Тайна архангела. Книга 2

По лицу Агнесс не читалось ничего, кроме сосредоточенности и удивительной легкости. Она двигалась воздушно, преодолев многие метры скалы: дуэлянты то отступали от вершины на склон, то вновь начинали подниматься.

Перекошенное лицо Варфоломея сулило железные оковы, он бился с Агнесс, не выказывая фирменного вожделения, просто желая услышать хруст костей. За многие тысячи лет, особенно когда женщинам запретили воевать с воинами первой адской, он научился получать удовольствие только от боев с мужчинами, причем чем сильнее был соперник, тем… Он, как маньяк, искал господства над чужим телом и, как узурпатор, доказывал, что другого выхода нет. И вот теперь – Агнесс. Желая получить самого архангела, получил его помощницу, желая быть первым из первых, отбивался от настойчиво напрыгнувшей на него самки. Это не сулило ни славы, ни подвига, только загубленное время, упущенные драгоценные минуты, когда можно было еще доказать Князю, что он лучший. Или отомстить за неудачу господина? Варфоломей слишком хорошо понимал, что Князь быстро затушует свой провал, предав его забвению, а заодно и факт мести. Так или иначе Агнесс сидела на нем, как злобная заноза в ухе, и от нее надо было избавиться.

Пока помощница архангела парировала удары, шла в атаку, без устали реагировала и держала темп, предложенный ими друг другу, тем, кто смотрел на нее издалека, казалось, что ее окутывает музыка, и ангельская дева двигается как в сольном танце, навязывая Варфоломею свой стиль борьбы. Она играла партию порхающей по ветру богини. Инициатива оставалась за ней, красота боя исходила от нее, жесты рождали неведомую тактику. Всего этого не готов был признать Варфоломей.

– Вот это да! Ты посмотри, как идет! – выдохнул Варахиил, повиснув на плече Габри и во все глаза глядя на Агнесс.

– Никогда не видел ее такой! – изумился Габри. – Это не дуэль! Это первая скрипка! Это повелительница меча!..

– Это главный бой нашей девушки!.. Глядите, сейчас будет одержана победа чистоты! – воскликнул Рафаил. Его ангелы облепили его, как озерные цветочки, и смотрели за Агнесс. – Никогда не думал, что женщины сделают своим лучшим делом битву!.. Но она доказывает нам второй раз за сегодня, как мы ошибались!..

– Это не приемы Михаила, я их знаю, – поддержал Габри. – Я видел их тренировки, он не учил ее такому! Ах, Варх, приведи же Салфа, он должен ее видеть!..

Она взмывала, как журавль, удлиненная станом. Это не была богиня войны, но чистой красоты, вложившая в свою руку меч для того, чтобы он воплотил ее в бою. Лезвие летало в воздухе, описывая историю битвы, как кисть художника, и действуя как соизволение Всевышнего – знающее, предугадывающее, точное.

Силуэт превратился в изящество и силу. Она осталась женщиной, она стала ей заново, сочетающая грацию и необыкновенную меткость, предопределенную направленность, непохожую ни на что, явившуюся впервые во всей своей красе, новой струей среди отработанных маневров ангельского войска. Ее глаза сияли неземным светом, лишенные всех мужских правил, она, как бутон, раскрылась новой, и женщина воевала среди мужчин как женщина, не прячась, но высоко подняв голову, возносясь рожденной звездой на общий небосклон, чтобы все могли видеть то, что было скрыто веками.

Варфоломей наконец уловил новацию и впал в некое замешательство, не умея угадать за этим бьющим ключом молодости и великолепия привычных для себя комбинаций, которые даже при всех ухищрениях он научился распознавать еще до нанесения удара. Он реагировал на творческий порыв порой впритык, порой даже немножко запоздало, и если первое время его спасала сминающая все жестокость, то теперь он стал все больше и больше уступать.

Агнесс переменила опорную ногу и, отбившись, круговым движением переместила бой со спуска на подъем скалы. Варфоломей чувствовал, что его гонят к обрыву, но поделать ничего не мог. Первый генерал, стиснув зубы, отступал. Глаза его подернулись пеленой.

Иеремиил опирался всем телом на Ральфа и, сжимая пальцы на руке брата, смотрел за подходящей к своей кульминации баталией.

