Оценить:
 Рейтинг: 0

Ракушкино детство. Невыдуманные истории. Часть 2

Год написания книги
2010
Теги
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Иди домой, дурёха, а завтра с мамой поедете в автопарк. Там должен быть твой портфель. У диспетчера. Обычно ему мы отдаём забытые вещи.

Ракушка пошла домой. В темноте она увидела знакомый силуэт: ей навстречу шла мама.

– Маша, что случилось? – взволнованно спросила она. Ракушка заплакала.

– Мам, ты только не ругайся, ладно? – попросила Ракушка, вытирая слёзы и собрав в кулак все ракушки в кармане.

– Ну, что ещё стряслось, горе ты моё? – спросила мама, обняв Машу.

Наверно, у Ракушки был такой жалкий вид, что мама прижала её к себе ещё крепче и добавила:

– За что ж тебя ругать, ты уже сама себя наказала. Посмотри на себя.

Девочка облегчённо вздохнула. Разжала кулак с ракушками. Утром Маша в

школу не пошла. Они поехали с мамой в автопарк.

Но диспетчер, выслушав их, грубо ответила:

– Нет у меня никакого портфеля!

Потом, зевнув, добавила:

– Никто не передавал.

Ракушка виновато смотрела на маму.

– Ну, что стоишь, Маш? Пойдём в магазин, покупать портфель, – взяв Ракушку за руку, сказала мама. Про сменную обувь и ключи Ракушка промолчала.

Цапля и жаба

Продлёнку, куда ходила после школьных уроков Ракушка, вели две учительницы. Им было лет по семьдесят. Одна была очень высокая ростом и худая. Звали её Елизавета Аркадьевна. Походка у неё была странная: она ходила медленно, вытягивая вперед то одну, то другую ногу. Как цапля. Мальчишки между собой так и звали её – «Цапля».

Другая, Нина Савельевна, наоборот, была невысокого роста и очень полная. С плохим зрением. Линзы в очках были такие толстые, что глаза Нины Савельевны казались просто огромными. Все ребята звали её «Жабой».

Однажды мальчишки стояли возле класса и обсуждали этих двух учительниц. При этом громко смеялись. И изображали, как ходит цапля. Они не заметили, как к ним подошли Елизавета Аркадьевна и Нина Савельевна – они всегда ходили вместе.

Ракушка с девочками была в классе. Уроки все уже были сделаны. Кое-кто из ребят ушёл домой. Оставалось немного времени до конца рабочего дня. На задней парте были выложены в рядок ракушки, и девочки с интересом рассматривали их. Дверь в класс была распахнута. Девчонки услышали голос Нины Савельевны:

– Быстро в класс!

На ней не было лица. Ракушка увидела, что глаза Нины Савельевны от возмущения, казалось, стали больше самих очков. Мальчишки, не торопясь, друг за дружкой молча стали заходить в класс и садиться на свои места за парты.

Елизавета Аркадьевна уже стояла у открытого окна. Нина Савельевна часто проветривала класс. Потому что было очень душно. От сквозняка, покрашенные в какой-то красноватый цвет, волосы Елизаветы Аркадьевны разлетались в разные стороны. Но она не поправляла их, как обычно. Она словно замерла: её взгляд был устремлён куда-то вдаль, а угловатые плечи были приподняты, и руки скрещены на груди. Это означало, что она очень сердита.

Увидев её в таком состоянии, Маша сразу сгребла все ракушки в кулак, и девочки тоже разошлись по своим местам.

Все ребята потихоньку заняли свои места за партами. В классе стало так тихо, что слышно было, как летает муха.

Обычно в классе всегда шумно: кто разговаривает, кто бегает друг за другом. И чтобы хоть на время усмирить расшалившихся ребят, Нина Савельевна предлагала всем послушать, не летает ли «самолётик» – та самая муха.

Все затихали на какое-то время. И слушали. Иногда летало несколько таких «самолётиков». Сейчас на муху никто не обратил внимание. Все сидели, виновато опустив головы.

Нина Савельевна села за свой стол у доски. Елизавета Аркадьевна так и стояла у окна, спиной к классу.

– Значит так! – сказала Нина Савельевна. – С этой минуты у нас не класс, а болото. А вы все – лягушки. Понятно? Ква-ква!

Нина Савельевна так заквакала, что было очень смешно, но никто не смеялся.

– Я спрашиваю: понятно? Ква-ква! – повторила она.

В классе по-прежнему стояла тишина. Потом один мальчик жалобным голосом сказал:

– Нина Савельевна, простите нас, пожалуйста. Мы больше так не будем…

За ним начали галдеть остальные:

– Мы больше не будем… Простите нас…

Нина Савельевна сидела и смотрела куда-то в сторону поверх очков.

– У «цапли» тоже просите прощения, – немного помолчав, сказала Нина Савельевна.

– Елизавета Аркадьевна, простите нас, пожалуйста, – хором, и так слаженно, как будто репетировали, сказали ребята.

Елизавета Аркадьевна отошла от окна. Её плечи были опущены. Заправив за уши растрепавшиеся волосы, она подошла к Нине Савельевне и, глядя куда – то в пол, тихо сказала, как будто самой себе:

– У меня очень болят ноги, а у Нины Савельевны – больное сердце. Учителей в школе не хватает, и директор лично попросил нас поработать с вами.

Повернув голову к окну, помолчав немного, добавила:

– Надо иметь элементарное уважение к людям, которые несмотря ни на что, сейчас с вами.

Как мне стыдно за вас!

Сказав это, она быстро вышла из класса.

После того случая больше никто не смеялся над этими учительницами. И про прозвища забыли. К тому же, смеяться над старым и больным человеком, просто глупо. А тут – учителя!

Честно, Ракушке было очень стыдно. За ребят.

Нужный подарок

Была суббота.

«Как хорошо, сегодня не надо идти в школу», – подумала Ракушка, едва проснувшись. Из коридора доносилась приятная музыка. Мама, уходя на работу, всегда выключала радио, чтобы Маша подольше поспала в выходной день. Ведь в школу она вставала рано. И поэтому к концу недели ходила, как сонная муха. А ещё по вечерам Ракушка всегда долго читала. Книжки были разные – их мама приносила с работы из библиотеки. И, засыпая с книжкой в руках, Ракушка забывала выключать настольную электрическую лампу. Стол был низкий и стоял близко к кровати. Маша могла во сне задеть лампу рукой и опрокинуть её.

– Разве так можно? Спалишь весь дом, и сама можешь угореть! Что я буду без тебя делать? – ругала её мама.
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4