Тайна архангела. Книга 1

– Ты с ней аккуратно, – предупредил Михаил. – Это она с виду безобидная. А на самом деле, ее прислали с проверкой. Смотри, я постараюсь ее отвлечь, а ты беги, скажи ребятам, чтобы сворачивали незаконное производство шариков… – руки Михаил, настоятельно не пуская, коснулись плеч Агнесс.

– На букву «кэ». Клевета, – завела глаза Агнесс.

– Не волнуйся, Агни, мы спрятали все до твоего прихода, – заверил Петр. Он сияющими глазами оглядывал ангелов. – Какие же вы красивые оба. Самая эффектная пара в раю.

– Я считала таковой Зарю и Ура, – улыбнулась Агнесс.

– Зато мы самая древняя, – напомнил Михаил. – И после трех часов на косметическом кресле еще прекрасно выглядим. Ладно, Петр, пусти нас, а то Мария ждет. Мы хотели еще с утра прийти, но дела неотложные возникли. Ты сегодня не убегай, мы на обратном пути зайдем поболтать.

– Хорошо, – кивнул апостол. Краем глаза он заметил, что на просеку прибыли две души в сопровождении двух ангелов. – Я вас жду.

Петр посторонился, давая проход в человеческую половину рая. Михаил открыл калитку, пропуская Агнесс вперед себя. Помощница дождалась, пока архангел тоже войдет, и они вместе двинулись по утонувшей в зелени аккуратной аллее, окруженной бесчисленным количеством поворотов и видневшихся беседок, невольно вспоминая Габри с его бесчисленными идеями. Его поле деятельности сюда не распространялось.

На сегодня бои для них стихли, сменяясь белыми, как снег, цветами и платьями. Семеро генералов небесного легиона бодрой походкой вошли в уголок архангела Рафаила, сплошь покрытый кустами роз и великолепными клумбами.

– О, как вас много, – завидев их, архистратиг Рафаил улыбнулся своей вроде как смущенной и очаровательной улыбкой. – То-то я вдруг почувствовал дух небесного легиона.

– Приветствуем архангела и девушек, – братья-близнецы сбились компактной группой и скромно остановились в сторонке. Несмотря на отсутствие формы, ангелы не изменили мечам на поясе и выверенной военной выправке.

Уголок заиграл розовыми бликами. С десяток девушек, сидевших на многочисленных бежевых лавочках, расположенных среди ласковой растительности, зарделись тонким румянцем. Многие из них потупили глаза, замирая занятыми работой руками.

Рафаил поднялся навстречу генералам, на минуту оставляя сестру милосердия, с которой он только что, сидя плечом к плечу, о чем-то беседовал. Мирослав пожал руку архангела, и его окутало цветочным ароматом. Казалось, Рафаилу было бесполезно пытаться сохранить собственный запах: слишком много розового масла было разлито по девичьей коже и вокруг в воздухе. Зайдя в уголок покаяния, можно было быстро понять, почему архангел лекарей испокон веков пребывает будто в упоении. По природе очень мирный и спокойный, он всю свою жизнь проводил в мягких волнах нежной девичьей любви, купаясь в них, словно в теплой ванне. Да и любой гость в их обители мог ощутить вкус этой поистине незабываемой жизни. Самые скромные, самые робкие, самые утонченные девушки собирались здесь маленькими группками и занимались рукоделием: вышивали, плели из бисера, вязали из мягкой шерсти, негромко беседуя о своем. Одетые в белые одежды, с лепестками белоснежной розы, приколотыми на груди, щебеча тоненькими голосами. Они излучали столько тихой радости, столько милой красоты, что ангелы легиона каждый раз замирали на месте, ловя благоговение и сохраняя его в своем сердце.

– Привет, мальчики, – промолвил архангел. – Я смотрю: вы сегодня при параде. И даже с карточками. Не верится в подобную удачу.

