас случилось, – Вейн озирался по сторонам, всюду лежали осколки от битой посуды, а затем бросил недовольный взгляд на Джулию.

Я была очень рассержена, проводить несколько дней с этой сумасшедшей не было абсолютно никакого желания. Под рукой у меня оказалась маленькая серебряная чайная ложечка, я взяла ее и сжала, словно бумагу, в кулак, а затем, бросив кусок железа обратно на стол, вышла на улицу. Кухня была очень светлая, так как большая часть стены была стеклянной, в которой был выход на террасу. Не став доходить до двери, я прошла сквозь застекленную стену дома и присела в кресло папасан, смотря вдаль горизонта, где море соприкасалось с небом.

Только я успела выйти из дому, как Вейн, выругавшись на Джулию, пошел следом за мной. Он попытался меня успокоить и попросил немного потерпеть. Я неохотно согласилась с ним, так как он не собирался отставать от меня, и, немного посидев, вернулась на кухню. Здесь все было хуже, чем казалось на первый взгляд, я уже представляла, как расстроится Патриция, ценительница эстетики во всем. Мне было немного стыдно за такой беспорядок по моей вине и хотела помочь, но Мэтью предложил отложить эти заботы, сказав, что сам вместе с Джулией разгребет все, и отвел меня на второй этаж, показав мою комнату. Я все же была упорной и, кинув сумку с вещами на кровать, вернулась на кухню. По пути Мэтью заскочил в свою спальню и вернулся с какой-то, слегка потрепанной, тетрадкой.

Не дожидаясь, когда кто-то начнет шевелиться и что-то делать, я начала собирать фарфоровые черепицы с помощью телекинезной способности, на это ушло не больше минуты, и поинтересовалась, куда можно их выбросить. На меня посмотрели, как на дурочку.

– Зачем их выкидывать? Ты что ни разу не пользовалась заклинанием реконструкции? Я недавно записывал его себе в тетрадку, но не успел выучить. Сейчас найду, – Мэтью начал листать листы тетради, в поисках нужного.

Я была немного в недоумении: я впервые слышала, что так можно. Мэтью был удивлен не меньше моего, и попросил объяснить, ведь очень странно было, чтобы маг не знал о таком заклинании, так как рано или поздно что-то разбивал, учитывая тот факт, кем я была.

– Понимаешь, я недавно стала осваивать свои способности, буквально месяц назад. До этого я не знала, что маг, – объяснила я; эта история очень заинтересовала их. – Хм… Ладно. Когда мне было семь, меня сбил автобус, и я потеряла память. Родители хотели защитить меня, ну вы сами понимаете от кого, поэтому решили, что это легло им только на руку. Все эти тринадцать лет, я была обычным человеком. Но потом вокруг меня образовался щит, от которого грозила большая опасность для меня и всех, он не впускал магию внутрь и не выпускал наружу. Так они решили мне во всем признаться, а теперь я обучаюсь магии… Думаю, этого достаточно.

Все странно переглянулись между собой, как будто ведали то, чего не знала я, но не стали говорить вслух. Все это показалось мне подозрительным, но только я хотела спросить, как Мэтью задал довольно-таки мудрый вопрос, он сразу заметил в этой истории один подвох: «А как твои родители узнали, что вокруг тебя возник, как ты его назвала – «щит», если ты вела человеческий образ жизни?».

Это был порядком цепляющий вопрос. Перед глазами всплыли воспоминания: я лежу на полу рядом со стулом со сломанной ножкой в кабинете Кованы, в воздухе дым от воспламенившихся документов, повсюду на полу осколки от взорвавшихся ламп, потрескавшихся рамок с фотографиями и разбитого окна…

– Эмма, все в порядке? – обеспокоился Вейн моим молчанием, было заметно, что я задумалась о чем-то.

Я не могла рассказать им это… Я тут же вспомнила о том, что нужно бы поскорее прибраться и перевела разговор на то, что мне не терпелось увидеть, как действует заклинание. Никто не стал меня заставлять что-то говорить и Мэтью начал читать заклинание: «Colligere omnes particulas, Partum a priore forma, Revertatur retro tempore, Ad re-gluten eos [Собери все по частицам, Создавая прежний вид, Поверни обратно время, Чтобы снова склеить их]». Так как у меня потихоньку начинало получаться распознавать языки, на этот раз я не слышала шепот, а четко распознавала слова этого мертвого языка, это звучало словно стих. К моему удивлению и слова оказались уж слишком легкие, я ожидала чего-то более сложного. В это же мгновение подул легкий ветерок, и все черепицы поломавшейся посуды начали соединяться воедино, кусочек за кусочком, восстанавливая разбитые тарелки и кружки. После окончания данного процесса, оставалось навести порядок и расставить все по местам.

