Пристань надежды

Сначала дом Смирновых жил в страхе и тревоге, потом в ожидании чуда, а теперь в состоянии полной безнадежности. Юрий ушел с головой в работу, но это мало помогало не думать о Наде. В каждой молодой шатенке, он видел ее. Он с тоской и белой завистью провожал взглядом молодых беременных женщин, думая о своем, не родившемся ребенке. В нем, как будто что-то надломилось. Он ни разу не вспомнил своих былых подруг, не принял ни грамма спиртного, зная, что в данной ситуации, это ему не поможет. После работы, приезжая домой, он либо сидел в своем кабинете, либо в саду, устремив взгляд в одну точку. Он общался с домашними односложно, терпеливо выслушивал их утешения, давая возможность выговориться, соглашался с ними, но не менялся.

– У него депрессия, дедушка. Ему нужен врач, иначе он сойдет с ума, говорила Лиза. Нельзя так изводить себя.

– Ему нужна вера и надежда, а еще лучше чудо. Я не нахожу слов, чтобы до него достучаться. Попробуй ты, предложи ему принять предложение Стаса и продолжить поиски, – ответил дед Лизе. – Ему нужно поверить, что Надя найдется, перевернуть всю область, но найти. Ты подберешь для него слова, как Надя находила их для тебя.

Глава 10

Она пролежала в больнице целый месяц, так ничего и не вспомнив. Швы сняли, ссадины зажили, синяки от ушибов прошли. Физически теперь она была здорова, как и малыш, но куда ее выписывать никто не знал. Никто не брал на себя ответственность за беременную женщину без документов, без денег, а главное без памяти. Было принято решение оставить будущую мамашу в отделении еще на две недели, и за это время найти приют, хотя бы временный. Будущие мамаши, лежавшие с ней в одной палате, обещали помочь, но одно дело пообещать и совсем другое дело сделать. Надя каждые день и ночь пыталась мучительно вспомнить, хотя бы что– нибудь, что подтолкнуло бы ее к дальнейшим воспоминаниям. Отчаявшись, она пошла в часовню при больнице. В своей сумке она нашла церковный крестик, который лежал в кармашке. Зажав его в руке, она обратилась к иконе Богородицы своими словами:

– Пресвятая Богородица, ты сама мать, если я в чем и грешна, прости и накажи меня. Пусть мой ребенок родиться не безродным. Подай мне знак, молю Тебя, с чего мне начать поиски, чтобы вспомнить хотя бы малое, из того, что я забыла. Не за себя прошу, за сына своего. Я не знаю, была ли я крещена, но взгляни на это, – Надя разжала ладонь, в которой лежал крестик. – Это единственное, что осталось в моей сумке, если конечно она моя. Помоги нам с сыном, укажи путь.

За два дня до предполагаемой выписки, ей приснился сон. Она во сне увидела маму, а проснувшись, поняла, что это была именно ее мама. Во сне она отчитывала ее как школьника, не выучившего урок: – « Я понимаю, тебе так проще – не помню, не знаю, забыла. Ты подумай о родных, они любят тебя, ждут, надеются, ищут. Сходи на свое любимое место, где всегда хорошо думалось тебе. Где, глядя на воду, ты мечтала, кому доверяла свои тайны и секреты. Это на пристани. Разве ты не помнишь? Я всегда знала о твоем тайном месте, но никогда не выдавала его никому. Иди на пристань, и ты найдешь ответы на все свои вопросы», – говорила мама. Был завтрак, потом обход, а потом она услышала до боли знакомый гудок.

– Что это? – спросила она у соседок по палате.

– Теплоход. Он приплывает на пристань три раза в день и гудит, когда отчаливает. Он всегда подавал сигналы, но ты не обращала на них внимания.

Надю, как будто прошило током, ее мама говорила о пристани. Она побежала искать Тараса, как называла она доктора в его отсутствие, забыв о своем положении.

– Тарас Григорьевич, у Вас есть машина или деньги на такси? – спросила она взволновано. – Мне нужно кое – что проверить. Это важно.

– Спускайся вниз, я только предупрежу твоего врача.

Она взяла свою пустую сумку и спустилась вниз в халате с чужого плеча и тапочках. Убедившись у доктора, что пациентка в полном порядке, психотерапевт открыл перед ней дверцу своей машины, занял водительское сидение и спросил:

– Куда едем? Ты что-то вспомнила?

