Вселенная Анимант Крамб. Лондонские хроники

Элиза Хэммильтон

Она прокралась. Правда! Я вообще не планировала добавлять Элизу в «Книжные хроники».

Роль верного друга Анимант должен был получить Джейми Леннокс, механик поисковой машины мистера Рида. Но, как совершенно типично для Элизы, она ворвалась в роман, оттолкнула Джейми в сторону и довольно бесцеремонно вцепилась в Анимант.

«Прошу тебя, Лин, – сказала она мне, покачав головой. – В этой истории тебе нужен не еще один мужчина, а женщина с характером».

И конечно, она была права.

Я люблю Элизу. Довольно часто мне хотелось быть больше похожей на нее. Смелой, безрассудной, всегда знающей, что ответить.

Но, как и со многими шумными людьми, мы быстро забываем, что за дерзкими речами скрывается целый мир мыслей.

У Элизы позади бурное детство, в котором она на собственном опыте узнала, каково это – не иметь многого. Ей, как одной из шестерых детей, чьи родители простые рабочие, не могли уделять много внимания. Она росла с большим количеством кузенов и кузин, которые в основном были предоставлены самим себе и проводили много времени на улице.

Ее находчивость помогла ей выбраться из многих неприятностей, которые она сама же и устраивала. Но Элиза всегда была уверена, что ей суждено сделать что-то большее, чем выйти замуж за неопрятного Джорджа из рыбного магазина вниз по улице.

Ее дерзость выманивает Анимант из панциря, и та впервые в жизни узнает, каково это – иметь подругу. Подругу с такой же язвительностью, которую Ани никогда себе не позволяла проявлять, с таким же стремлением самостоятельно определять свою жизнь и готовую выслушать даже необсуждаемые в высшем обществе проблемы. Элиза неординарна, но она именно та, кто нуженАнимант.

Бартерные сделки,

или Находчивость Элизы Хэммильтон

Малышка Лилли похлопала меня по лицу своей крошечной липкой ладошкой, пока я обходила маленькие комнаты квартиры, собирая грязную одежду, которая попадалась мне под ноги. Неужели я слишком много прошу: бросить белье в корзину рядом с дверью, если оно стало жестким от грязи.

Мои младшие кузины Пенни и Поппи бегали туда-сюда, преследуя грязного коричневого кота с громким криком, в то время как дядя Арчи вяло переворачивался на своей кровати, когда я вытаскивала мятую рубашку из-под его костлявого тела. Большинство живущих здесь членов семьи уже разошлись по фабрикам на утренние смены, и только немногие, у кого рабочий день начинался позже, не торопились уходить.

Что до меня, я придерживалась своего способа скоротать дни. Как бы ни ворчала на меня мама и не увещевали тетки, я точно не стала бы работать на заводах.

Впрочем, как и трудиться горничной. Слишком уж я свободолюбива. Потому что, когда мне указывали, что нужно сделать, чаще всего все получалось наоборот. И это не приносило ничего, кроме неприятностей в богатом доме.

Наверное, самым лучшим для меня было бы выйти замуж за обеспеченного мужчину и вести размеренную жизнь. Но, к сожалению, я ни капельки не соответствовала образу благовоспитанной жены, и единственный, кто женился бы на мне, был Картер, сын торговца рыбой в порту. Уж лучше остаться одинокой.

На кухне Эдит помешивала в кастрюле овсяную кашу для детей и протянула мне ложку, которую я, проходя мимо, засунула себе в рот.

Вообще-то мне не нравилась овсяная каша. Но у моей сестры было особое умение сделать ее такой нежной, что даже я могла проглотить ее и не подавиться.

И детям она тоже нравилась. Ее детям, детям Мэри, а также моим кузинам Кларе и Лауре. Это была лишь одна из многих причин, по которым Эдит оставалась дома со всеми детьми, пока остальные работали на фабриках.

– Шон, у тебя еще есть что постирать? – спросила я мужа своей сестры, который только что вошел в комнату. Его волосы торчали во все стороны, и, судя по раздраженному выражению лица, вчера вечером он опять напился.

