Тайна архангела. Книга 2

– Типа того… – кивнула Марина. – Раньше любила. А сейчас решила завязать навсегда. Сюжетов нет, идей тоже. Чего небо-то коптить. Фу, не могу, – она потушила сигарету о стену и выкинула ее в мусоропровод.

– А я стала интересоваться всякими чудесами и мистикой… – произнесла Наташа.

– В моей жизни слишком много мистики, – ответила Марина. – Эх, ладно, от бумаг я избавилась: одно дело есть. За пивом, что ль, сходить?

– У меня дома есть бутылка вина. Если ты никуда не торопишься, могли бы выпить, поговорить о всякой ерунде, – предложила Наташа.

– Давай, – легко согласилась Марина.

Вечер давно натикал свое время и наконец-то стало темнеть. В занавешенной комнате висела полутемнота. На отгороженном шкафчиком диване сидели Мара и Наташа и болтали обо всем, что их могло соединить, молодых людей мегаполиса, протаптывающих свою дорогу жизни.

Марина держала в руках недопитую рюмку. У ее ног на полу стояла открытая бутылка.

– Значит, ты в одиночестве, потому что подруги все на даче? – спросила Мара.

– Ну да… Хотя нет, подруга одна на даче… Всех остальных мне сейчас видеть не хочется…

– Это та, светленькая? Которую я с тобой в подъезде видела несколько раз?..

– Да. Ее Лика зовут. Моя лучшая подружка, – сказала Наташа.

– Ясно… А я просто одна. Потому что… одна. И видимо, насовсем.

«Опять», – мучительно пронеслось в Марининой голове.

– А что так?.. – взглянула Наташа. – У тебя же была подруга, вы что, поссорились?..

– Хуже… – голос Марины прозвучал гулко.

Мара смотрела на отсчитывающие секунды часы.

– Это не мое дело… Но у вас что-то серьезное случилось?.. Я помню, вы всегда такие дружные были, еще в школе постоянно вместе… – молвила Наташа.

– Если бы серьезное, – тяжело отозвалась Марина. – А то разругались по самой мерзкой причине на свете. Из-за парня…

– Это ты из-за него так страдаешь?..

– Да пошел он… сука, чтобы я еще из-за него страдала.

– Понятно…

Наташа замолчала.

– Прикинь, – проговорила Марина, вдруг оживив движения, – ведь ты говорила о мистике, о чем-то волшебном… А в жизни порой так получается, что тебя с этого волшебства шмякает головой о самый асфальт, в самую грязь… – она легонько отхлебнула вина. – Так и случилось со мной.

– Расскажи… – негромко вымолвила Ната.

– Легко…

У горевшей на письменном столе лампы, развернутой к стене, чтобы не светила в глаза, примостились два ангела. Хранитель Наташи Андрей и покровитель Мары Сергей.

– Странно иногда бывает наблюдать со стороны… – произнес Андрей. – Смотришь на них, смотришь… Вроде ты для нее самый близкий и в то же время так далек…

– Шкалу близости еще никто не определил, – выговорил в ответ Сергей. – Однако возможно своих близких сделать весьма отдаленными…

– Это верно, – лицо Андрея освещали блики искусственного света. Он был таким молодым, но уже виделось, что впервые он столкнулся с такими трудностями, которые преподносит жизнь каждому, кому пришла пора возмужать. – Ты был на Земле… – после паузы сказал Андрей. – Расскажи, как это – быть ими?..

– Да, был, – вдохнул Сергей. – Ими как быть?.. Нелегко ими быть… Скажи, что тебя конкретно волнует, я отвечу.

– Мне интересно: каково воспринимать мир как человек, а не как ангел. Просыпаться с утра, зная, что твоя жизнь на Земле, а не в раю, идти по улице, чувствуя холод или дождь, есть, пить, бегать и падать, разбивать локти и стремиться к чему-то, к чему, может быть, стремишься только ты…

– Да ты поэт Земли, я смотрю, – улыбнулся Сергей. – Ты точно описал их жизнь. Только знаешь, – он посмотрел в застывшие вопросом глаза Андрея, – я не могу тебе этого объяснить.

