Магия во мне

– Прости, нужно было рассказать раньше… – начала объясняться Дженнет. – Твой отец – предатель и трус! Он вступил ряды судей над ведьмами. Позаботился о своей жалкой шкуре. Филипп нас выдал! Испугался, что если кто-то прознает, то обвинят всю семью. Но вот теперь настал час расплаты!

Адмурд не мог в это поверить, что его отец так просто отверг их. Дженнет тыкнула пальцем в сторону судей, где за их спинами, прятался Филипп. Должно быть, его гложело чувство вины, потому что у него даже не было храбрости поднять глаз.

В следующую секунду, Филипп висел на петле, где пару минут назад, должна была быть повешена мать Адмурда. Затем, Дженнет про себя начала читать заклинание, обронившись лишь порой слов в конце, после чего под ногами висящего Филиппа вспыхнул огонь. А она была еще та дьяволица! Меня переполняли восторг и восхищение, я уже предвкушала, как мы с ней неплохо поладим. Немедля, я разморозила толпу зевак. Грех упустить такое зрелище!

Послышались охи. В ужасе люди начали биться друг о друга. Кто-то хотел бежать, а те, кто был посмелее, ринулись спасать еще живого Филиппа, вцепившегося в веревку вокруг шеи и кричащего как резанная свинья, хотя огонь еще не успел коснуться его голой кожи.

Это было эффектно! Пока не вступился Вейн…

– Что вы делаете?! Остановите это! – набросился на нас троих он. – Эмма!

– Все хотели правосудия, – оскалилась я, широко улыбнувшись.

– Ты должна немедленно это прекратить!

Вейн не на шутку разозлился. Его эмоции превосходили над разумом, накрывая полуночное небо грозовой пеленой. Раскатистый гром спускался на землю, оглушая уши. Обладая огромной силой, Вейн так и не успел в идеале научиться пользоваться ею.

– Выполз из своей табакерки… – я в первые ощущала его энергию так отчетливо, импульсами проходящую сквозь меня; даже жаль, что такой талант проявился в нем только после осознания. – Не приписывай меня к своим семейным разборкам!

Я так разозлилась, что одна из сверкающих на небе молний ударила прямо в землю, неподалеку от нас. По земле прошла легкая дрожь от удара. Подул сильный ветер. Мы переходили все дозволенные черты, так открыто пользуясь магией среди маглов. Наше счастье, что никто из людей не обращал на нас внимания.

– Ты ничем не лучше своих собратьев! Лишь жажда крови, насилия… и власти, – последние слова Вейна были сказаны больше из сожаления, чем злости. И больно то, что он был прав.

Я и вправду стала чересчур черствой. Отчаянно бившись за свободу, я не заметила, как погрязла в грязи, строя идеальное будущее на крови. Филипп был виновен, но он был человеком, а это значит, способным на ошибки, и не нам, чародеям, его судить за это.

Управлять погодой не составляло мне большого труда: дождевая стена, в следующую минуту, обрушилась на наши головы. Небольшая площадь стала накрываться мраком, пока не погас последний факел. Медленно, но стремительно, угасал и костер под ногами висящего на веревке Филиппа, позволяя людям, подобраться ближе и помочь высвободиться ему из петли.

– Нам пора уходить, – холодным голосом посоветовала я. Здесь были и другие маги, в частности и сам Блэр. Поэтому не хотелось, чтобы те нас заметили.

Перед тем, как мы собирались переместиться, Вейн показался мне уж слишком довольным, что не удивительно, ведь Филипп остался жив и больше никто не пострадал. Хотелось смыть его довольную гримасу, сказав какую-нибудь гадость. И это вполне у меня получилось: «Он остался жив, благодаря сошедшему ливню. Теперь наверняка его сосчитают за колдуна и все равно приговорят к казни. Этого не избежать».

15 глава. Возвращение

Когда мы вернулись из прошлого во дворец. Время здесь не успело начать свой ход, ведь мы возвратились ровно во столько же, во сколько исчезли, только на этот раз не одни.