– Это затея Михаила, специально для ангелов покаяния, – Владислав, второй по рождению брат, поправил золоченую надпись у себя на груди. – Мы с ребятами пришли к твоим ангелам.

– Я догадался. По косвенным признакам, – губы архистратига осветились умиленной шуткой.

– Мы хотели пригласить девушек на сегодняшнее совещание к архангелу Гавриилу, – продолжал Владислав. – Оно обещает быть веселым.

– В этом я не сомневаюсь, зная Габри, – проговорил Рафаил. – Девушки, вы пойдете? – обратился он к ангелам. – Ну, смелее же.

– Пойдем, – кивнула одна из сестер милосердия.

– Вольно, парни, – улыбнулся Рафаил, видя, что генералы продолжают стоять организованными рядами. – Забирайте из рук в руки.

Близнецы рассредоточились по уголку, по одному подходя к девушкам и приглашая их пойти с собой.

– Оля, ты составишь мне компанию? – генерал правды и чистоты Ярослав приблизился к собеседнице Рафаила.

– Нет, я хотела с Ральфом посидеть, – покачала она головой.

– Хоть кого-нибудь мне оставьте, – взглянул на него Рафаил. – Нам с Олей надо поговорить. А вон там тебя только и ждут, – архангел кивнул в противоположным угол, где собрались еще несколько незанятых девушек.

– Привет, – первый генерал легиона Мирослав приблизился к отдаленной лавочке и опустился на корточки, чтобы быть ближе к русоволосой девушке с нежно-серыми глазами. На ее плече лежала коса, а в руках были пяльцы с незаконченной вышивкой.

– Привет, Мир, – промолвила она, и на губах ее занялась долгожданная улыбка.

– Я так соскучился по тебе… Ты пойдешь со мной, Роза?.. – ее имя слетало с его губ, заставляя каждых раз бежать по коже мурашкам и вспыхивать, как наливной плод, бархатные щеки.

– Давай просто погуляем?.. – предложила она, глядя в его глаза.

– Парни, нас опять бросают! – забил тревогу младший брат Станислав. Взгляды генералов объединились на отделившейся ото всех паре.

– Ребята, мы с Розой прогуляемся. Мы присоединимся к вам позже, – проговорил Мирослав.

– Охотно верим, – улыбнулся Радослав, глядя, как ангелы удаляются к выходу. – Впрочем, как обычно.

Вскоре генералы Михаила пригласили всех, кого могли, и организованной группой направились к Гавриилу. В уголке остались лишь Рафаил и Ольга. Он осторожно взял ее за руку, и они продолжили прерванную беседу.

Мирослав и Роза вышли из окружения розовых кустов и пошли вперед, куда манили деревья и скрывающая от глаз листва молодых кустов.

Первые минуты они лишь молча шагали рядом, даже не держась за руки. Роза вдумчиво глядела перед собой, ее рука играла манжетой. Ноздри Мирослава дышали ароматным воздухом. Солнце ложилось на его глаза, оттеняя их, как драгоценные камни. Блики падали на профиль сестры милосердия, забранные в косу волосы пепельно золотились дневными лучами.

Мирослав украдкой любовался ее неправильными чертами лица, восхищаясь, сколько изящества и женственности могло быть и в любимой ложбинке у основания переносицы, и в крупноватой горбинке на носу. Ее глаза были исполнены умиротворения, а русые ресницы казались на просвет беспредельно длинными. Он видел уголок ее губы, и ему хотелось прикоснутся к нему кончиками пальцев. Но Мирослав не торопился обнять подругу.

– Я так рада, что ты пришел, – наконец произнесла она.

– И я рад тебя видеть, – ответил Мирослав, всем существом ощущая, что молчание длилось от обретенной в их сердце полноты.

– Как ты?.. Как войска?.. – спросила Роза.

