Тайна архангела. Книга 2

Свеча трескала, горя теплым светом, будто темные глаза Михаила успокаивали в ответ и убаюкивали с иконы.

– Ну ладно, что-то я заболтался. Пойду я. В воскресенье обязательно буду. Передавай всем от меня привет, особенно Сереге, если встретишь. Жаль, что не могу пожать тебе руку сейчас, – проговорил Андрей. – До свидания, Михаил.

Андрей коснулся края архангельского плаща и пошел прочь. На выходе затормозил и перекрестился, глядя на икону Спасителя. Наконец пришли нужные слова, хотя они и казались немного странноватыми для человека.

Закончив молитву, Андрей бодро вышел из церкви.

Глава 10

Маринка вышла из метро «Фрунзенская» и завернула за Дворец молодежи, слегка припадая на одну ногу. Правое колено не до конца разгибалось, в другой руке перевешивала тяжелая сумка. Глаза окинули площадку для парковки. Напрягая губы, Марина резво двигалась вперед.

Пять минут от метро – ужасно долго и много. Да и до института – тьма: сорок минут, как хотелось просвистеть их мимо ушей быстрее… Как и всегда, многое…

Бледная, худая, изможденная жизнью. Юбка болталась уже непонятно на чем, щеки застыли в серой неподвижности. И только движения остались прежними, приобретя лишь более нервную резковатость.

Три, два, один… Один шаг, два, двадцать один, сколько тут еще от метро.

– Извините, дом тридцать два не подскажете?..

Марина остановилась, обдумывая вопрос.

– Назад. И справа будет, – ответила она.

Спасибо – пожалуйста. Мара продолжила шаг. Ну вот опять сбили, не дали просчитать дистанцию.

Все эти дни она слонялась по стеночкам, припадала на заборы. Она и не знала, что когда-нибудь ее будет мучить такой панический страх встретить Аню и Дениса. Все внутри сворачивалось клубочком и поднимало лапки. Она бы проползла где-нибудь за парапетом, лишь бы не взглянуть глазами в их глаза.

Родной двор превратился в пытку. И она уже ненавидела тот факт, что они жили через дорожку. Спасибо, что не в одном подъезде, иначе бы она умерла. Умерла ли бы?.. Марина уже почти не жила, без капли сил и воли, она просто превратилась в тень. Рыдающий звук по ночам в тишину, безысходность которого никто не должен услышать.

Аня же летала по двору, как заведенная на крыльях. Единожды Марина видела ее из окна. Как она изменилась!.. Будто бы и похудела даже, и спину держала как струну, вся модная, в дорогих шмотках и драгоценностях, ни одной старой вещи, походка дерзкая и уверенная. Взгляд… он просто горел. И если невозможно было разглядеть этого сверху, то это ощущалось в самом воздухе, трескающемся вокруг нее…

Из мечты о чем-то большем, жизнь вдруг перевернулась в нули, и Марина не понимала, чем дышит и как двигается. Что-то чужое овладело телом и сознанием, и какие-то инстинкты и привычки толкали ее вперед, пока опоясывающим лишаем измывал ее один лишь смысл ее жизни.

Денис, Денис, Денис, Денис, Денис, Денис, Денис, Денис… Денис в мозгах, Денис в солнечном сплетении, Денис тянущей трубочкой в ребрах, Денис между строчками в мониторе, Денис в поиске по Интернету, Денис единственной оставшейся надобностью в мобильном телефоне.

Она жила одной надеждой увидеть его, услышать этот голос, попасть в ту сладкую ситуацию, где будет персонажем он. Как не размазывала ее по асфальту боязнь встретить, сквозь нее орало и маячило желание обратного, вопреки… И она жила только этим. Звездочки померкли, и солнышко уродливое, день прошел зря, краска была ненужной на лице, если не видел ее он. И институтские лица не значили ничего, и мужчины исчезли из мира вместе с женщинами, потому что жил тут только он.

Под ногами валялись древесные сережки. Марина шла через двор домой, чувствуя сосущее в животе. Она презирала себя в этом волшебстве событий, в которых они были вместе с ним. Тогда это было таким простым и реальным, что, казалось, будет продолжаться все время… Теперь она потеряла его насовсем. И не было силы, способной разорвать этот фатум. Как будто что-то пыжилось внутри нее, и она понимала, что не сможет его получить, как бы ни гнула свои кости и не выворачивала судьбе руки… Невидимая гуттаперчевая стена разделяла их, и она понятия не имела, кто и как построил все эти препоны в ее жизни.

Она зашла домой, кидая суму на кресло в комнате. Кирпичное убожество институтских книг. Еще одна бессмыслица еще одного учебного дня… М-да…

Не желая ничего, ну или почти ничего, Марина опустилась за стол, одна. Глаза потеряно остановились на полке с учебниками. Так что там было сегодня в этом ненужном никому институте?..

Преддверие сессии, как обычно оно случалось, когда его не ждешь. Два года, два года, два года обучения… Тут, за этим столом, за этим монитором. И на каждом пятачке этой комнаты завал букв и терминов.

Марина ощутила знакомый мандраж и покалывание где-то в стенке желудка. Это чувство вернулось в ее институт. А институт к ней?..