– Уже положил в корзину, – пробурчал он и закрыл лицо руками от солнца.

– Отлично. Хороший мальчик, – я намеренно произнесла это прямо ему в ухо, чтобы он вздрогнул от громкости моего голоса, и, когда он замешкался, всучила ему в руки малышку Лилли. – И еще. Боюсь, она воняет, – поделилась я с ним, испытывая вороватую радость от того, что представляю себе Шона, меняющего подгузники. Жаль, что у меня не будет возможности понаблюдать за этим.

– О нет. Разве ты не можешь это сделать? – раздраженно пожаловался Шон, на что я широко ухмыльнулась. Он хотел бы этого больше всего.

– Если бы мне не нужно было идти, я бы, конечно, с удовольствием это сделала, – заявила я, и в моем голосе отчетливо сквозил сарказм. Шон скривил лицо. – Ты получил свое удовольствие от ее создания, так что теперь придется и помыть ее, – дерзко добавила я и громко рассмеялась, когда малышка Лилли размахнулась и хлопнула отца ладошкой точно по носу.

– Ты-то откуда знаешь? – фыркнул Шон, растерянно моргая и потирая нос.

Я многозначительно пожала плечами.

– Стены здесь не такие уж толстые, – парировала я и услышала, как позади меня моя сестра возмущенно втянула воздух. Идеальный момент, чтобы исчезнуть.

Я протиснулась мимо Шона, бросила собранное белье в подготовленную для него корзину, подхватила сумку и со всем этим вышла из квартиры, которая была слишком маленькой для такого количества проживающих в ней людей. Но могло быть и хуже.

На девятнадцать человек у нас было целых четыре комнаты. Другие ютились в одной или вообще не имели крыши над головой.

Легкими шагами я спустилась по лестнице на первый этаж и услышала шум из другой квартиры. Мистер и миссис Смит снова ругались, возможно, потому что на прошлой неделе он потерял свою работу на верфи, а у Алленов плакал ребенок. Наверное, из-за колик.

Привычным движением я зажала корзину для белья между рукой и бедром, а свободной рукой громко постучала в закрытую деревянную дверь квартиры, находящейся этажом ниже. Но, так как за ней ничего не было слышно, я постучала еще сильнее во второй раз.

– Мистер Уолтен, откройте дверь, или я войду сама, – прорычала я измененным голосом и получила удовольствие, представив, как мистер Уолтен при этом проснулся от испуга.

Я услышала тихое кряхтенье и приближающееся к двери шарканье. Озорная усмешка быстро вернулась на мое лицо, когда я увидела бородатого мужчину, который взглянул на меня устало и крайне вопросительно. Он, как обычно, не носил брюк, и его лучшая часть была прикрыта лишь длинной рубашкой.

Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не разразиться смехом и постараться смотреть только в морщинистое лицо своего собеседника.

– Ваша служба побудки, мистер Уолтен. Как вы и хотели, – напомнила я нашу договоренность и требовательно вытянула руку.

– Ладно, ладно, – лишь пробормотал пожилой господин и повернулся боком так, что я могла полюбоваться его обнаженными ягодицами. По крайней мере, от мужчины всегда пахло свежим бельем. Что было связано не с его чистоплотностью, а с тем, что он работал на мыловарне.

Он взял с маленького комода завернутые в тряпку обмылки, которые смел с пола фабрики вечером, и подал их мне своими трясущимися руками.

– Спасибо, мистер Уолтен. Завтра в это же время? – уточнила я и положила сверток в корзину с бельем.

Мистер Уолтен добродушно кивнул.

– Тогда увидимся завтра.

Я быстро вышла из дома и ступила на оживленные улицы Ист-Энда. Бесчисленное множество людей самого разного происхождения направлялись сюда на текстильные фабрики или в доки. Дети играли в переулках, повсюду громко кричали прохожие, телеги гремели по неровной мостовой. Теплый осенний ветер танцевал с распущенными прядями моей прически и приносил с собой тошнотворный запах копоти и жар с заводов.

