Мальчик из Блока 66. Реальная история ребенка, пережившего Аушвиц и Бухенвальд

Берегово становится Берегсасом

Жизнь евреев под венгерской оккупацией

В 1939 году, когда мне было восемь лет, вокруг нас закружились ветры… Гитлер, утвердившись у власти в Германии, начал присматриваться к соседним странам.

В марте 1938 года Германия аннексировала Австрию. Следующим шагом Гитлера стало требование о возвращении Судетской области Чехословакии под суверенитет Германии. Он сумел убедить западные страны в том, что не намерен развязывать широкомасштабную войну и хочет лишь вернуть территории, потерянные Германией в результате поражения в войне и населенные этническими немцами.

Истинные намерения Гитлера еще не проявились в полной мере, но уже было ясно, что к власти в Германии пришел сильный и решительный правитель. Важно понимать, что страны Европы еще не оправились от ужасов и страданий Первой мировой войны и были полны решимости сделать все, что в их силах, чтобы предотвратить новую войну.

Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен опасался, что, если Германия не получит суверенитет над Судетской областью, она объявит войну Чехословакии и вся Европа невольно втянется в кровопролитные сражения. Чемберлен знал, чего ждет от него нация: он должен предотвратить любую возможность того, что Британия снова окажется в состоянии войны.

Премьер-министр Франции Эдуард Даладье также полагал, что политика сдерживания и соглашательства умиротворит Гитлера, успокоит его и станет наилучшим ответом на агрессивность нового правительства Германии. Премьер-министры Великобритании и Франции были твердо намерены сделать все, что в их силах, чтобы предотвратить новую вспышку войны, и Гитлер в полной мере воспользовался этими их настроениями.

Подлинные цели Гитлера оставались в то время не до конца ясными. Его заявления о желании мира служили временным прикрытием, маскирующим планы полномасштабной войны с целью установления господства Третьего рейха во всей Европе.

Первый выстрел Второй мировой войны был фактически произведен из дипломатического «оружия». Этим выстрелом стало Мюнхенское соглашение, заключенное в сентябре 1938 года между Гитлером и лидерами Великобритании, Франции и Италии. Это соглашение позволило Германии без каких-либо возражений аннексировать чешские Судеты, где проживало много этнических немцев.

Важно отметить, что Чехословакия была независимым государством с крупным военным потенциалом, хорошо укрепленной границей и военной промышленностью, что могло бы послужить основой для отпора немецкой армии. Кроме того, в рамках альянса, подписанного различными европейскими странами, поддержку Чехословакии обещали Франция и СССР. Согласно различным исследованиям, на том, раннем, этапе немецкая армия еще не была достаточно подготовлена, чтобы победить в войне, и вполне возможно, что, если бы Чехословакии дали возможность защитить себя перед лицом немецкой агрессии, будущее было бы другим.

Однако история пошла другим путем, и возможности Чехословакии защитить себя от территориальных притязаний Гитлера реализованы не были. Британия, возглавляемая Невиллом Чемберленом, оказала давление на своих союзников, чтобы они подписали соглашение с Гитлером, позволявшее Германии аннексировать Судеты. Жертва, принесенная чешским государством ради долгожданного прочного мира, оказалась, как выяснилось спустя недолгое время, напрасной. Допущенная ошибка не позволила спасти Чехословакию от захвата нацистской Германией и открыла ворота гитлеровской агрессии в Европе.

Так получилось, что первый шаг на пути к самой ужасной войне в истории человечества был сделан, по иронии судьбы, во имя мира.

* * *

Поначалу все это никак нас не касалось и мы воспринимали приходящие новости как нечто постороннее, далекое. Но так продолжалось недолго.

А вот последующие события повлияли на нашу повседневную жизнь самым непосредственным образом.

Как я уже упоминал, Венгрия так и не смирилась с потерей обширных и плодородных земель Карпатской Руси и ставила своей главной целью возвращение этих территорий венгерскому государству.

Гитлер еще в 1937 году пообещал Венгрии, что она получит области, которые потеряла по результатам Великой войны, позже названной Первой мировой.

Аннексия Судетской области Германией в 1938 году побудила Венгрию перейти к активным шагам, и она потребовала вернуть суверенитет над отнятыми землями. По решению Венского арбитража 1938 года Карпатская Русь и некоторые другие области возвращались Венгрии.

Большинство жителей региона приняли такое решение безразлично. Некоторые даже приветствовали венгерскую аннексию и без сожалений распрощались с чехословацким флагом, под которым прожили почти два десятка лет, перейдя под флаг «Великой Венгрии», как это теперь называлось.

Именно в этот момент некоторые евреи решили бежать из страны и иммигрировать в Землю Израильскую. Среди них был Хаим Блубштейн, брат моей матери, и его девушка. Молодая пара обручилась и покинула Венгрию, выбрав сложный, непроверенный и небезопасный маршрут. В 1938 году они нелегальным образом прибыли в Эрец-Исраэль, избежав печальной судьбы оставшихся местных евреев.

Я снова встречусь с Хаимом и его женой, когда иммигрирую в Израиль, в 1949 году.

В начале 1939 года Венгрия беспрепятственно аннексировала треть территории Чехословакии, включая Карпатскую Русь – нашу область, – и тем самым вернула все территории, утраченные после Великой войны. Чехословакия, страна, в которой я родился, распалась и фактически прекратила свое существование без единого выстрела.

Наш город снова стал Берегсасом, а мы все – частью «Великой Венгрии». Я помню, как учителя в школе сочинили предложение на венгерском языке: «Великая Венгрия подобна раю, Маленькая Венгрия – это не страна».

В марте 1939 года венгерская армия вошла в Берегово и наш городок, как уже упоминалось, вернул себе венгерское название Берегсас.

Я был маленьким ребенком и еще не понимал, насколько значительными будут перемены в нашей жизни.

Венгерское правительство потребовало, чтобы все дети Берегсаса, посещавшие чешские школы, отныне изучали венгерский язык.

Теперь в школе мне дали венгерское имя Леюш. После войны я вычеркнул его из всех своих документов и больше им не пользовался. Вместе с ним я хотел стереть все, что с нами случилось.

На протяжении многих лет евреи и неевреи жили мирно и дружно. Дети и молодежь с удовольствием гуляли по городу без разделения на евреев и их соседей. После перехода под флаг Венгрии ситуация начала меняться.

Созданные Чехословакией экономические возможности предлагались всему населению, но воспользовались ими далеко не все. В то время как большинство неевреев после рабочего дня привычно отправлялись в таверны, где впустую спускали заработанное, евреи усердно трудились и всячески старались получить образование и профессию, что позволяло улучшить условия жизни. В результате имущественный разрыв между евреями и христианами постоянно рос, что вело к подспудно накапливавшейся враждебности. Важно отметить, что многие молодые евреи с трудом зарабатывали на жизнь и работали так же, как и их соседи. Но в центре внимания были те, кто накопил экономические активы, получил образование и повысил свой статус.

Враждебность и зависть, росшие на фоне экономических успехов некоторых евреев, начали открыто проявляться во время венгерского правления, при котором эти чувства были узаконены.

Венгерские власти всегда занимали позицию антисемитизма, и теперь притеснения и преследования евреев перекинулись на районы, где они жили. Эти преследования становились все более и более явными, вдобавок узаконенными. Для нас это было серьезное изменение, поскольку чешское правительство и чешский народ не страдали такого рода предрассудками и во время моего детства в Чехословакии не было антисемитизма. Более того, на протяжении всех военных лет чешский народ продолжал помогать евреям, как только мог. Этим чехи отличались от венгров, лишь немногие из которых решились помогать евреям, за что и были удостоены звания Праведника среди народов.

Но вернемся к новой реальности нашей жизни.

Премьер-министр Венгрии Миклош Хорти был открытым антисемитом и поощрял дискриминационные указы в отношении евреев. Атмосфера изменилась не только в высших эшелонах государственной администрации, но и на улице. Наши соседи-христиане начали осыпать нас оскорблениями и проклятиями.

Постепенно наша повседневная реальность претерпела изменения. Венгерские власти принялись издавать законы, ограничивающие доступ евреев в общественные учреждения и публичные места. Вдобавок к этому издаваемые правительством директивы и рекомендации ограничивали наши возможности и не позволяли нам пользоваться равными правами.

Сначала эти меры вводились осторожно, но со временем новое отношение к евреям проступило со всей очевидностью и власти стали действовать открыто. Нам не разрешали заниматься свободными профессиями, двери университетов закрылись для еврейской молодежи, и притеснения охватывали все новые области и сферы. В первые же месяцы, последовавшие за падением Чехословацкой Республики, венгры мало-помалу изгнали евреев из всех правительственных и местных учреждений, а также из школ и больниц.

К 1940 году в городских школах не осталось ни одного еврейского учителя. Профессиональные неудобства и дискриминация распространились на многие другие сферы жизни: судьи-евреи потеряли свои должности, а число юристов-евреев, пытавшихся оставаться в профессии, неуклонно сокращалось. Врачи и фармацевты в основном работали частным образом, не афишируя свою деятельность.

Враждебность венгерского режима начала проявляться во всех сферах жизни.

Активные еще недавно молодежные движения вынужденно сокращали свою деятельность и продолжали ее в подполье, поскольку венгры не одобряли организацию молодых евреев. Знакомые и безопасные улицы города моего детства теперь несли угрозу, потому что открытый и узаконенный антисемитизм распространялся подобно лесному пожару.

Между евреями города и управлением местного образования существовало соглашение о том, что еврейские дети будут ходить в школу по субботам, но освобождаться от письма, чтобы не нарушать религиозные законы. Я помню, как один венгерский учитель пытался настоять на том, чтобы мы, еврейские дети, писали в шаббат, и как он пришел в ярость, когда мы не подчинились. Однажды этот учитель собрал все школьные сумки еврейских детей в классе, в том числе и мою, и выбросил их в окно, заявив, что нас всех следует отправить в качестве пушечного мяса для Гитлера. Это было ужасное оскорбление. Но мы все еще не понимали, к чему это приведет…

Отношение к нам наших соседей и друзей-неевреев тоже менялось не в лучшую сторону: местное христианское население демонстрировало враждебность, ограничивало контакты и в лучшем случае вело себя сдержанно. Сначала дело ограничивалось отдельными проявлениями недовольства и нежеланием поддерживать общение, но постепенно разделение и отчуждение становились все заметнее. Месяц шел за месяцем, и нам пришлось с огорчением и болью признать, что мы теряем давних друзей, которые исчезали внезапно, без какой-либо понятной нам причины. Годами мы вместе ходили в школу, вместе проводили каникулы, танцевали на одних и тех же вечеринках и состояли в одних и тех же спортивных клубах… И вот теперь, после многих десятилетий теплого и близкого сотрудничества и добрососедских отношений мы пришли к тому, что стали нежелательным меньшинством для местного населения.

Однажды этот учитель собрал все школьные сумки еврейских детей в классе, в том числе и мою, и выбросил их в окно, заявив, что нас всех следует отправить в качестве пушечного мяса для Гитлера. Это было ужасное оскорбление.

* * *

Время шло, и наше положение постоянно ухудшалось. В 1941 году власти провели перепись населения, и в следующем, 1942 году, основываясь на данных переписи, венгерские власти потребовали от евреев нашей области предъявить документальные доказательства того, что их предки жили в Венгрии в 1855 году. Те, кто не мог представить такие доказательства, подлежали депортации на восток – в Польшу.

Две старшие сестры моей матери, Мириам и Сарна, были замужем, но семьи их мужей не имели необходимых документов, подтверждающих факт пребывания их предков на территории Венгрии в указанное время. Они были депортированы в Каменец-Подольский в Польше, и поначалу мы время от времени получали от них письма. В 1942 году в районе, где они жили, появились расстрельные команды. После войны мы узнали, что маминых сестер и их семьи отправили рыть окопы, после чего всех расстреляли и захоронили в этих же окопах[17 - В Каменце-Подольском немцы уничтожили 30 000 евреев. Самый массовый расстрел произошел в августе 1941 года, но казни случались до лета 1942 года.].

Никто из них не выжил.

В конце 1942 года власти издали особенно суровый указ, который затронул практически всех проживавших в городе евреев. Согласно этому распоряжению всем мужчинам-евреям в возрасте 20–45 лет надлежало записаться в венгерскую армию, где формировались еврейские трудовые батальоны. Венгрия была союзницей Германии в войне и сражалась с Красной армией на Восточном фронте.

В прошлом, до войны, евреи вместе со своими товарищами-христианами записывались в чешскую армию, но теперь в регулярную венгерскую армию вступали только христиане. Евреев мужского пола правительство принудительно направляло в «специальные» трудовые батальоны для оказания помощи венгерской армии – одних на территории Венгрии, других – на завоеванных землях. Делалось это с целью установления силового контроля и твердой власти на отнятых у России территориях. Большинство еврейских мужчин высылались из Берегсаса на Украину, где строили укрепления и выполняли трудоемкие работы для немецкой армии.

Находясь там под непосредственным наблюдением солдат венгерской армии, они подвергались жестокому обращению. Помимо прочего, командование отправляло еврейские батальоны на минные поля – на автомобилях и пешими. Зимой 1942–1943 года тысячи еврейских подневольных рабочих замерзли насмерть, пройдя примерно тысячу километров по снегу, при сильных морозах, во время отступления с фронта после массированного наступления Красной армии.

Венгерские солдаты обращались с еврейскими подневольными рабочими как с рабами, со звериной жестокостью. Призванные в армию евреи знали, что побег или дезертирство обернутся большими неприятностями для их семей в Венгрии и товарищей по призыву. В результате тем, кто оказался в составе еврейского батальона, ничего не оставалось, как только стиснуть зубы и пытаться делать то, что можно, в свете мрачной реальности.

Пережить войну удалось лишь нескольким сотням призванных евреев. Едва ли не каждая семья в городе отправила в эти батальоны своих мужчин и юношей. Для нас это был сильный удар, но по сравнению с тем, что ждало евреев Польши, нашу жизнь в то время можно назвать относительно сносной.