Не в силах держать себя в руках, Марина вдруг положила голову на руки и заплакала. Какой стыд… Какой позор… В трубу и помойку два года, когда рвались все поджилки… Когда в конце второго курса целый месяц она скомкала своими руками, не открывая ничего, не пытаясь даже вникнуть ни в один предмет, не имея в виду ни одну строчку учебы… И теперь с ужасом Марина поняла, что не просто опустилась, но потеряла все. Она чувствовала, как отупела до той степени, что сегодня на элементарный вопрос сморозила такую редкостную ахинею, что только по милости неба окружавшие ее люди не стали добивать ее нервы и самолюбие.

Какой же дурой она стала. Еще пара месяцев Дениса, и она превратиться в натуральную лягушку с безумными глазами. Все, все, чего она добивалась, ухнуло в пропасть… Все было зря. Все… И ничего уже не исправишь… Ничего…

И уже не тлеющие угли желаний заливали слезы, но побитая гордость скулила кровоточащими ранами. Мужская гордыня заходилась в растаявшем женском теле безысходным бессилием что-то исправить… Исцеляя и коля иголками соли застывшее железо черного льда… Но Марина еще не ощущала, как поднимаются в распор сваи стального разума, выходя на поединок варвара с кочевником, где не будет правых, но будет победивший…

Анна сидела с ногами на банкетке, обнимая колени рукой. На кухонном столе стояла бутылка дорогого пива, покоясь своим горлышком под ее длинными ногтями. Глаза Ани были тверды и гладки, бороздя рваные желоба на стене. Напротив восседал Денис, настоящий хозяин своей расширенной за счет комнаты и потому шикарной встроенной кухни. Он развалился на деревянном стуле, широко расставив колени, и пил, смакуя по глотку и глядя в окно. Их двоих разделял темный стол со скатертью.

– Вечерок вечереет, – молвил Денис, расслабленно любуясь видом из окна.

– Ж… закатом греет, – сухо отозвалась Аня.

– Смешно, – не улыбнулся Денис. – Чего ты сегодня грубишь не по делу? – его лоб сморщился.

– Отчего ж не по делу-то, ты решил?..

– О, обожаю эту песенку, – Денис потянулся через стол к магнитофону и сделал погромче доносящиеся из колонок французские фразы.

– Вали в кусты, авось ветками закроешь мозги, – губы Ани передернуло. Она опустила босые ноги на пол, погружая разум в круглое горлышко бутылки.

– Слушай, ты чего вообще?.. Сидишь весь вечер, как медуза, я в тебя не врубаюсь сегодня, – сказал Дэн. Его рука коснулась зализанных гелем волос.

– Зато во французский врубаешься: «возьми меня, дай мне», – Аня смачно присосалась к пиву.

– Давай портить друг другу настроение – очень верно, – пальцы Дениса нетерпеливо прикрутили звук. – Ты говорить разучилась? Или теперь стишками свои эмоции выражаешь?..

– Частушками, твою… …

– Очень интересно. И какие претензии ты хочешь мне выразить своими частушками?.. – скривился Денис.

– А те, что, по-твоему, нормально пропасть на два дня и ни слуху, ни духу, а потом явиться и пошли бухать, да?.. – произнесла Аня, глядя в его лицо.

– Слуш, при чем тут?.. – прихмыкнул Денис. – Я же тебе сказал: на работе был. Не обязан же я день и ночь висеть с тобой на проводе!..

– Нет, повеситься можно и на веревке, а не на проводе, тем более что у мобильника провода нет. Когда он отключен особенно. «Абонент не отвечает… Попробуйте позднее…» Круглосуточная работа, прям дежурство какое-то!

– Уж какая есть…

– А мне по боку, какая у тебя есть!.. – огрызнулась Аня. – Я знаю, что ты дома был еще вчера вечером, и мобилу специально отрубил!.. Мне же ты сегодня гонишь совсем другое!..

– Ах вот оно что! – воскликнул Денис. – Мамы мои, а какое вступление перед ударом!.. Что, по трубе лезла ко мне в окно заглядывать?..

– Нет, по пожарной лестнице. Отвечай лучше сразу: где всю ночь сегодня шатался?..

От нее не ускользнул мелькнувший в глазах Дэна разряд.

– А тебе интересно, что ли?..

– Мне любопытно, что ли, что тебя так заняло, что ты так нагло врешь, – ответила Аня, гордо удерживая голову. – Правду страшненько сказать?

– Но я ведь тебе и не клялся в вечной верности, или я чего не помню? – потемневшие глаза усмехнулись. – Что смотришь тигрицей?.. Хотела ж откровенности. Я от тебя ничего и не скрываю. А там – как хочешь. Что я обещал, то делаю, а что не собираюсь делать, того и не обещаю. Угу, и тебе не советую… – он взял паузу, выпивая живительный глоток пива. Аня сидела чернее тучи. – Между прочим, я тебе сейчас не сказал, что я делал ночью, ты уже все сама придумала. А вообще, знаешь, я тебе очень рекомендую поменьше думать и побольше гулять вечерами… В клубы ходить, покурить на улице. Может быть, тогда и ты бы была слишком занята, чтобы иссыхать сегодня по моей крови…