– На пристань, – ответила она взволновано. Я видела сон, а во сне свою маму из прошлого. Это она мне подсказала, где найти ответы на все вопросы.

Они подъехали к пристани и, не веря в такую удачу, доктор спросил:

– Теперь куда?

– Помогите мне спуститься вниз, туда, где ива, – попросила она. – Присаживайтесь, – глядя на воду, сказала Надя, садясь на старое бревно.

Она смотрела на медленное течение реки, изредка закрывая глаза. Смотрела туда, где на воду падало солнце, и вода казалась зеркальной. Закрывая глаза, она видела: родителей, братьев, Романа, целующего ее здесь, на этом бревне. Картинки сменялись одна за другой, как в кино при замедленной съемке. Небольшой дом с садом, куда привезла ее Лиза. Лизин отец, ставший ее мужем. Какие они были счастливые, правда, недолго. По ее щекам покатились слезы. Доктор ее не утешал, он ждал. Она вспомнила, что уже и не жена Юрию, но продолжает его любить и носит его ребенка. Вспомнился лес, по которому брела, и как там оказалась, и автобус, который лишил ее памяти. Прошли, не менее чем сорок минут, прежде чем она повернула голову и посмотрела на доктора.

– У каждого есть такие места, забыть о которых невозможно, хотя бы потому, что там воздух помнит твое счастливое дыхание, – произнесла Надя.

– Красиво сказали, – ответил доктор, взглянув на нее.

– Это не я сказала, а Эрих Мария Ремарк. Я бывала здесь и очень часто. Помните, кто сказал: – « В одну воду нельзя войти дважды, как не вернуть прошлого»? – спросила она. – Город называется Солнечный. Я родилась здесь в 74 и выросла. Мои родители были учителями. Я поздний ребенок, но у меня есть два брата. Старшему сейчас уже 50. Я окончила институт в 1996 году, работаю переводчиком в компании «Стройком» и хорошо знаю английский язык. Вы не будете против того, чтобы убедиться в том, что я Вам не лгу? Здесь есть еще одно место, недалеко, я покажу дорогу.

Они подъехали к дому, и Надя набрала код подъезда. На третьем этаже она позвонила в дверь.

– Надя? Ты откуда? Тебя же обыскались, – тревожно спросила соседка.

– Юля, ключи у тебя? Не волнуйся, это доктор. Дверь опечатана, но я, же хозяйка, – сказала она, обрывая ленты и открывая дверь ключами. – У тебя есть домашний номер телефона Смирновых? Позвони, пожалуйста, что я дома, и приходи, я тебе потом все расскажу.

Она пропустила доктора в квартиру.

– Присаживайтесь. Я не была в этой квартире два месяца. А зовут меня действительно Надежда, Надежда Романова, – сказала она, доставая ножницы и распарывая подкладку сумки. – Вот мой паспорт, взгляните. На столике наша свадебная фотография – это 1998 год. Теперь Вы мне верите? А сынишку мы с мужем, хотя и в разводе, решили назвать Егором. Меня похитили 14 мая, потом отпустили за ненадобностью в глухом лесу. Я была в автобусе, который попал в аварию, видимо там и получила по голове, но я выбиралась последней и до взрыва.

– Удивительно. Всего один сон, один толчок к разгадке. Вы молодец Надежда, справились. Вы теперь не вернетесь в больницу? – спрашивал доктор, скорее по необходимости, чем из любопытства.

– Обязательно вернусь, но только завтра за выпиской. Вам не трудно будет передать доктору мой паспорт? Хватит уже, больше месяца меня все считают бесфамильной. Спасибо Вам большое, что не отказали в помощи, – она обняла доктора. – Я была уверена, что Вы подумаете, ищу очередную лазейку, чтобы остаться. Потерять память гораздо страшнее того, что я пережила раньше при ней.

– Я уверен в том, что Вас искали. Как же милиция не усмотрела эти два факта? Ведь следователь у Вас был, а у них должно быть заявление о Вашей пропаже, – недоумевал доктор.