Я погладила по голове взъерошенного старого Гарри, который с высунутым языком сидел возле входа в дом и наблюдал за суетой повседневной жизни. «Стоило родиться собакой», – подумала я и вздохнула про себя, когда побежала по улицам на запад.

Новый день, новое счастье. Потому что только так сегодняшний день имел значение.

Мойра сидела прямо позади своего дома на маленькой залитой солнцем площадке рядом с насосом и, крепко зажав стиральную доску между коленями, энергичными движениями вычищала совершенно испачканную одежду. Из-за прилагаемых усилий ее кожа сияла от пота, но улыбка украсила ее милое лицо, когда она взглянула на меня.

– Добавка, – поприветствовала я ее и поставила корзину на землю.

– А мыло с собой? – с надеждой спросила она, убирая ладонью липкую прядь со лба. Несмотря на радостное выражение ее лица, сегодня она выглядела особенно утомленной. Темные круги залегли под покрасневшими глазами, и я задалась вопросом, виноват ли в этом Кенан. Это не удивило бы меня, я просто не выносила мужа Мойры. Он был безнравственным пьяницей, и я не понимала, как такой прекрасный человек, как Мойра, мог жить с ним.

Я наверняка уже давно сбежала бы.

– Ну разумеется, – ответила я и протянула ей действительно полный сверток мистера Уолтена. Его Мойре хватило бы на несколько дней, и это несмотря на множество заказов от других людей, которым она стирала ежедневно.

– Ты просто сокровище, Элиза. И за это ты действительно хочешь, чтобы я просто постирала все в этой корзине? – изумленно спросила она, на что я лишь легкомысленно пожала плечами. У Мойры и так было достаточно дел, так что мне было в радость взвалить на нее не так много.

– Сегодня мало, завтра будет больше. Я рассматриваю это как долгосрочную договоренность, – ответила я, смеясь, чтобы сохранить беззаботность, и Мойра ласково улыбнулась.

– Пока ты ежедневно приносишь мне мыло, я выстираю для тебя все, что угодно, – заверила она меня, и именно этого я и хотела.

Меня не волновали деньги. Деньги нельзя есть, они не согреют тебя зимой. Конечно, с их помощью можно купить что-то для удовлетворения этих потребностей. Но в квартале, где ни у кого ничего не было, деньги не всегда имели значение.

Однако с годами я выучила, что такое бартерные сделки.

Побудка за обмылки.

Обмылки за корзину постиранного белья.

И так далее. Нужно только быть хитрым, чтобы замечать возможности, и достаточно дружелюбным, чтобы ими воспользоваться.

И с тем и с другим у меня не возникало особых трудностей, я рано поняла, как их применять. Будучи одной из многих детей в квартире, полной шума и нищеты, нельзя было ожидать, что родители после двенадцатичасовой или даже шестнадцатичасовой смены смогут позаботиться обо всех своих забияках.

По крайней мере, так утверждал мой отец.

Но преимущество того, что никто не присматривал за нами, заключалось в том, что можно было делать все, что угодно. Это-то я и делала.

Место моей следующей бартерной сделки находилось неподалеку, я пролезла мимо Мойры через низкий деревянный забор и по тайным тропам прошла прямо к черному входу в пекарню.

Ловкими пальцами поправила свои темные волосы, пощипала щеки, чтобы спрятать бледность, а потом прикусила губы, чтобы они выглядели полнее.

Покачивая бедрами, я шагнула за угол и сразу же увидела молодого Бейза Молтона, который с пыхтением взваливал на спину огромный мешок муки с телеги. Игра мускулов на его руках была впечатляющей, хотя в остальном Бейз производил довольно тусклое впечатление. Его волосы были совершенно бесцветными, глаза – слишком маленькими, а кожа – такой же белой, как мука, которая всегда прилипала к его лбу.

