А волки здесь тихие

– Ты запомнила, что мама говорила? Надо хоть записать, пригодится в будущем. Так- красивый, что там еще? Умный…блин я больше ничего не запомнила. Ага, любимый вроде – она поднималась по лестнице и бормотала.

Я улыбнулась, глядя ей в след. Ах, если бы я только знала……

*

Спустя месяц мой мир раскололся надвое.

Был жаркий летний денек, ветер лениво дул, не принося облегчения.

Мы с ребятами ходили купаться в пруд и уже возвращались домой. Детвора по дороге дурачилась, я же думала только о том, как добраться до своей кровати. Максимилиан, только вернувшийся с соседнего города, куда его отправлял отец по делам фирмы, уже поставил мангал и развел огонь.

– Привет детвора – он приветствовал нас взмахом руки.

А мне привычно подмигнул.

Внезапно из дома раздался мамин крик. Сердце замерло от страха, и я побежала, что есть силы. Она стояла в гостиной, растерянная, с белым лицом и прижимала к себе телефон

– Максимилиан. Позвонили. Что-то случилось, я не поняла

Максимилиан мгновенно забрал телефон и сделал дозвон на последний номер, а потом быстро выбежал. Мы так и остались стоять в догадках.

– Мам что сказали то? Может в аварию попал, мам?

– Я не поняла. Глупость какая-то. Пошутили наверно

Ее взгляд был растерянным, она пыталась взять себя в руки, но только бормотала

– Не понимаю

В воротах послышались крики и мы выбежали.

На своих руках Максимилиан занес окровавленное тело бездыханного отца. Мы, ошеломленные, стояли, не в силах пошевелиться.

Нет, нет! Этого не может быть!!! Я не верю! Нет, нет!!! Папа не мог умереть! Не мог!!!

Я громко закричала от отчаяния. Мама рухнула на землю, глухо застонав, а потом медленно поползла к папе. А когда добралась, просто легла рядом, положив голову на его окровавленную грудь, ,0и закрыла глаза.

Если бы можно было стереть память, я бы стерла именно этот момент – душераздирающей боли и безграничного горя. Все было как в тумане, я не знаю, что я делала, ела ли я, спала ли я. Смутно помню день прощания с папой – пришло очень много народу, и людей и наших . Когда люди разошлись, по всей округе пронёсся прощальный вой – последняя дань ушедшему волку. Помню, как я кричала и выла, как ревели сестра и братик.

Мама…моя мамочка от горя ушла в себя, они ни с кем не разговаривала, не откликалась на обращение. Помню Максимилиана, все это время находившегося рядом, он поддерживал меня за плечи, не давая упасть.

Потом провал в памяти, длиною в несколько дней. Наверно я, как и мама ушла в себя, чтобы побыть в этом небытии и хоть немного отдохнуть от этой душевной боли, от которой внутри горело невидимым огнем. А когда очнулась, Максимилиан был рядом. Он осунулся, под глазами красовались два темных круга от недосыпа, и щетина. Тогда я впервые подумала, что никогда не видела его с щетиной, раньше его лицо всегда было гладко выбрито.

Я долго смотрела на него, не решаясь спросить самое главное, ведь я уже знала ответ.

– Макс, скажи, что это был сон – прошептала я

Он отрицательно покачал головой.

– К сожалению

Мы надолго замолчали, погруженные в свои мысли.

– Мара, нужно потихоньку приходить в себя

– Как?

– Не знаю. Но нужно. Маме еще хуже

Я кивнула.

– Хорошо, Макс. Я понимаю, я только немного полежу

– Нужно вставать, родная. Через силу, через боль, через не могу, но нужно. Ты должна быть сильной, потому что этого бы хотел твой отец

Слезы потекли из моих глаз. Я помню как папа гордился мной и говорил- моя дочь. Если папа так хочет, то я обязательно встану.

Макс протянул мне руку, и я ухватилась за нее. С трудом, но я встала. Ведь этого бы хотел мой папа.

Ларита лежала, свернувшись клубочком. Как только мы вошли, она открыла глаза

– Мара – медленно встала и обняла меня.

Бедная моя сестренка, она похудела и потускнела, словно кто-то выключил ее внутренний свет.

– Маркор?

– В свое комнате – ответил Макс

– Пойдемте к нему, ему еще тяжелее. Он еще ребенок и не понимает.. – я сдавленно замолчала.

Брат сидел на кровати и перебирал фотографии, утирая капающие слезы. Мой бедный брат, ты остался в этом большом мире и доме, один на один со своим горем. Его жизнь, так же как и наша раскололась пополам, на до и после. Смерть одна, а горе у всех своё. Так не должно быть. Горе должно быть одно на всех, и только вместе мы сможем пережить его, разделив его на три равные порции.

– Маркор – тихо позвала я

Он поднял свои заплаканные глаза, некоторое время смотрел на нас, а потом кинулся в объятия, содрогаясь от рыданий. Мы стояли, обнявшись, и плакали, соединяя наши слезы и наше общее горе.

Наплакавшись до судорожных всхлипываний, мы пошли к маме. Моя душа плакала, смотря на нее. Она лежала безучастная и такая беззащитная.

– Она отказывается от еды и совсем не встает -тихо сказал Максимилиан.

Мы установили дежурство. По очереди ходили к маме, просто разговаривали с ней, вспоминали наши общие вечера, наш отдых, уговаривали поесть, но мама была безучастна.

Однажды я не выдержала, видя, что ей ничего не помогает, и она тихо угасает.

– Мамочка-а-а-а, миленькая-я-я-я, прошу тебя, встань мамочка! Не бросай нас! Умоляю!!!!! – я трясла ее хрупкое тело, и ревела в голос.

– Прошу-у-у тебя-я-я – уже выла я, понимая, что ничего не получится.