Наследница первой очереди

– Крис, у меня лейкоз и мне нужен донор костного мозга. Я тебя не тороплю. Подумай, почитай, посоветуйся с отцом, но не распространяйся об этом. Не хочу, чтобы меня жалели.

– Поля, не реви. Я всё сделаю, что от меня зависит. Куда нужно подъехать? Сейчас главное, чтобы я подошла. Прорвёмся, сестра!

Вечером она протянула результаты анализа Дмитрию.

– Я поговорила с Кристиной, она согласна сдать анализ на совместимость. Ты справишься с Ариной один, если я лягу в клинику, или мне позвонить маме?

– Поля, мы справимся. Позвоним Ольге Ивановне, когда это будет необходимо, – он говорил как-то неуверенно и старался не смотреть на жену. Слов утешения она не услышала.

Сдав повторно кровь вместе с Кристиной, она с нетерпением ждала результатов, а нервы были на пределе. Дмитрий с утра подбадривал жену, а вечером приходил поздно и спать ложился в другой комнате, придумывая бредовые причины. Пожалуй, Поля за неделю пролила слёз больше, чем за все двадцать лет. Добило её утреннее сообщение на телефон Дмитрия, оставленного им после завтрака на кухонном столе. Отправителем была Светлана. Когда позвонил врач, она ехала в клинику за приговором.

– Полина Сергеевна, у меня для вас две хорошие новости.

– Кристина может быть донором?

– Не сможет. Более того, она вам не сестра.

– Как же так?

– Вы не дочь своего отца. Что вас смущает в их случае?

– Тогда о каких хороших новостях вы говорили?

– Я должен перед вами извиниться. Произошло чудовищное недоразумение. Перепутали пробирки с кровью. Вы абсолютно здоровы и это подтвердил повторный анализ.

– А кто, в таком случае, болен?

– У нас есть пациент Орловский Павел Степанович, 29 лет. И его анализы не могут быть идеальными. Доктор и подняла вопрос. Вы сдавали кровь, согласно данным, в один день с разницей в десять минут. Не надо плакать, Полина. Вам это противопоказано. Вы сдавали кровь на ХГЧ, а результат показал беременность.

– Тест показал отрицательный результат.

– Возможно, уровень его был слишком мал. Хотите, я вас отведу к нашему специалисту? Так я как-то реабилитирую клинику в ваших глазах. – Марина Николаевна, посмотрите мою пациентку.

– У вас что-то случилось? Вы расстроены?

– Нет! Я радуюсь. Мне только что изменили диагноз «Лейкоз» на «Беременность».

– А вы действительно беременные. Смотрите: эта горошина – ваш малыш. Срок пять-шесть недель. Будете рожать?

– Буду. Две приятные новости за один день – это круто.

Она вышла из клиники, взяв домашний адрес Орловского Павла и, сев в машину, вспомнила о Кристине. Она не знала, что скажет незнакомцу, но сейчас ей хотелось помочь всему миру. «Если Кристина мне не сестра, но донор мне не нужен, оставлю свою осведомлённость здесь и никогда не вспомню о ней. Кому нужна правда?» – решила она, въезжая во двор старого дома.

Парня она узнала сразу по яркой бандане на голове, именно его Полина видела в клинике.

– Привет, – Полина заглянула ему в глаза.

– Привет. Ты кто?

– Орловская Полина Сергеевна. Знакомое имя?

– Мне жаль, что тебе пришлось пережить такие неприятные моменты.

– Давай на чистоту. Я хочу помочь, но это зависит от тебя. У тебя есть родственники?

– Были. Нас в семье было трое: старший брат, я и сестра. Разница в возрасте два года. Детство я плохо помню. Попали в детский дом, когда я только окончил первый класс. Это был 98 год. Серёге было десять, а Тане шесть. Через год нас взяли в разные семьи. Семья военного удочерила Таню, Серёгу увезли за границу, а меня взяли под опеку. Шесть лет я прожил в семье, пока была жива приёмная мать. Потом отец запил и меня вернули в детский дом. Училище, армия. Думаю, я там и хватанул радиации.

– А ты не пробовал искать их через социальные сети?

– Пробовал. Но я не знаю фамилий усыновителей, а архивы детского дома или сгорели, или утеряны. Кого искать?

– Паш, я ничего не обещаю, но у меня есть знакомый журналист. Ты сможешь повторить ему то, что рассказал мне? Если ты и появишься на экране, то только с согласия.

– Думаешь, найдёт?

– Хочу надеяться. Журналисты народ особенный. Может ему повезёт больше. Да, узнай у доктора, что можно ещё предпринять, пока мы ищем твоих родных. Финансово я тебе помогу. Запиши мой номер телефона и позвони. Так я буду знать твой.

– Зачем ты это делаешь?

– У тебя могут найтись родственники, а у меня, кроме мамы, никого нет. Такой ответ тебя устроит?

Полина вернулась на работу и тут же к ней вошла Кристина.

– Почему ты мне не позвонила? Я волнуюсь.

– Крис, у меня хорошие новости – я здорова! Мне не нужен донор!

– А как же анализы?

– Чёрт с ними с анализами. Их перепутали с анализами Павла Орловского, который действительно болен.

– Дмитрий знает?

– Нет. Ты сохрани эту новость ровно на сутки. Сможешь?

– Почему?

– Я сегодня расстанусь с ним.

– С ума сошла? Он мне свои акции предлагал, чтобы только я согласилась тебе помочь.

– Вот как? Что же он в таком случае не помог мне пережить эту чёртову неделю ожидания? Такое впечатление, что у меня не лейкоз, а СПИД или проказа. Крис, всего не объяснишь, но пословица: «Друг познаётся в беде» сработала на сто процентов. Я не хочу об этом говорить. У меня есть одно важное дело, я должна его сделать. Ты могла бы зайти через час? Извини, – Полина набрала номер Виктора. – Привет! Это Полина. Помнишь любительницу баров и трезвых водителей по пятницам?

– Здравствуй, Полина. Для бара рано, да и не пятница сегодня. Что-то произошло?

– И да, и нет. Мне нужна твоя профессиональная помощь. Ты смог бы узнать, кто усыновил двух детей из детского дома. Есть конкретная фамилия, имена, возраст, год усыновления.

– Полина, двадцать лет прошло. Хотя… Ты сможешь сказать на камеру причину поиска?