Сменив на себе одежду в привычную для нашего времени, лишь одним ударом посоха по полу, я оглянулась по сторонам и на всех, а затем рассмеялась. Даже не верилось, что нам так легко удалось это сделать: спасти Дженнет и не быть замеченными, не ввязаться в передрягу. У нас все получилось, словно по щелчку пальцев.

– Это невероятно… Просто потрясающе! Из нас получилась отличная команда. Только представьте, мы с вами и… даже он! – указала я на Вейна. – Ангел на правом плече никогда не помешает, – добавила я в саркастическом смысле, однако в чем-то здесь была и доля правды. – Будем править этим миром, путешествовать во времени, менять судьбы!

– Но какая-же это будет Миррайя после того, как ею начнут править те, кого считают «демонами»? Ведь даже ты перешла на нашу сторону. Народ, скрывающий грехи под невинностью, не станет вести себя иначе. Разве король, которого не принимает общество – король? – высказал свое мнение Адмурд.

– Хмм… Ты, наверное, прав. Наше место в твоем мире. Но что делать с Вейном? – я понимала, что его никакими силами на затащить в Адмурдию, в ад, не переманить на нашу сторону.

– А ты меня не пробовала спросить? – вскипешился Вейн. – Делаешь вид, что меня здесь нет! И знаешь что? Я не стану больше помогать никому из вас! – начал он тыкаться пальцами. – Обойдетесь как-нибудь без меня!

От этих слов я просто взбесилась. Да кого он опять в себе возомнил?

– Ха! Тогда можешь забыть навсегда про наш уговор. Никакого разговора у нас не будет, – решила я припугнуть его, поставив на место. И пусть я нарушу свое обещание, для меня это всего лишь слова. Даже не клятва!

– Знаешь? Я не обделюсь! Еще там, в прошлом, мне хватило, чтобы понять, чего ты стоишь. Ты… бесчувственная кукла. Пустышка!

– Ах! Да как ты смеешь?! Я знаю, ты любишь меня. Тебе никуда от этого не деться. Пройдет время, и ты все равно вернешься ко мне! – тыкала я правдой прямо в глаза. Этого было не избежать. От судьбы так просто не убежишь.

От моих слов в зале наступила гробовая тишина. Все, кто здесь присутствовал были потрясены. Но реакция Вейна… Я почувствовала, как в этот момент поменялась его энергия, словно, из нее что-то вырвали, какую-то изюминку. Он лишь покачал головой и исчез.

«Какие мы гордые!» – подумала я. Нежели он думал, что я тут же помчусь за ним? Но не тут то было, Адмурд с Дженнет тут же набросились на меня, требуя, чтобы я пошла за ним и извинилась. Ведь он был им нужен! Хотя бы потому, что Вейн был сыном Адмурда. Разозлившись, не хотя, но мне пришлось пойти за ним. Потому что, только объединив мои силы и силы Вейна, можно открывать портал.

Не долго думая, чтобы не выслушивать высказываний этих двоих зануд, я тут же отправилась за Вейном. Телепортировавшись, я нашла его в нашем небольшом саду у дома. Он не сидел и даже не расхаживал, а просто стоял, смотря куда-то вдаль, либо себе под ноги.

Мое появление Вейн почувствовал сразу, но не подал виду, упорно продолжая стоять на одном месте. Я молча подошла к нему и встала рядышком, также рассматривая вид перед собой, а это газон, цветы, декоративные кустарники и забор. Пришлось выжать из себя не мало сил, чтобы заговорить первой. Я не считала себя виноватой, но я обязана была попросить прощения.

– Прости за те слова… Я сорвалась и мне стыдно… – выдавливала я из себя каждое слово, стараясь быть как можно вежливее, а это мне, уж поверьте, давалось с великим трудом. – Я не должна была так говорить. Ты мне нужен… не меньше, чем я те…

