Снежана и Снегирь

– Я уж не стал на вас покупать, – жуя, сказал он Снежане. – Полагаю, вы такие кулинарные излишества себе не позволяете. Наверняка на диете?

Он видел, как она закусила губу, потом ответила сухо:

– Вы угадали.

Снегирев, с половинкой пирожного в одной руке и со стаканчиком в другой, поднялся, подошел к ней и склонился над бумагами:

– Ну, и как ведутся дела в нашей фирме? Поди комар носа не подточит, а?

Ревизорша молчала.

– Сколько цифр, – сказал Витя. – И все про нас?

Он подвинул листы рукой, в которой держал чай, стаканчик с хрустом наклонился и чай пролился на бумаги.

Снежана взвизгнула:

– Ай! С ума вы сошли!

– Ой, – сказал Снегирь, притворяясь сконфуженным. – Я сейчас приберу.

Она едва произнесла:

– Я сама…

А он, поставив стаканчик на ее стол, уже поднял лист с лужицей чая и стряхивал чай на пол. При этом белковый крем из пирожного, которое Снегирев держал в левой руке, шмякнулся на рукав дорого серого костюма ревизора – будто бы случайно. Но все же, чтобы крем упал так удачно, понадобилось занести руку над ее рукой и слегка надавить на заварное пальцами – и все это проделывая отвлекающий маневр с отряхиванием чая, как какой-нибудь фокусник.

– Ой, – снова сказал Снегирев.

– Да вы совсем ошалели?! – взвилась она. Вскочила, выдернула из сумки одноразовую салфетку и стала вытирать рукав.

– ТЫ – ошалел, – укоризненно заметил Снегирев. – Мы же договорились.

– Ни о чем мы не договаривались!.. – нервно воскликнула она. – Где у вас тут туалетная комната?

Снегирев сказал спокойно и услужливо:

– Я провожу. – И даже подставил руку калачом.

Которую она, разумеется, проигнорировала. Тогда он просто пошел к выходу. Снежана направилась следом за ним.

Некоторые сотрудницы покосились на эту парочку, гуськом выходящую из зала. Людочка воздела тонкие брови и прошептала, снисходительно качнув головой:

– Неисправим.

18.

Тупичок, куда выходили двери туалетов, находился в нескольких метрах от зала. Снегирев провел туда Снежану и показал на дверь с металлической плашкой, изображавшей кружок и бантик над ним:

– Женский тут.

– Спасибо, – Снежана скрылась за дверью.

У Снегирева же зазвонил телефон. Виктор вынул сотовый, на экране светилось «Разбойник», Виктор отошел в сторону, к окну в тупичке и приложил трубку к уху. Мужской бас пробубнил туда что-то беспокойно. Снегирев отозвался:

– Да… Всё по плану. Не трепыхайтесь.

А потом выключил связь. Подумал, постоял, глядя в окно на заснеженный старый зимний дворик позади здания. Потом подошел к двери туалета, постучал и спросил:

– Вы там как? Костюм спасли?

Из-за двери отозвался слезливый голос:

– Какая вам разница?

Неужели рыдает? Виктор постучался еще раз и предупредил:

– Я захожу.

Он открыл дверь, сказал:

– Ваш растроенный голос вынуждает меня нарушить границу.

– Да что вы ко мне прилипли?! – воскликнула она.

– Не я. А крем.

Ревизор стояла перед умывальниками и пыталась очистить рукав, из глаз ее ручьем текли слезы.

Снегирев приблизился к ней и заглянул в лицо. Сказал шутливо:

– Да будет вам, последний костюм, что ли?

– Для шуточек к вашим услугам целый женский коллектив, – отозвалась она, всхлипывая. – Что вы ко мне привязываетесь?

Виктор ответил честно:

– Потому что ты ревизор.

Хлюпнув носом, она сказала:

– Все принимают меня в штыки… Но ревизии нужны. Ведь заворуются… Разве воровство – это хорошо? – Она вскинула на Снегирева глаза – без очков они были какими-то беззащитными и даже немного наивными.

– Нет, – сказал Снегирь. Его тронула ее искренность, он вдруг почувствовал себя грубым, нахальным болваном, и ему стало неловко.

– Вот видите, я же права, – сказала она. И махнула рукой в сторону двери: – Не проверяй их, а они там такого понапишут! Безо всякой совести. Видели бы вы, что ваше начальство насочиняло в счетах. Стулья офисные – будто бы все заменили за год! И по какой цене – пять тысяч рублей каждый. А на самом деле цена таких стульев копеечная. Да и новых стульев в офисе всего несколько штук! А все остальные-то старые остались. Я же на одном таком сижу с утра. Он оборван, скрипит и вот-вот развалится.

Снегирев только пробормотал хмуро: