Письма Ктулху

– Ясно, – он подавил недовольный вздох, – все как обычно. Жертвы, подвиги, мученическая смерть.

– Не обязательно, – как ни в чем не бывало откликнулась Пустота, – можно просто любовь.

– Без жертв? – он в сомнении покачал головой, – Слишком тихо.

– Клопам непременно надо показать, кто хозяин дивана, понимаю… – ехидно протянула Пустота.

– Увидимся, – сухо кивнул он, прощаясь.

Не успела Пустота пожелать ему счастливого воссоединение с блудным забывчивым миром, как он появился снова.

– До чего мучительно, долго, кроваво и громко! Удивительно, но я отдохнул. Правда, немного не так, как хотел.

Вид у него был довольный, невзирая на собственную отрубленную голову, которую он небрежно перебрасывал из руки в руку, словно мяч.

– Почему ты никогда не пробуешь любовь? Без вот этого вот всего? – поинтересовалась Пустота. – Переделывать, возвращать невинность, первозданность… зачем? Пройденные ведь этапы. Неудивительно, что каждый твой созданный для отдыха мир превращается в экстремальный аттракцион с усекновением разных частей. Кстати, верни голову уже на место.

– Позже, – сказал он. – Сейчас я хочу новый мир. Это к вопросу о любви, если что.

Пустота еле слышно выдохнула что-то скабрезное.

Он смотрел в нее, смотрел, не отрываясь, и ждал. Может, пройдет целая вечность или всего лишь миг, прежде чем она вглядится в него, и между ними проскочит искра, начиная новый мир. Он никогда не знал точно. Он просто ждал. И верил. Как верили обитатели бесчисленных миров, в то, что он создал эти миры для них.

Обрывок пятый

– Давай! – исступленно кричу я. – Забери же меня! Ну! Вот он я! Гроза хлещет дождем, жестко, бьет молниями, оставляя кровавые отметины. Воняет горелым мясом и паленой шерстью. Но я не замечаю. Мне нужно почувствовать. И вот, когда налетевшая шквалистая тьма сгущается до помрачения, я ощущаю, то, что хочу. Мы с ней одно целое.

– Спасибо, – выдыхаю я, обессиленно падая в траву. – Спасибо.

***

Сначала мне казалось, полюбить этот мир будет не сложно. Мы с его обитателями очень похожи.

Я всего лишь хотел, чтобы Буря любила меня. Точнее, хотел знать, что она меня любит, быть уверенным. Да, я один из Всадников, ее порождение, логично, что она любит, не правда ли? Но мне надо было знать. Люди называют это проверкой. Буря ее не прошла.

Каждую неделю я посещаю собрания. Группу поддержки. Мне нравится слушать истории. Обязательно найдется та, что окажется хуже, чем твоя. Люди умеют причинять добро. Они делают это изощренно, с любовью. Это калечит, иногда убивает. Мне становится немного легче.

Вы знаете, что отражений не существует? То, что видно в любой поверхности, будь то капля воды, лужа, стекло, фотокамера, глаза или зеркало, на самом деле не вы, а она. Буря. А может, это просто мое безумие? Ну и ладно. Мне все равно.

Она должна была меня удержать. Ради этого я и сбежал. В том и был смысл. А она все не правильно поняла. Просто отпустила.

Буря говорит, ей жаль. Обещает, что заберет. Но есть условие. Всегда есть условие. Я должен полюбить этот мир. Почувствовать его в себе. Я стараюсь, честно. Стараюсь до скрежета в сердце и боли во всем теле. Но не то. Всегда не то…

Это из-за того, что теперь она не отпускает меня. Приходит, и я не в силах ей сопротивляться.

***

Давай! – исступленно кричу я. – Забери же меня! Ну! Вот он я! Гроза хлещет дождем, жестко, бьет молниями, оставляя кровавые отметины. Воняет горелым мясом и паленой шерстью. Но я не замечаю. Мне нужно почувствовать. И вот, когда налетевшая шквалистая тьма сгущается до помрачения, я ощущаю то, что хочу. Мы с ней одно целое.

– Спасибо, – выдыхаю я, обессиленно падая в траву. – Спасибо.

Обрывок шестой

У бабушки Ивъ вместо жизни были Истории. Никто на самом деле не знал, какая из них правдивая, и что на самом представляла собой жизнь бабушки. Взрослые посмеивались над ней, некоторые ворчали, мол, лучше бы пирожки пекла внучатам, как положено всем порядочным бабушкам, или рассказывала бы сказки. Нормальные сказки, а не про то, как штурмовать замок, выбраться из гарема султана, по пути соблазнив на подвиг парочку евнухов, и улететь на луну проведать друга, которому скучно, а еще он варит вино из света звезд, такое, что пригубив, чувствуешь себя достойным говорить со Вселенной. Странная женщина была бабушка Ивъ.

Однажды я пришел домой с синяком под глазом, обидой на весь мир и соседского мальчика по кличке Гоблин. Он был здоровый, грубый и отбирал у меня леденцы, которые мама привозила по выходным из города. Обычно я безропотно выворачивал карманы, и, глотая слюну, смотрел, как Гоблин сует пригоршню леденцов в жадный рот и демонстративно, с чувством полного надо мной превосходства, разгрызает их крупными хищными зубами. А в этот раз, может под влиянием одной из историй бабушки, я бросился на него. Шансов не было. Гоблин сперва крепко врезал мне кулаком в глаз, а потом небрежным пинком отправил в придорожную лужу. Обшарил мои карманы, посетовал, что леденцы грязные и велел лежать так до заката. Я лежал, смотрел в небо и беззвучно звал лунного человека. Если бы он угостил меня вином из света звезд, то тогда я победил бы Гоблина одной левой. Но никто не пришел. Наступил закат, я вылез из лужи и пошел домой. Мокрый, замерзший и разочарованный. В тот день я повзрослел и перестал верить историям бабушки Ивъ. По крайней мере, мне так казалось. Несколькими днями позже, я обнаружил Гоблина, прячущегося в сарае. Его трясло, штаны он обмочил, выглядел маленьким и жалким. Я спросил, чего ему здесь надо, а он замахнулся на меня и вдруг заплакал. Тоненько и жалобно, как побитый щенок. Я побежал за бабушкой Ивъ. Она велела принести горячей воды, полотенце и мешочек с травами из ее комнаты. Закрыла дверь в сарай и просидела там с Гоблином всю ночь. Он участвовал в битве, сказала потом бабушка, и проиграл. В битвах нет победителей. Но проиграл он достойно. Я фыркнул. Гоблин и достоинство? Ранним утром к соседскому дому подъехала полицейская машина, оказалось, отчим Гоблина чуть не убил по пьяному делу его мать. Гоблин бросился на него, укусил, тот не устоял на хмельных ногах, ударился об острый угол и умер. Больше Гоблин леденцы у меня не отбирал. Он сделался тихим, каким-то блаженным, сидел у дороги и смотрел в небо. Может, ждал лунного человека с вином из света звезд. Не знаю. Меня тогда забрали от бабушки Ивъ. В целях безопасности, сказала мама, да и вообще, хватит дурить, скоро в школу, пора становиться серьезным человеком и добиться в жизни чего-нибудь стоящего.

Я добился. По крайней мере, мне так казалось.

Недавно в мою дверь позвонили. На пороге стоял Гоблин. Длинная седая борода и лысина цвета полной луны. Вручил мне коробку, тихо улыбнулся, ощерив хищные зубы, и пропал.

Я долго сидел на кухне, курил и боялся ее открывать. Я не хотел знать правду о жизни бабушки Ивъ. Мне казалось, в коробке будут скучные документы. Вроде свидетельства о рождении. Старые черно-белые выцветшие фотографии и еще разная сентиментальная чушь. Что обычно остается от мертвых людей? Наконец, под утро я решился. В коробке лежал сложенный вчетверо тетрадный лист и бутылка из-под лимонада «Буратино» времен моего детства, запечатанная так, будто бы в ней, по меньшей мере, томился джинн.

Здравствуй, милый, писала бабушка Ивъ, если ты это читаешь, значит, меня здесь уже нет. Я там, где штурмуют замки, сбегают из плена, прихватив парочку евнухов на подвиг, и творят миры. Знаю, ты всегда хотел попробовать вино из света звезд. У меня как раз осталась одна бутылка. Теперь она твоя. Ты достоин говорить со Вселенной.

И тут я заплакал. Впервые за много лет. Тоненько и жалобно, как побитый щенок.

Странная женщина была бабушка Ивъ. Вместо жизни у нее были Истории…

Обрывок седьмой

Я иду по Городу. Он небольшой, хватает дня, чтобы обойти и вернуться. Это если быстрым шагом, ни на что не отвлекаясь. Но я так не делаю. Неинтересно. Типа спортивного состязания, где ты пытаешься его обогнать, но тщетно. Он с тобой не соревнуется. Откуда я знаю? Один раз я его обошел, другой обежал, а ему хоть бы что, даже не заметил. В награду мне досталось бесполезное знание про то, что Город у нас небольшой. Хотя мой приятель Куча говорит, всякое знание полезно. Куча живет на улице и очень много знает всякого. Знания эти он хранит в старой обувной коробке, и если его попросить, покажет. Но никто почему-то не просит. Кроме дворника Фаруха. Когда в Городе наступает сезон листопада, он приходит к Куче, садится рядом, ставит метлу на землю древком вниз, и они вместе молча смотрят в коробку. Метла над их головами расправляет прутья и кажется, будто Куча с Фарухом сидят под лысой пальмой.

Однажды я поинтересовался у Фаруха, почему он не гоняет Кучу со своей территории. Это же вроде как непорядок, если бомж на участке.

– А ты бы гонял? – спросил Фарух.

– Нет, – ответил я. – Но…

– Вот и мне незачем.

Ну и ладно.

В Городе помимо Фаруха, Кучи и меня много кто живет. Мы делаем вид, что незнакомы, хотя в небольшом Городе все друг друга знают. Просто интересно каждый раз встретившись, к примеру, на вечеринке, которые Город устраивает регулярно и с размахом, узнавать всех заново. Они интересные, у каждого есть талант, дар или способность. Не такие, как в фантастических кинофильмах, конечно, ничего волшебного. Они сочиняют, творят, ваяют, создают, лечат, преподают, достигают, постигают, преодолевают, созерцают, воплощают. И делают это блестяще.

У меня тоже есть дар. Моя подруга Ариена говорит, будь я чуть поамбициозней, она с удовольствием вышла бы за меня замуж. Но я ведь целыми днями шляюсь по Городу, бесцельно шляюсь, просто так. «Бесцельно» Ариена произносит с нажимом, отчего сразу ясно, каков он, мой дар. Я пожимаю плечами. Жениться на Ариене я бы не возражал, она смешливая, правда, очень занятая. Ее талант – продавать. И амбиций на десятерых хватит. Вряд ли после свадьбы что-нибудь бы поменялось. Она в делах, я шляюсь. Ах, да, бесцельно шляюсь. В этом все дело.

– Не расстраивайся, – советует Фарух. Его талант – неуемное любопытство, он нас с Ариеной подслушивает. – Всё херня. Я открою тебе секрет. На самом деле наш Город не простой. Он город мертвых. Мы все давно умерли, просто не знаем об этом.

– А ты тогда откуда знаешь? – спрашивает Куча.

– Ну я же любопытный, – обижается Фарух.

Куча смеется. Смех у него странный. В смысле для бомжа. Детский такой. Звонкий.

Отсмеявшись, Куча говорит:

– Этот Город и правда непростой. Он есть все Города. А мы, те кто в нем живет, суть всех и каждого.