– Почему?..

– Я не человек.

– Ты же им был!

– Я был ангелом в воплощении человека, а это совсем другое… Понимаешь, мы, ангелы, не созданы для Земли. Это неестественная наша среда. Даже ад ближе нашим телам, чем физический мир. На планету мы попадаем только во имя искупления и в виде исключения. Вот почему, когда мы находимся на ней, мы живем вроде как люди, но как только вырываемся обратно в небо, то уже не можем вспомнить, как это было, запечатлеваем лишь события и факты…

– И никаких ощущений? – глаза Андрея оглядывали лицо Сергея.

– В сущности, нет, – покачал головой Сергей. – Ты можешь припомнить, что радовался или раздражался, но как тебе при этом было, не вспомнишь никогда. Слишком велик контраст наших чувств. Когда ты на Земле – ты не знаешь, что ты ангел, и тебе не с чем сравнивать. Когда ты в раю – это такой экстаз, что он стирает напрочь все. Вот такая штука.

– Ясно… – Андрей опустил лицо и задумался.

– Честно скажу, – молвил Сергей, улыбаясь, – я до сих пор люблю поболтать о прошлом с Виолеттой. Я говорю ей: «Ведь мы жили в одной квартире, смотрели телевизор, обедали, спали на одной кровати»… Только это было словно во сне. Я спрашивал ее: «Ты помнишь, как это; что это такое – семейная жизнь?..» Но она только улыбается и качает головой. И я не помню и представить себе не могу… Осталось только одно ощущение близкой души рядом… Оно одинаково для всех миров, его ничто не может стереть… Наверное, только благодаря этому я сижу сейчас тут с тобой…

– Расскажи поподробнее, – попросил Андрей. – Если, конечно, вы вдвоем не возражаете…

– Отчего же возражаем? Конечно расскажу, – кивнул Сергей. – Я всегда был немного непредсказуем… И такой же была моя судьба…

