Родной. Чужой. Любимый

Стоп!

Я задержала дыхание, оперлась руками о бортик раковины и посмотрела на своё отражение.

– Прекрати! – произнесла твёрдо, глядя себе в глаза. – Забудь. Это была ошибка. Случайность. Просто перестань об этом думать, как будто ничего не было.

Собрала волосы в хвост и вышла из ванной, надеясь, что Тёма уже позавтракал и ушёл. Ведь одно дело – велеть себе не думать о том, что произошло между нами, и совсем другое – смотреть в его глаза и знать, что он тоже помнит.

Но моим надеждам не суждено было сбыться.

Тёма сидел за столом и что-то увлечённо писал в телефоне. На его губах играла улыбка, и я невольно залюбовалась ею. Когда-то он и мне так улыбался, когда-то давно, пока ещё был моим братом…

Услышав мои шаги, он поднял голову. Мы встретились глазами. Только на мгновение. На одно короткое мгновение.

Но выражение Тёминого лица так быстро изменилось, будто он сдёрнул одну маску и тут же натянул другую. Никакой улыбки, губы сжаты в тонкую линию, брови хмуро сведёны, в глазах – холод.

Я уже смирилась с тем, что у меня больше нет старшего брата. Но теперь я лишилась и лучшего друга, и от этого было особенно больно.

Тёма уже отвёл взгляд и снова погрузился в происходящее в его телефоне. Второй рукой он держал кружку с кофе, на которой было написано «Любимому братишке», а с другой стороны – наша с ним фотография в Париже у Эйфелевой башни. Эту кружку ему подарила я на какой-то праздник. И сейчас надпись царапала взгляд.

– Доброе утро, красавица, – Саша подошла ко мне, легко обняла и поцеловала в макушку. – Будешь завтракать или тоже только кофе?

– Кофе… и оладьи, спасибо, – я решила не отказываться, ведь Саша старалась. Хотя обычно, как и Тёма, предпочитала завтракать спустя пару часов после пробуждения, если получалось, конечно.

Гришка тоже с аппетитом уминал оладьи, обмакивая каждый сначала в черносмородиновый джем, а затем в сметану. Иногда он путал последовательность. И от этого содержимое обеих пиал перемешалось в нечто импрессионистское. Впрочем, Гришка этого не замечал, он был полностью погружён в содержимое «Большой книги фокусов и головоломок».

– О-о, все в сборе. Доброе утро, – папа вошёл в кухню, принеся с собой запах моря, полевых цветов и сам букет.

Отец вставал рано и каждое утро плавал. Только серьёзная непогода могла изменить его привычку.

Он поцеловал Сашу в шею и протянул ей букетик. Она приняла цветы с короткой улыбкой, в которой было столько любви, что мне стало больно. От зависти. От осознания своего одиночества. От того, что у меня такого никогда не будет.

– Садись, – нежно проворковала она, – сейчас налью кофе.

Отец прижал её ладонь к своей щеке, а потом поцеловал. Я отвернулась. Мне было почти физически больно на них смотреть.

Наверное, не стоит больше называть его отцом. Но и произносить «Ярослав» даже про себя у меня не получалось.

Телефон в очередной раз пиликнул, сообщая о новом мессендже. Тёма быстро глянул, хмыкнул и поднялся из-за стола.

– Ну я пошёл, спасибо, мам, – он поцеловал её в щёку, но уйти не успел.

– Погоди, – остановил его папин голос, – ты не забыл, что вас ждут бабушка с дедушкой?

– Что? – Тёма пару секунд непонимающе смотрел на отца, а потом до него дошло. Он застонал и закатил глаза, как делал всегда, когда родители требовали чего-то очень глупого по его мнению. – О нет, меня ждут в другом месте.

– Подождут, – отрезал папа, – бабушка и дедушка важнее. Тем более ты обещал им.

– Ладно, схожу, – сдался он, демонстрируя выражением лица, что идти ему совсем не хочется, но приходится подчиниться грубой силе.