Я демонстративно прислонилась к заднему колесу телеги, гладкое дерево которой уперлось мне в лопатки. Несмотря на не очень заметные округлости, я выгнулась, когда Бейз снова вышел из дверей, чтобы отнести на склад очередной мешок, и кокетливо посмотрела на него полузакрытыми глазами.

Мне с трудом удавалось сохранять концентрацию, чтобы не разразиться громким смехом, который возник у меня в животе и тут же защекотал горло, когда я представила себе нелепость своих действий. Каждый должен был сразу заметить, что это все спектакль, причем не самый хороший. Но каждый раз, когда я использовала подобные приемы, мужчины крайне редко не проявляли никакой реакции.

И Бейз тоже не был исключением. Он какое-то мгновение смотрел на меня с открытым ртом, затем смущенно опустил взгляд на свои ботинки и вытер вспотевшие руки о свой светло-голубой фартук.

– Доброе утро, мистер Молтон, – произнесла я мягким голосом, и на его предплечьях образовались мурашки.

Мое влияние, должно быть, оказалось сокрушительным. Боже мой, мне необходимо срочно сбавить обороты, чтобы не вызвать неправильный результат своими жестами.

– Мисс Элиза, – лишь вымолвил Бейз и схватил следующий мешок с мукой.

– По-моему, вы выполняете свою работу действительно хорошо, – быстро произнесла я, чтобы он не ушел. В конце концов, мне все-таки пришлось сказать ему то, что я придумала, перелезая через забор Мойры. – Девушка, которую вы когда-нибудь выберете, будет счастлива заполучить такого трудолюбивого мужчину. – Я прикусила нижнюю губу, чтобы из меня не вырвалось ребяческое хихиканье.

– Спасибо, мисс Элиза, – довольно тихо ответил Бейз и покраснел так сильно, что его бледное лицо засветилось, как пламя, затем взвалил мешок себе на плечи и резво пошел обратно в пекарню.

Удовлетворенная результатом, я уперла руки в бока, сдула со лба прядь волос и тоже воспользовалась возможностью сбежать отсюда.

Смех застрял у меня в горле, сдавил его и, только я скрылась за ближайшим углом, вырвался из меня. Громкий звук эхом отразился от стен дома, и меня буквально затрясло. Чтобы не упасть, я оперлась о грубую кирпичную стену и зарылась пальцами в поросшие мхом щели. Я хватала ртом воздух, пытаясь успокоиться, чтобы Бейз Мортон не услышал меня. Если бы меня заметили, то бартерная сделка с сестрой Бейза, Харриет, провалилась бы.

Две молодые девушки остановились возле переулка и раздраженно уставились на меня в тени. Кончиками пальцев я вытерла с глаз слезы смеха и узнала в девушках сестер Лейн.

– Это просто Элиза Хэммильтон, – с облегчением сказала одна из них, и они помахали мне, прежде чем пойти дальше.

Просто Элиза Хэммильтон? Ну разумеется, кто еще мог бродить по зловещим переулкам и громко смеяться в одиночестве? Я покачала головой, думая о девушках, которые, вероятно, посчитали меня безобидной чудачкой, и вышла на открытую улицу.

Здесь было меньше людей, чем на задворках, и большинство из них были даже прилично одеты. Повозки проносились мимо меня, и тот или иной извозчик даже приветствовал меня кивком.

Я поздоровалась в ответ и поднялась по ступенькам в пекарню. Маленький колокольчик привлек ко мне внимание, а запах свежего хлеба, сахарной глазури и орехового печенья был настолько ошеломляющим, что мой желудок болезненно сжался.

Так незаметно, как это только возможно для девушки моего роста, я отошла в сторону и терпеливо ждала, пока обслужат клиентов. Я зачарованно рассматривала богато украшенные тарталетки на витрине, когда последняя дама в серой шляпе вышла из магазина с коробкой пирожных.

– Что ты ему сказала? – поинтересовалась Харриет, как только мы остались одни. Ее глаза были такими же маленькими, как у ее брата, что, впрочем, можно было посчитать милым на ее круглом лице. Ее рыжевато-русые кудри подпрыгивали, когда она подбежала ко мне.