Она повернула голову, и взгляд ее окутал его лицо с такой заботливостью, что Мирослав почувствовал, как щемит сердце. Он подался к ней и, касаясь плеча, нежно провел по рукаву белоснежного платья. Дальше они гуляли, держась за руки и рассказывая друг другу обо всем, что накопилось на душе.

Издавна воины Михаила и сестры милосердия архангела Рафаила были связаны белыми лентами трепетной дружбы. И причина была не только в том, что легионеры всю жизнь охраняли беззащитных девушек, а девушки лечили израненных в бою ангелов. И даже не в том, что сто процентов девушек в составе ангелов покаяния виделись райским садом воинам легиона, среди которых было намного более трех четвертей мужчин. Женщины-воительницы обожали милых сестер не меньше, если не больше, чем их коллеги сильного пола.

Между двумя архангельскими служителями испокон веков существовала некая тайная связь, органичная и естественная, как сама жизнь, и столь же труднообъяснимая, как судьба каждого. Их тянуло друг к другу, как тянет два диалектических цветка. Они хотели быть вместе, такие разные и такие родные. Столь непохожие по восприятию и такие глубоко понимающие. Словно сердца их бились в одном ритме, а глаза были устремлены на один небосклон. Они любили друг друга. И это объединяло их теснее всего.

Розу и Мирослава сплела сама судьба. Не привязывая, объединила одним узелком. Когда свободные по природе летят друг к другу снова и снова, желая слиться вместе, потому что оба этого хотят. И пускай руки их не всегда соприкасаются в объятиях, но души давным-давно рядом, зависли в воздухе, погрузившись одна в другую с головой…

В те времена, когда все еще только начиналось. Когда ангелы выиграли первую схватку, победив дьявольский мир. Когда рай освободился от греха.

Когда ад набрал собственную силу…

Тогда битвы между легионом и демонскими армиями были особенно ожесточенными. Бывало стычки оканчивались десятками жертв, и никто не выходил целым из боя.

В одной из таких боен Мирослав получил прицельный удар в сердце навылет. И падая, удар в голову. Чем окончилась потасовка, он не мог знать. Это была первая его столь серьезная рана.

Старший генерал легиона очнулся от забытья лишь на второй день. Открыл глаза и тут же закричал от боли. Сквозь брызнувшие слезы, сквозь смешавшиеся в ресницах косые лучи солнца и тени широколиственного дерева, он смутно осознал, что уже не на поле брани. Он лежал на постеленной накидке, покрывающей укромный уголок газона. В тихом местечке райского сада, куда не заглядывали посторонние.

И через замешательство мыслей и чувств он помнил, как услышал отдаленный, но близкий голос, и чья-то маленькая ладонь легла на измученный горячий лоб, перетянутый охлаждающей повязкой.

Роза никогда не была в числе главных, никогда не выделялась среди плавных рядов служения. Рафаил назначил ее сиделкой Мирослава, потому что был уверен, что она сделает все как надо. Она никогда не была яркостью среди алмазов. Но она всегда знала и всегда говорила одними глазами: я бесценна, как и все остальные.

Целый месяц они провели вместе. Мирослав шел на поправку медленно и тяжело. За долгие дни по строгому предписанию о покое он виделся всего один раз с Михаилом и два раза с Рафаилом. Все остальное время они с Розой оставались вдвоем.

Она не отходила от него ни на шаг. Первые дни он не мог разговаривать и лишь смотрел на нее, болезненно щуря воспаленные глаза. Он нес в сердце ее улыбку и уговоры закрыть веки и отдыхать… Помнил, как она рассказывала ему какие-то отрывки: коротенькие новости и что-то о себе, недосказано, недоговорено… Ему тяжело было разбирать, а она старалась его не утомлять. Когда Мирославу стало лучше и он начал говорить, они беседовали вместе. До тех пор, пока не останавливала заботливая рука, пока не велела набираться сил. И прикасались мягкие, как капельки на паутинке, пальчики, меняя перевязку…