Когда приехали Патриция с предками и вернулся Дэвид, никто даже не подозревал, что было сегодня, даже следов не оставалось от вечернего инцидента.

После ужина, мы пошли в гостиную, Патриция обещала мне показать свою скромную каморку и дать зелье для памяти. Пройдя в зал, на глаза бросилось большое, почти на всю высоту стены, полотно с изображением трех ведьм, варящих зелье в большом котле посреди глухого леса под полной луной. Оно было притягательно и таинственно своею необычностью.

– Оу, не бери в голову, этому полотну не более пяти столетий! Тогда сжигали на костре ведьм. Выглядит жутковато, но такова традиция, оно досталось мне от мамы, маме от бабушки, а той в свою очередь от моей прабабушки ии… Не буду тебя мучить, – Патриция решила, что эта история будет для меня скучновата. – Поможешь отодвинуть? – намекала она на полотно. – Оно, однако, играет одну роль в этом доме…

Я не понимала, что имела ввиду Патриция, так как кроме пустой стены за полотном ничего не видела. «Оccultatum become visible!» – произнесла она и на стене начали проявлять непонятные узоры, и чем четче они проявлялись, тем больше было понятно, что там дверь.

В каморку спускалась лестница в узком темном проходе, было немного мрачновато, но вполне подходило для данного места. Внизу же было просторно и на удивление светло. Много сервантов с различными сушеными травами, а также живыми растениями из Миррайи, цветы буквально шевели своими стеблями и листочками, словно извиваясь в танце. Это было изумительно. На свободных стенах висели сушеные лягушки, привязанные лапками к веревке, а также перья, чьи-то когти, мышиные хвосты и другая дурность. Я больше не могла на это смотреть и тут же отвернулась. Посреди комнаты стоял небольшой котел. Дальше я заметила полки с книгами, как Патриция позвала меня. У нее был застекленный шкаф со склянками с зельями и одно было готово для меня.

– Вот, держи! – протянула она мне маленький пузырек, на листочке, привязанному к нему словно бирка, было расписано для чего было это снадобье. – Это конечно не зелье, но помочь должно. Это эликсир для воспоминаний, он немного залежался, но думаю, не должен значительно утерять силу. Пока выпей его, а завтра я сворю тебе новый, из свежих трав.

– Эликсир? И чем же он отличается от зелья? – мне стало любопытно.

– Ох, все намного сложнее, чем я предполагала! Зелье, это серьезная магия, а эликсир так, баловство. Если бы я дала тебе зелье, то ты бы в эту же секунду вспомнила все, что не помнишь. Но я сварить не смогу его по многим причинам: во-первых, нету некоторых ингредиентов, которые можно достать только из Миррайи, а во-вторых, это настолько занимательный процесс, что здесь варить его будет просто небезопасно. Этот эликсир влияет лишь на воспоминания, а не на твою память, то есть ты можешь вспомнить что-то частично либо в здравом уме, либо во сне. Также его пьют, чтобы вспомнить какую-либо определенную ситуацию, но нужно конкретно сосредотачиваться, что именно ты хочешь вспомнить, иначе тебе может вспомниться похожее на тот случай, что ты ищешь, но не то. Но, так как у тебя такой особенный случай, не гарантирую, что этот пузырек тебе чем-то поможет. Ты ведь можешь и сама сокрыть вход к своему прошлому, так же как и с твоей защитой – Дона все рассказала.

– Да, я поняла, спасибо Патриция! Выпью его попозже, – согласилась я, от воспоминаний начинало угнетать.

Незадолго до сна, я опустошила пузырек с эликсиром и крепко уснула. Этой же ночью мне приснился странный сон: «Там была моя школа, снова первый класс. Я проходила вдоль школьного ограждения в сторону входа. Замечаю школьный детский автобус, он то ли ехал, то ли стоял, было не понять. Я прошла еще пару метров, прежде чем заметила, как он начал быстро приближаться в мою сторону. Колеса автобуса будто бы скользили, и его сносило словно по льду поперек дороги, несмотря на то, что на дворе была осень. Я стояла на месте и не могла пошевелиться, автобус приближался все ближе и ближе, но ноги будто приросли к месту, еще чуть-чуть и…». Я проснулась, с визгом поднявшись с подушки. Надеюсь, никто не услышал.

Все было так странно, неужто эликсир так повлиял на меня. Это не казалось воспоминанием, так как было ощущение, что я и до этого это знала, как все случилось, но возможно я все накручивала себе. Однако этот сон был не просто так… Я это чувствовала.

Спустя пару минут в дверь кто-то постучал. Поднявшись с кровати, я открыла дверь. Это был Мэтью. Он переживал за меня. Не знаю каким образом, но он пришел сюда на мой страх. Похоже, что я так прочувствовалась этим сном, что весь дом был буквально пропитан моими переживаниями. Я пропустила Мэтью в комнату и закрыла дверь. Я была сама не своя после того сна. Там все было так реалистично, словно это было наяву. После такого, желание вернуться в постель и уснуть, как рукой сняло. Мэтью предложил мне помочь, чтобы я смогла упокоиться. Но мне нужно было над этим подумать. Он, конечно, объяснил мне, что беспокоиться не о чем, что это никак не отразится на моем здоровье или памяти, просто немного снимет тревожность, чтобы я смогла уснуть, но чувство сохранности было сильнее, однако ему удалось уговорить меня и, надеюсь, не своею способностью.

Все же контролировать мое состояние Мэтью было труднее, чем чувствовать. Видимо я была очень эмоциональна, с насыщенным восприятия мира, от чего Мэтью так легко было воспринять мое состояние. Он подсел ко мне поближе, в плотную заглянул в глаза, пытаясь проникнуть в мое сознание, в какой-то момент даже ладони расправил около моих висков. Это было так забавно, что я не могла сосредоточиться, и вместо этого с улыбкой таращилась на него. Похоже, что Мэтью с этим не справлялся!

Внезапно, в комнате появился Вейн. Наши спальни были рядом, я предполагала, что он мог услышать в комнате голоса и поэтому переместился ко мне. Представляю, какую картину он видел. Что еще можно подумать, увидев парочку, в спальне с приглушенным светом светильника, в пижаме и с протянутыми руками к лицу! Обычно так сидят, перед поцелуем или чем-то подобным, да еще и эта кровать! Я тут же вздрогнула и соскочила с постели, а Мэтью лишь отсел.

– Вейн, это не то, о чем ты подумал! – начала я зачем-то оправдываться, мне было больно от того, что он мог подумать обо мне.

Вейн бросил украдкой взгляд на Мэтью и отправился к выходу, я в свою очередь выскочила за ним, пытаясь остановить и объяснить, что ничего не было.

– Мне плевать что у вас там было! Я не твой парень, не нужно ничего объяснять мне, – злился Вейн, собираясь войти в свою комнату.

– Что же ты так взбесился, раз я для тебя ничего не значу? Вейн, ты дорог мне! – я была так взволнована, ведь уже второй день подряд так разочаровываю его, мне не хотелось терять Вейна, и слова словно рекой лились из меня, что лишь высказавшись, я поняла в чем призналась и замолчала, остановившись около него.

В эту же секунду Вейн прижал меня к стене, одной рукой он уперелся о дверь своей спальни, другой приподнимал мой подбородок, чтобы видеть мое лицо. Я вся покрылась мурашками, дрожащее дыхание выдавало меня. Он склонился надо мной так близко, что все нейтральные частицы в воздухе начинали заряжаться, притягивая нас к друг другу. Рука Вейна, ласкающая мою шею и подбородок, дрожала, нежно скользя по ним, он еле сдерживал себя. Не передать словами эту сладкую муку…

– Эми, – произнес он трепетным, чуть слышимым голосом, склонившись надо мной, – ты не представляешь, как много значишь для меня!

Мы были на грани, чтобы искра вспыхнула страстным пламенем, как открылась дверь моей спальни, из нее выходил Мэтью. Вейн в это же мгновение исчез, оставив меня одну. Мэтью решил, что мы с Вейном поссорились из-за него, но я, промолчав, проскользнула мимо него и захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Я захлебывалась в эмоциях и переводила дыхание. Я в первые испытывала такие сильные чувства, нас словно притягивало друг к другу. Я не могла забыться. Однако в тоже время меня терзали мысли о том, что Мэтью мог увидеть нас вместе.

Следующим утром, во время завтрака, я старалась не обращать внимания на Вейна и вовсе не пересекаться с ним глазами. Мэтью же пытался выяснить у Вейна, все ли нормально после вчерашнего, объясняя, что хотел мне помочь.

После, мы с Патрицией отправились варить эликсир. Наполнив котел обычной водой, она сунула мне в руку черную шляпу с мантией.