Агнесс открылась, совершив удачный бросок. Ангельский меч проскользил по плечу генерала, со скрежетом рассекая кольца кольчуги. Но Варфоломей будто прочувствовал последовавший за этим секундный момент отсутствия защиты и поймал ее, нанеся удар снизу наискось. Агнесс резко отступила, генеральский меч лишь звякнул по железу ее доспехов. На минуту преимущество было потеряно. Но это ее не смутило. Она продолжала бой вторым номером, выводя свое преимущество за счет быстрых и нелогичных для Варфа ударов.

Краем глаза она поймала, что обрыв уже совсем близко. Завидел это и Варфоломей. Его меч встряхнулся и обрушился градом умных и не очень ударов на Агнесс. Таким образом он надеялся лишить ее возможности ориентироваться и заставить ошибиться. Однако Агнесс, оказалось, была готова и к такому шквалу. Несмотря на его превосходство в телесной силе, она переиграла генерала гибкостью своей реакции и стала все сильнее приближаться к обрыву. Варфоломей не удивился ее замыслу, посчитав за самоуверенность. Кому как ни ему скинуть ее оттуда одним толчком плеча?

– Ну давай же! – воскликнула Агнесс, кидаясь теперь собственным каскадом ударов на генерала.

Лицо Варфоломея исказилось еще сильнее. Меч ада проехался по мечу ангелов издав невыносимый для ушей звук. Сапог генерала сбил камушек, который рухнул вниз со скалы. Агнесс с криком ударила его в грудь. Варфоломей отклонился вправо, отталкивая ее от себя корпусом и попытался поддеть ее ребра на меч. Лезвие Агнесс успело блокировать поражающий выпад. Она едва удержалась на ногах, упираясь каблуком в самый последний зазор на грани скалы. Адский меч до рукояти прошелся по ангельскому мечу; движение, чтобы вывернуться, но Агнесс только удалось перевести оружие из неудобного положения у талии на страшную позицию над головой. Она напрягла руки и согнула колени, удерживая неистовое давление генерала.

– Меня никогда не победит девчонка! – прохрипел Варфоломей.

Агнесс узрела дикий блеск в его глазах и почувствовала, что сейчас он давит на нее не только с высоты более высокого роста всем своим весом, но и всей силой, приобретенной им в аду, всей ненавистью и пороками ада, как змей, выискивая слабости и поглощая их в свое бездонное чрево. Этот взгляд, он уничтожал женщин, превращая их в адских рабынь, растерзывая души и потроша тела. Агнесс крепче стиснула меч и уперлась обеими ногами в камни, ища максимально устойчивое положение. Ее дыхание участилось, не теряя живости и разумения.

– Господи, что творится?! Останови его! – воскликнул Салафиил, которого ради схватки столетия оторвали от молитвы за мир. Варх до боли закусил нижнюю губу. Адель, стоявшая рядом с Рафаилом, в страхе вцепилась в его рукав.

Варфоломей, продавливая всеми силами, стал крениться вбок, надеясь лишить Агнесс последней опоры и бросить ее в бездну, но она стояла плотно, как бронзовая скульптура, не сдвигаясь ни на сантиметр.

Ее глаза, не страшась, перекрестились с глазами Варфоломея. Когда-то она находилась вот так под ударами первого архангела, сдерживая слезы и убивая отчаяние, выискивая в себе крупинки сил, чтобы противостоять прессу, грозившему втоптать ее в землю. Теперь перед ней был простой ангел преисподней, пускай и первый генерал, пускай и непобежденный женщиной. Что ей была история, если Агнесс собиралась писать свои бои заново? Рыдание, боль, дрожь в руках, до которых ее тогда довел Михаил, когда она не понимала зачем, превратились в знание и помогали ей стоять ровно, не перенапрягая жил гибкого, как ивовый прут, тела и не боясь ничего.

«Но ты будешь лишь в той власти, что истинна. Или что ты сама признала для себя», – вспомнились ей слова Михаила, сказанные совсем в другое время и при других обстоятельствах, но соединившиеся в ее сознании со всем, чему он ее научил. Это был экзамен, это был спектакль нового искусства.

Власть Варфоломея пылала во всех его адски мощных мышцах, но Агнесс не волновало ни его могущество, ни блеск соблазна, льдом горящий в его глазах. Она, ангел, женщина, была сотворена свободной.

– Женщина выпустила тебя из ада… женщина отправит тебя обратно, – произнесла Агнесс на надрыве от напряжения.

Что случилось далее, не понял никто. Агнесс невероятным образом ушла из-под меча генерала и коротко ударила его в руку. На мгновение Варфоломей разжал пальцы, и этого оказалось достаточно. Подцепив мечом чужую рукоять, Агнесс перехватила в левую руку адское оружие.