– Кто его знает? Похитили меня в областном центре, видимо и заявление там, хотя здесь квартира опечатана. Не знаю я, и не хочу сейчас об этом думать. Сейчас я хочу встретиться с родными и друзьями, и жить дальше долго и счастливо.

Доктор попрощался и ушел, столкнувшись в дверях с Юлей. Ему предстояло все это изложить на бумаге. История с Надей была сама по себе уникальной, не говоря об открытии возможности человеческого мозга, которую он сам наблюдал.

– Надюша, я позвонила, но кого-то довела до обморока, слышала шум. Они уже едут. Трубку взяла сразу женщина, а потом Лиза.

– Значит, минут через 30–40 прибудут. Я успею принять душ, – сказала Надя, доставая полотенце и сорочку из шкафа.

Она стала под тугие струи, и под шум воды, ни кого не стесняясь, заплакала. « Егорка, мы дома. Мы дома, сынок», – повторяла она как молитву.

– Значит, я успею убрать в квартире, – сказала сама себе Юля, когда дверь за Надей закрылась, доставая пылесос из встроенного шкафа в прихожей.

Надя и Юля познакомились через день после переезда Нади. Она сама напросилась к ним в гости. Юля тогда жила с мамой в двухкомнатной квартире и была старше Нади лет на 8-10. Это Юля нашла ей квартирантов на длительный срок. Она окончила торговый техникум, и работала заведующей отделом, магазином, а в настоящее время в частном магазине местного бизнесмена. Она совсем не была похожа на работника торговли. Одевалась модно, но не ярко, макияж был легкий, а помада светлых тонов. Дружбы особой не было, отношения были скорее добрососедскими. Ведь только последний год из семи Надя проводила в стенах этого дома. Общались они не часто и только в том случае, если Юле необходимо было выговориться или ее разбирало любопытство. У нее не первый год был женатый поклонник, и она к этому относилась абсолютно спокойно. « Мой фирменный поезд ушел, а менять его на старую дрезину я не хочу. Не было бы меня, была бы у него другая. Не сидит на шее, подарки дарит и меня моя жизнь устраивает», – говорила она Наде. Вот такая была у нее логика.

Юля заканчивала с уборкой, и ей оставалось вынести мусор, когда Надя вышла из душа.

– Принимай работу, соседка. Пыль вытерла, холодильник протерла, все из него выношу на мусор. Окна оставила открытыми, пылесос работает как часы. Тебя не узнать. Новая прическа, новое положение, – сказала она, рассматривая Надю.

– Долго отсутствовала, парень растет, а стрижку мне девочки в больнице организовали. Это, когда бинты уже сняли, было невероятное зрелище. Пол головы лысой со шрамами, а вторая половина покрыта волосами почти до плеч. Девочки в выходной пригласили парикмахера и та, что смогла, сделала. Теперь я похожа на ежа, попавшего под колеса.

– Ты так, в таком виде, будешь встречать гостей? – спросила Юля.

– Юль, я ни во что не помещаюсь, из того, что есть, – отвечала Надя.

– Спокойствие, только спокойствие. Я выношу мусор, захожу к себе, нахожу тебе что-нибудь и возвращаюсь, – сказала соседка, и через пару минут вернулась. – Возьми, они не новые, но это лучше чем ночная сорочка.

– Спасибо, – принимая тунику и плавки, сказала Надя, и, не стесняясь своей наготы, переоделась. – У меня нет ни одежды, ни белья.

– Нашла о чем переживать. Одежду купишь, волосы отрастут, главное, что ты живая. Ты голодная?

– Нет. Я в больнице позавтракала, хотя поставь чайник.

В это время три машины из разных районов города, двинулись в одну точку на карте области. Рухнувшая в обморок Никитична, пришла в себя, и теперь они с Владимиром Петровичем слушали наставления Лизы, плохо соображая от такого известия, но понимая, что девочке нужно уехать, а им «держаться» и ждать известий.

– Дедуля, на тебе Никитична, не подводи меня. Соседка сказала, что Надя вернулась, она дома. Доберусь, разберусь и позвоню. Капли на столе в кухне, примите их на пару и ждите.

Лиза позвонила отцу и Станиславу Сергеевичу, прежде чем сесть в машину к Роману, сказав всего одну фразу:

– Надюша нашлась, она дома. Я еду в город Солнечный.