– Это для безопасности! – объяснила Патриция. – Не думала же ты, что варить эликсиры, это так просто? Одна лишь капля, попавшая на тебя из этого котла, может привести к беде. Твои вещи и волосы хранят память о тебе, любое соприкосновение и, считай, эликсир будет испорчен. Может случится что угодно: либо он взорвется, либо помянет свойство. Лишь по одной из твоих вещей или волоска, можно наслать заговор, болезнь… Представляешь, что случится, если эликсир попадет на тебя? Волосы спрячь под колпак, а одежду под мантию. Черный отпугивает магию, так что можешь не переживать, даже если зелье попадет на руку. Главное береги волосы и одежду! Все мифы, это искаженные воспоминания о нас. Раньше наши предки дружили с людьми, учили магии и ритуалам, показывали свой мир. Но чем больше они помогали людям, тем больше убеждались в их коварстве. Со временем отношения с людьми стали ухудшаться, пока вовсе не прекратились. Вся правда о нас со временем искажалась и становилась мифами, легендами и сказками. Все эти мифы о ведьмах и то, как они живут или одеваются, практически правдивы, как видишь. Только мы не постоянно носим эти шляпы с мантиями, а лишь при магических ритуалах, чтобы оградить себя. Все привыкли считать ведьм старыми, с когтями и бородавками, зеленой кожей. Это связано как раз-таки с тем, когда колдуньи пренебрегали защитой и получали ожоги, превращаясь из красавиц в дряхлых старух. Как видишь, уродство оставило в их памяти больший след, чем наша красота. Страх, это злая шутка!

История Патриции была очень впечатляющей. Все мифы оказались существующими, просто немного с искаженным повествованием. Одеваясь, я с трудом приходила в себя.

Патриция начала заговаривать воду, прежде чем начать что-то делать: «Dimittere te a vinculis, sunt Inclinatur in virtute tua elementum, Nisi in misericordia, unum ex vobis, quaerunt a Me gutta magia ad tuum ostende [Освобождаю тебя от уз, Склоняюсь во власти твоей стихии, Лишь о милости одной тебя прошу, Мне каплю магии своей окажи]», – после чего вода буквально закипела, не прекращая бурлить. От нее исходил теплый пар, несмотря на то, что даже огня не было. Патриция объяснила, что огонь обычно используют после, чтобы очистить котел от остатков зелья, чтобы оставшиеся капли никаким образом не могли использовать или, чтобы не попало в другие зелья при их варении. Так как просто смывать водой было категорически нельзя. Только пламя огня может полностью уничтожить магическую силу напитка. Вода же действительно кипела, она стала обладать магической силой, и являлась самым важным ингредиентом любого зелья, так как с обычной водой и ингредиентами максимум, что получилось бы, так это чай или супчик.

– И так, что делаем дальше, – объясняла Патриция. – Нужно растолочь бутоны незабудок так, чтобы получилась кашица, это поможет выжить из них как можно больше сока. Теперь этот сок нужно аккуратно выжить в котел, но так, чтобы сам цветок не попал туда, – она взяла в ладошку голубоватую кашицу, поднесла над котлом и, крепко сжав кулак, выжала сок; прозрачная вода окрасилась в бирюзовый оттенок. – Затем, добавим корешки кислицы, они нужны для того, чтобы ты не стала бредить, когда эликсир начнет действовать. Он проходит до самых крайних уголков твоего мозга, поэтому легко сойти с ума, – Патриция кинула целые корешки в бурлящую гущу, и она обрела фиолетовый цвет. – Та-ак, две капельки меда… Еще нам понадобится смола дерева Мэморра, но так как у нас ее нет, использовать можно слезу того, для кого предназначается эликсир, то есть твою.

Патриция дала мне понюхать, какой-то порошок, от которого я начала чихать, это был жгучий перец, было не приятно, но зато вызвало слезы. Поймав пару слезинок железной лопаточкой, Патриция встряхнула их в котел и эликсир был готов.

Как только мы закончили, я поинтересовалась, что это за дерево – Мэморра. И Патриция объяснила, что это самое старое дерево в Миррайе, оно стоит вечность, питая память всех миров веками. Проще говоря, это древо хранит всю память о нас: о тех, кто давно умер, и тех, кто еще жив, даже то, что мы позабыли. Так что, если что-то очень сильно хочешь вспомнить, оно поможет.

Мы вылили эликсир в большую склянку. Патриция предложила, что будет проще, если я каждый раз буду отмерять себе несколько миллилитров чтобы пить, чем разливать все в несколько пузырьков, и я с ней согласилась.

На дне котелка оставалось немного эликсира, Патриция разожгла угли под ним, и как только они разгорелись, перевернула котел, вылив содержимое прямо на играющее пламя, то на удивление не погасло, а наоборот еще больше вспыхнуло, проникая внутрь котла, забирая с собой оставшиеся капли.