– Не стоит! – отрезал Вейн, не дав договорить. – Ты права. Я был слишком привязан к тебе… – наконец, он посмотрел на меня, но на этот раз его взгляд показался мне странным; впервые, он смотрел на меня как-то иначе, опустошенными, стеклянными глазами. – Я никогда не говорил тебе, но это мое самое любимое место. Вот здесь, – после недолго молчания Вейн снова заговорил, указывая на небольшую полянку посреди сада, где мы до сих пор продолжали стоять. – Да это странно. Обычно, это что-то сокровенное, в дали от дома и в секрете ото всех, наверное, даже с красивым видом, и такое место обязательно хранит в себе тайну, о которой знаешь только ты, ведь именно за это оно так тебе полюбилось. Но мое любимое – здесь, – Вейн улыбнулся, но эта улыбка показалась мне наполненной грустью; слушать мне его конечно же не хотелось, но мне нужно было выпросить прощения и, поэтому, я молча продолжала терпеть эти муки, про себя молясь о том, чтобы он поскорее закончил. – Когда мы были детьми, ты часто сидела одна и плакала. Отношения с друзьями у тебя не складывались. Тебя обсуждали из-за цвета глаз, внешности, даже за жизнерадостность. Тебе завидовали даже из-за необычного дара оживлять картинки. Ты… была особенной. И этим притягивала. Ты запиралась в своей комнате, не желая, чтобы кто-то видел твои слезы, но от меня отделаться не могла. Казалось, я был единственным, кто мог тебя понять, просто поддержать. И вот однажды, когда в очередной раз это произошло. Я был рядом. Помню твои слова, конечно не связно, но все же… В тот день ты сказала, что я единственный, кто понимает тебя, кто относится искренне и не смеется за спиной, что я твой самый лучший и, пожалуй, единственный друг и… что тебе больше никто не нужен, когда я был рядом. И тогда-то я понял, что защищал тебя, был всегда рядом и поддерживал, не только потому, что ты была для меня, как сестра. Я любил тебя. И это была не та любовь, что брата к сестре. Я полюбил тебя по-настоящему. Так ты и сделала эти медальоны, – он снял свой медальон с шеи и начал рассматривать, – как символ нашей дружбы… Конечно, для меня это было больше, чем просто дружба… – от воспоминаний, Вейн снова улыбнулся; он собирался сказать что-то еще, но медлил, а затем, протянул мне руку с медальоном, кладя его мне в ладонь: – Я отпускаю тебя… Эмма… – добавил Вейн и исчез, словно его здесь и не было.

Теперь я поняла, почему так дороги Вейну были эти кулоны, они были большим, чем просто безделушки – напоминанием о дружбе, о любви… о нас… Вот почему он берег их последние тринадцать лет.

Раскрыв ладонь, я держала кулон и смотрела на него. Скомканная цепочка свисала с руки.

Словно уколом в сердце, видением, ко мне нахлынули воспоминания, заставив вздрогнуть. Это были самые свежие, недавно ворошившие мою память воспоминания.

Я вспомнила тот день, когда я потеряла память. Затем, день, когда я ехала в школу на детском автобусе… Я сидела с подружками, смеялась. А потом у меня упала безделушка, маленький брелок. Я забралась под сиденья, стараясь найти, куда же она могла завалиться. А потом, кто-то выкрикнул мое имя.

Это был очень знакомый голос. Я не знала чей он, но казалось, я его слышала всегда. Но когда я встала, оглядываясь по сторонам, я не нашла его… Вейна.

Память возвращалась ко мне, заполняя болью пустоту в душе. Пред глазами стояли картины воспоминаний. То, кем я была раньше и кем стала. Я запуталась… Потерявшись в себе, я медленно осела, упав на колени, и опустила голову.

Помню тот лагерь, куда ездила я в детстве. Как-то раз, я и в правду прыгала с девочками на скакалках, но я забыла свой телефон в нашей комнате и отлучилась, чтобы сбегать за ним. А когда вернулась, то узнала, что там был мальчик, искавший меня. Он тогда поднял весь лагерь на уши, ведь он был только для девочек. Никто его, конечно, больше не видел, поэтому посчитали, что это лишь шутки. Это было мое последнее лето в лагере. Вот почему меня перестали отправлять туда, чтобы не встретиться с Вейном.

Также я вспомнила маскарад, еще в начальных классах. Все были выряжены в костюмы и готовились выходить на сцену. Но вдруг ко мне подошел мальчик без костюма, судя по всему, выступать он не собирался, да и в лицо я его не узнавала. Он искал девочку с именем Эмма и думал, что ею была я, из-за похожего голоса. Мальчик показался довольно забавным и интересным, от чего я решила пошутить и представиться Элизой. С трудом, но красивый парень поверил мне и пошел прочь. Лишь потом я вспомнила его, что это был Вейн. Наплевав на то, что через минуту должно было начаться выступление, я побежала на его поиски. Я выкрикивала его имя. Но так и не сумела найти. Я все вспомнила… вспомнила кем я была… Как потеряла память, и как Беатриса Кована на сеансах корректировала ее, заставляя вновь и вновь обо всем забывать. Я не могла поверить, что Дона с Роджером могли так поступить со мной. Конечно же, я тут же побежала домой, закатила истерику. А потом, вновь благополучно это было стерто из моей памяти.

Сидя на земле, я смотрела на кулон Вейна. То было последним и самым важным воспоминанием. Еще детьми, мы седели в беседке за столом, закинутым мятыми вырванными листами из блокнота и другой всякой мелочью. Закончив свой рисунок, который я усердно пыталась нарисовать, я вытащила из него два красивых кулончика, один из которых протянула Вейну. «Теперь они будут нашими талисманами, символами нашей дружбы, – говорила я. – Где бы и как далеко мы небыли друг от друга, мы всегда будем помнить, они не дадут нам забыть».

Детство, это пора счастья, беззаботности, это время, когда мы помним сказки и верим в них. Детство, это маленький мир, созданный нашими фантазиями. Детство длится, пока наши сердца не отравляются ядом, пока мы чисты как пустой лист бумаги. Лишь тогда, все, что мы делаем, идет от чистого сердца, сделанное душой, наполненное верой, любовью и волшебством.

Кто говорил, что любить, это не больно? Когда ты бесчувственный, твой сосуд пустой, но стоит его наполнить, тебе придется нести в себе эту тягостную ношу. Я чувствовала, как тьма, вся злоба, выходят из меня, мои пустые глаза наполнялись жизнью. Боль, обжигающей лавой стекая по стенкам, заполняла сердце. Что же я наделала? Горючие слезы начали стекать по моим щекам.

Я вспоминала этот любящий взгляд… Когда я только приехала в Москву из Архангельска, и встретилась с Вейном… Его бездонные, чарующие глаза, пожирающие меня. Еще тогда, в тот день, я почувствовала это. Ту искру, что пробежала между нами. А то, что было позже… Это страстное желание близости. Наш первый поцелуй… и даже последующие. Еще тогда, с детства, и с нашей «первой» для меня встречи, он любил меня. Ну а я, боясь, упорно старалась этого не замечать. Но на самом деле, еще тогда, увидев его, я влюбилась. Без оглядки и навсегда. Просто боялась, боялась до сегодняшнего дня признаться себе в этом. Боялась быть отвергнутой, преданной, даже тогда, когда мне признавались в любви и преподносили доказательства.

Мне было больно, я была зла на себя. Мне хотелось разрушить целый мир, исчезнуть, рассыпаться и разлететься, как пыль по ветру. Крепко сжав кулон Вейна в кулаке, я громко закричала, так, как только могла. Но даже этого было мало, чтобы выжать всю боль. Я – ничтожество…

Нужно было все исправить, зашить нитками кровоточащие раны и продолжать жить дальше. Встав на ноги, я всеми силами постаралась заглянуть в глубь своей души, чтобы почувствовать, где мог быть Вейн, и, кажется, мне удалось.

Я нашла его на крыше того самого здания, из видений. Странно, почему он выбрал именно это место. Вейн сразу почувствовал меня и обернулся: «Что тебе нужно?» – холодно спросил он. Как вкопанная, я продолжала молча стоять и таращиться на него. Я не знала, как заговорить. Все было так запутанно, что я не знала с чего начинать: извиниться, признаться в любви или сказать, что ко мне вернулась память.

– Я… – только хотела я начать, как Вейн меня прервал.

– Если пришла вернуть медальон, то он мне больше не нужен. Оставь себе! – бросил он взгляд на свой кулон, который я, перенервничав, начала теребить в руках.