– …наша жизнь текла, в принципе, как и раньше. Только добавился к ней этот… красивый такой, молодой, веселый… – Марина говорила в темноту, не разворачиваясь к собеседнице. Наташа молчала и слушала. – Я долго не хотела замечать в нем этого и, наверное, не заметила бы, если бы была сильнее… Вот только кажется порой, что будешь ждать настоящего вечность, а в один день надоедает это «ждать». И тут ты попался. Наверное, я оказалась очень слабой … Я его лицо-то не за это смазливое ощущение заметила. И не за эти его тачки и деньги… Просто… Мне вдруг почудилось, что вот оно, так близко, что сейчас случится то, чего хотелось, истинное, живое, мое… Но только ему так не казалось, как выяснилось… Я в этот вечер пришла к Ане домой без звонка, потому что тогда мне уже было совсем плохо. Она была одна. Я хотела поговорить с ней, чтобы наконец-то рассказать, попросить совета, просто… почувствовать родное плечо. Я забыла про все те мелочи, которые случались между нами в то время, вернее, которые я считала мелочами: не перезвонила, не хотела разговаривать, была загруженная… Она нужна была мне как никогда, единственная, кто мог бы еще меня понять и мне помочь. Она открыла дверь после первого же звонка… Я вошла и говорю: «Привет». И она: «Привет». Мне сразу показалось, что она огорошена моим приходом. Но ничего не сказала. Я говорю: «Я зайду?» Она: «Заходи». Посторонилась от двери, будто ждала, когда я попрошу этого. Странной она какой-то была во всем, понимаешь: в движениях, в реакции, во взгляде… Что-то не так, я видела… Пока я разувалась, она пошла на кухню, молча. Я захожу, сажусь… Смотрю на нее. Она на меня не смотрит. Как будто ждет, что я испарюсь со стула, и не придется ничего мне говорить. Я начинаю о всяком бреде заговаривать, а у самой сердце колотится, потому что я решаюсь начать о том, что было внутри. И скрыть я не могла, что у меня обвал случился… Я спрашиваю: «Ты Дениса видела?» Она покосилась на меня и говорит, что он уже давно не звонил и вообще не проявлялся. Тут в комнате как на зло мобильник затрезвонил. Она резко убежала говорить. Вернулась туча тучей. Я спрашиваю: «Кто это был?» Она: «Родители это были». А в голосе такая дрожь, злость не злость… Не знаю. Я: «Чего хотели?» Она: «Ничего, неважно». Таким тоном, как будто мы чужие друг другу. Лед, стена… Телефон зазвонил снова. Она опять пошла в комнату, вернулась вместе с ним. Чувствую: напряглась вся. Говорит: «Знаешь, у меня дела, я должна одна побыть». Ну да: она одетая была, накрашенная вся, как ждала кого-то. Я говорю: «Да? Ладно, только, по-моему, ты мне что-то недоговариваешь». Она как взъерепенится и почти орет на меня: «Ничего!» Я говорю: «Хорошо, только орать тогда зачем?..» Меня трясет всю, чувствую, расплачусь сейчас. Она уже проще говорит: «Потом объясню, о`кей?..» Как будто успокоилась. Я: «О`кей, я ухожу, позвони тогда…» Встаю из-за стола. И тут наверху так аккуратно хлопает дверь. Я останавливаюсь, и вдруг меня осеняет. Колени к земле пригнулись, и адреналин в шею. Я думаю: говорить надо сейчас или никогда. Ну, я в открытую ей: «Слушай, а ты не с Денисом случайно встречаться идешь?..» Я, наверное, никогда не забуду ее лицо. Она поворачивается ко мне и смотрит так, как будто вскрывает мне вены и бьет током. Она мне: «А даже если и так, то что?..» Такая надменность у нее в глазах, какой я никогда не видела. Я отвечаю: «Ничего, просто я думала, что мы подруги, и ты не будешь мне врать». Она сказала: «Я тебе не врала». Я говорю: «Да, и кулон у тебя на шее золотой просто так болтается». Я не знаю, как я все поняла в этот момент. Украшение видно за кучу бабок, Аня себе такие не покупала. И подарить ей особо некому в то время было…

Марина потянулась к бутылке и едва ее не опрокинула.

– Черт! – выпалила она.

– Давай я, – Наташа налила ей бокал сама.

– Благодарю… – коротко отозвалась Марина. Ее глаза утяжелились свинцом, а губы напряглись. – Я обнаглела в тот миг: не знаю, откуда чего взялось. Сказала: «Парни, наверное, золото зазря не дарят, все оплатить надо?..»

– А она? – метнула взгляд Наташа.

– В таком бешенстве я ее не видела никогда. Она и раньше могла злиться, но здесь как с цепи сорвалась. Я думала: она меня на месте убьет. Схватила меня за шиворот и поволокла пинками из дома. Я еле успела туфли прихватить, а то она меня босиком бы выкинула на лестницу. Я ору: «Ты дура, что ли?!» Она орет: «Да пошла ты, знаешь куда?!» Словами такими покрыла. «Это тебя не касается!» – вопит. Я на нее кричу: «Да наплевать мне и на него, и на тебя, делайте что хотите, на кой врать-то было?!» Она начинает: «Да я знаю, что ты по нему сохнешь, сама хотела с ним …, но ты у…, никогда ему не понравишься» и все такое, дальше еще хуже. На лестничной клетке уже. Я взглянула на пролет выше, у меня екнуло все в груди, что если это он вышел только что наверху, то все слышал. Дальше то ли пихнула она меня с лестницы, или я сама побежала быстро. Помню только: сердце стучало как на марше, и шок был такой, что все опустилось и замелькало, хуже самой пьяной на свете…

– Ужас какой… – только сумела произнести Наташа.