«Facti delitescunt», – произнесла Патриция, как только мы поднялись в гостиную. Дверь исчезла, и мы снова занавесили пустую стену полотном. Вейн сидел в кресле и подозрительно смотрел на меня. Нам обоим было что сказать друг другу после вчерашней ночи, но никто не решался заговорить первым. Сделав вид, что не обратила внимания на сверлящий взгляд Вейна, я молча сразу ушла к себе.

Где-то подсознательно я была уверена, что Вейн пойдет следом за мной, но он оставался сидеть в кресле. И как только я вернулась в свою спальню, он все же телепортировался за мной. Вейн специально остался в гостиной выжидая время, он примерно рассчитал, сколько минут мне может понадобиться, чтобы подняться в спальню, и как только они вышли, переместился следом за мной. Все же я до последнего была уверена, что он был обижен на меня. Но нет!

Вейна интересовало, как мы смогли сварить эликсир, подозревая, что у нас не было смолы Мэморры. Он знал из чего вариться зелье и предполагал, что мы заменили ее чем-то другим. В чем он был прав. Моя слеза действительно меняла свойство эликсира, но не значительно. Он просто оказывал более мягкое действие и имел один изъян: так как это была моя слеза, то можно было увидеть только мои воспоминания. Плюс ко всему, эликсир хоть и мог действовать исключительно на меня, но выпивший его другой, сможет узнать одну из моих тайн, воспоминаний. На мое счастье, для этого была нужна «клятва уст», то есть, эликсир, попавший с моих уст на другие, позволяет другому увидеть мои воспоминания. Это как одобрение, в знак доверия своих тайн.

Разобравшись с моим снадобьем для памяти, выяснилось, что Вейна тревожил сон, приснившийся мне этой ночью. Однако для меня это был всего лишь очередной кошмар, правда немного странный, так как с ним было связано событие, которое действительно произошло. Настырность Вейна вытянула из меня все подробности этого сна. Такой расклад в подробных деталях вызвал у него интерес, от чего тот попросил показать его с помощью эликсира, чтобы понять, была ли эта забытая реальность или все же обычный кошмар, как побочный эффект.

– Тебя это действительно так интересует или ты больше другого способа, чтобы поцеловать меня не находишь? – я поражалась наглости Вейна.

– В последний раз это ты меня поцеловала, забыла? – игриво улыбался Вейн, перейдя в легкий флирт. – Или ты боишься, что не сможешь остановиться? – он тиранил меня хищными глазами, прикусывая губу.

У меня буквально челюсть до пола отвисала, он просто ловил меня на слабо, думая, что лишь из-за этого я не хочу с ним делиться воспоминанием о сне. Хотя, от части Вейн был прав. Я действительно боялась вновь прикоснуться к его губам, так как напрочь теряю самоконтроль, когда он рядом. И те два поцелуя, не считая поедания мороженного с моих губ, я поддавалась желаниям не в силах остановиться. И в глубине души я боялась, что это может обернуться во что-то более серьезное, не просто случайным поцелуем. Но я не хотела показать себя слабой, что боюсь его. Ловя себя на мысли, что мы просто друзья, я пошла навстречу Вейну и, взяв склянку с эликсиром и пузырек, протянула ему. Отмерив себе несколько миллилитров, Вейн выпил содержимое пузырька и оставалось лишь закрепить его поцелуем. Поставив бутыльки на стол, Вейн подошел ко мне. Приподняв голову, я посмотрела на него и в ожидании прикрыла глаза. Спустя мгновение его горячая ладошка ласкала мою шею и притягивала к себе. И вот, наконец, его мягкие, чуть влажноватые от напитка губы коснулись моих. Навстречу поцелую я приподнялась на цыпочки, непроизвольно протягивая руки к его груди. Еще мгновение и мы буквально с силой оторвались друг от друга. От смущения, я не решалась поднимать глаза. Это притяжение не переставало меня терзать и, казалось, что Вейн чувствовал то же самое ко мне.

Наконец, я, взяв волю в кулак, подняла голову, чтобы посмотреть на Вейна. Его, казалось бы, спокойное лицо тут же изменилось, он что-то видел, что явно было не по душе. Я и представить не могла, что там такого могло быть во сне, чего не углядела я. Но на самом деле, он видел не мой сон: «Ночной клуб, барная стойка. Я сидела на стуле и ко мне подошел Эмин, в руках у нас было по бокалу с коктейлем. Он предлагал выпить на брудершафт, я же в свою очередь не отказывалась. Опустошив бокалы, Эмин наклонился ко мне, пряча свою руку в моих волосах, и мы слились в глубоком поцелуе. После чего он позвал меня на танец, потянув за руку за собою…».