Интересно, где его так сильно ждут, что он готов пропустить визит к ба и деду?

– Не один, – перебил папа мои мысли. – Вы пойдёте все вместе. С Гришей и Алиной.

Мы с Тёмой снова встретились глазами. И в его взгляде я прочитала всё, что он думал о совместной прогулке – отторжение, гнев и вдруг… внезапное согласие. К моему удивлению, Тёма не стал спорить, он кивнул и коротко бросил:

– Окей, жду на улице.

Идти вместе с Тёмкой совсем не хотелось. Я чувствовала себя неловко рядом с ним. А после брошенного взгляда предпочла бы вообще оказаться как можно дальше от бывшего брата.

Я попыталась потянуть время и помочь Саше с посудой, но она отказалась.

– Сейчас придёт Рената и всё уберёт, – с улыбкой сообщила мне Саша и добавила с улыбкой: – Ба и деда очень соскучились и ждут вас. Позови Гришу, что-то он застрял в своей комнате.

– Ладно, – я поставила посуду в раковину и отправилась наверх.

Гришка жил в своей Вселенной и запросто мог уже забыть, куда собирался пойти.

Я постучала в дверь и, отсчитав про себя до пяти, вошла.

Гришка, который в этом момент жонглировал тремя Сашиными стаканами из набора с голубыми дельфинами, вдруг замер, удивлённо глядя на меня. Стаканы упали на пол. Сначала один, секунду спустя и второй. К счастью, третий он успел поймать.

– Влетит тебе от Саши, – констатировала я, глядя на осколки на полу. Гришка пожал плечами. Ему частенько влетало, в смысле приходилось выслушивать нотации, и это его не особо пугало. Физические наказания у нас не приветствовались. Плакать из-за стаканов Саша не станет, а больше ничем Гришку было не пронять. Поэтому я сказал то, зачем пришла: – Мы идём к ба с дедой, ты с нами?

– Ага, – братец развязал шнуровку плаща, скинул его в кресло, бросил туда же цилиндр и, перешагнув через осколки стаканов, направился к двери.

– Гриша! – я возмутилась такой вопиющей наглости.

– Чего? – а вот братец смотрел на меня невинным взглядом, словно и не подозревал, чего я злюсь.

– Убери за собой! Иначе никуда не пойдёшь, – я остановилась и скрестила руки на груди.

– Вот зануда, совсем как мама стала, – буркнул про себя Гришка, но послушно поднял крупные осколки и заозирался вокруг.

– Неси на кухню, – посоветовала ему. Но Гришка помотал головой. И я его понимала. Там Саша, если увидит, братцу влетит, а так она может не заметить пропажи ещё несколько месяцев. Пока к нам не приедут гости.

– Тогда… – я тоже заозиралась и увидела торчавший из-за шкафа полиэтиленовый пакет. – Это тебе нужно?

Гришка помотал головой и бросил осколки в пакет. После сбегал в кладовку и принёс пылесос. Через пару минут ничто уже не напоминало о катастрофе.

Гришка театральным жестом фокусника указал на чистый пол. Я удовлетворённо кивнула, и мы вместе вышли из комнаты.

Сравнение с Сашей было приятным. Пусть оно и заключалось в нашем общем занудстве и помешанности на аккуратности.

Жаль, что она не моя мама…

Тёмка ждал за воротами, гладя через ограду соседского пса. Этот огромный немецкий дог своей внешностью производил ужасающее впечатление. А услышав его лай в ночи, можно было начать заикаться. Но при всём этом Фунт был милейшей и очень любвеобильной собакой с влажным розовым языком, которым он стремился облизать всё, до чего мог дотянуться. А, учитывая его рост, дотягивался он даже до поднятых вверх Тёмкиных рук.

– Привет, Фунтик, – думаю, пса назвали в честь британской валюты, потому что у соседа ещё был кот Доллар. Он то взбирался по стволам деревьев, то прыгал вниз. И дядя Игорь с удовольствием комментировал взлёт или падение доллара.