– Попробуй своей грязи сам!.. – ее запястье с силой метнулось вперед, до половины всаживая черное лезвие в грудь генерала армии похоти.

Заколка Гавриила, намертво державшая волосы на ее затылке, вдруг сломалась и каким-то чудом катапультировала на десять метров, засыпая Агнесс дождем светлых волос. Это было прекрасно, это было подстроено. И Габри издал возглас восхищения, не заботясь о том, что Агни может это фатально помешать, заслонив глаза на битву.

Но ей это не помешало. Адский меч пробил золотую кольчугу насквозь, ломая Варфоломею ребра. Генерал не закричал, только выгнулся от нечеловеческой боли и камнем упал с горы. Перед ним разверзлась почва, принимая его в преисподнюю. Земля не выносила на себе столь черной крови. Агнесс выпустила из руки меч ада, кидая его вослед хозяину.

Габри, Салафиил и Иегудиил с Вархом с криками радости кинулись друг другу на шею. Рафаил утопил в объятиях Иеремиила.

– За всех наших девочек, – отчетливо молвила Лилиана. Она сделала шаг к обрыву, наблюдая за фигурой этой поистине великой из воительниц.

– Агнесс супер! Сборная рая повела в счете один – ноль! – закричал Габри, оглушая всех. Сейчас ему не хватало только флажка, и, пожалуй, фанатской дудки, ну и еще парочки петард.

– Вице-капитан сборной снова на коне! – Варх запрыгнул на брата, уминая его руками. – Ура, Агнесс!

Вдох Агнесс полной грудью подарил секунду отдыха. Она взглянула вниз на уходящий спуск скалы, изрядно опустевший за время ее дуэли и, не раздумывая, галопом побежала вниз туда, куда переместились основные боевые действия.

Было жаркое позднее утро, когда по камням застучали каблуки запыленных небесной пылью сапог. Этим воинам не пришлось рваться через воздушные заграждения, калеча себя, они не попали под ангельскую блокировку Князя. Они были людьми.

Конечно давно умершими, но совсем живыми. Вот так приходится привыкать к тому, что мы будем жить вечно.

Их был целый отряд, трое лидеров впереди, и бескрайние, бескрайние камни вокруг. Ничего непонятно.

– Ну и где мы?.. – спросил один из тех, что был на первой линии.

– По приказу Михаила… – ответили ему.

– Да, но что это?

Женский голос прервал реплики мужчин. Посередине двух главнокомандующих стояла третья, невысокая молоденькая девочка с мягкими чертами лица и волосами, едва доходящими до плеч. Ее доспехи напоминали о старой доброй средневековой Европе, каштановые волосы и бархатистый взгляд удивлял, как эта девушка могла когда-то воевать.

Остальные были одеты кто во что горазд, здесь и европейские, и азиатские доспехи, и русские кольчуги. Два мужа на передовой изобличали в себе русское благородство разных веков – князья или воеводы, с типично красивыми славянскими лицами.

– Казахстан. В приказе были каменные гряды Казахстана. Наверное, мы немного промахнулись, – ответили ей.

– Здесь неизвестно, где враг, – проговорила девушка. И со знанием дела добавила: – Надо идти на разведку, пока они не пришли к нам.

И вдруг повинуясь безотчетной тяге, пружинисто ступая по земле, она пошла вперед, устремляя всю себя за высившуюся вдалеке возвышенность.

– Jeanne!.. – окликнул ее один из спутников.

– Иди за ней, Саша, – сказал другой. – Мы с ребятами разделимся.

Тот, кого назвали Сашей, поспешил нагнать таинственную Жанну и пошел в ногу с ней. Он был высок и хорош собой, с темно-русыми вьющимися волосами, светлокожий. Едва он отделился от войск, его спутник, отличающийся также высоким ростом и крепким телосложением, заросший бородой и усами, смуглый и темноволосый, взял с собой одного воина и направился в другую сторону, выделив по два человека на каждую линию горизонта, а остальных оставив дожидаться вестей из разведки.

Жанна все молчала. Саша вглядывался в ее лицо долго, как будто что-то обдумывал, затем произнес какую-то ахинею.

– Александр, я же тебя просила не разговаривать со мной по-французски, я ведь с тобой по-старославянски не говорю, – произнесла Жанна.

– Я для тебя его два месяца учил, хотел приятное сделать, – оправдываясь, пожал плечами Александр.