Я лукаво ухмыльнулась и смущенно повела угловатыми плечами.

– Что каждая девушка будет счастлива заполучить такого трудолюбивого мужчину, – повторила я свои слова обольстительным тоном, и Харриет тихо захихикала, складывая печенье в бумажный пакет.

– Спасибо, Элиза. Это правда помогло ему, – заверила она меня, и я могла только надеяться на это. В конце концов, не зря я строила из себя посмешище. – Вчера он смог не сразу отвести взгляд, когда Джуди улыбнулась ему, – она с шелестом закатала верхний край полностью заполненного пакета и протянула его мне через прилавок.

– Просто подожди. Еще парочка комплиментов, и у него будет достаточно уверенности в себе, чтобы улыбнуться в ответ, – заявила я, забирая пакет.

По крайней мере, я надеялась, что так оно и будет. Потому что в противном случае Бейз отрекся бы от своей тайной любви к прекрасной Джуди и влюбился бы в меня.

Это было бы очень неприятно.

Особенно потому, что тогда его сестра не стала бы тайком расплачиваться со мной выпечкой.

Впрочем, об этом я могла подумать в другой раз.

– У тебя-то как дела? Мэри рассказала мне, что старший Караван положил на тебя глаз, – я задала вопрос Харриет, чтобы поговорить о чем-то, кроме ее брата. И потому что мне было очень любопытно.

Застенчивая улыбка проявилась на ее лице, пока не стала такой же смущенной, как и у ее брата.

– Ах, знаешь, люди многое говорят. И пока он не заговорит со мной, я тоже не могу сказать, правда ли это, – с намеком ответила она, чем удивила меня. Я ожидала, что она будет отрицать все или даже посмеется над этим. Но вместо этого увидела, что ей на самом деле хотелось, чтобы он с ней заговорил. В конце концов, речь шла о братьях Караван, и они часто не приносили ничего, кроме неприятностей.

Я совсем не ожидала подобного от Харриет.

– Ладно. Тогда поспрашиваю еще, – двусмысленно произнесла я, и она, смущенно улыбаясь, кивнула.

– Сделай это. Возможно, ты услышишь, что… Ах, просто забудь, – отмахнулась она, и я понимающе усмехнулась.

Сделав небрежный реверанс, я попрощалась с ней и вышла из магазина так же незаметно, как и вошла в него, чтобы наконец насладиться своим завтраком.

Жуя, я побрела вниз по широкой главной улице, ощущая неровную землю сквозь тонкие подошвы своих ботинок. Прежде чем наступит зима, мне придется найти способ заменить их.

Когда кто-то позвал меня по имени, я оторвала взгляд от своего завтрака и увидела позади себя пожилую миссис Фуллер, выходящую из дома. Вперевалку она бежала за мной, опасно тряся своим огромным животом, и была похожа на морского льва, которого втиснули в корсет.

Больше всего мне захотелось снова громко рассмеяться, но я не могла позволить себе сделать это здесь, на виду у всех.

– Элиза, моя дорогая. Могу ли я попросить тебя об одолжении? – спросила она и не стала ждать ответа, а вытащила грубо связанную шапочку из своего засаленного кухонного фартука. – Отдашь это моему маленькому Джимми, если увидишь его? Уже становится довольно холодно, когда заходит солнце, – добавила она, и я бросила сомневающийся взгляд на уродливую вещицу. Но стоило мне только представить Джимми, как уголки моих губ сами собой потянулись вверх.

– Конечно, миссис Фуллер. Если увижу Джимми, я передам ее ему, – пообещала я, стараясь не обращать внимания на свои омерзительно коварные мысли.

– Очень хорошо, очень хорошо, – пробормотала она, вложила мне в свободную руку шапку и так же в развалку пошла в сторону дома. Я бы не удивилась, увидев под ее юбкой мелькающий хвостовой плавник, блестящий от жира.

Усмехнувшись, я убрала жесткую, колючую шапку в сумку на плече. О да, как же хотелось в самом деле встретить Джимми. Мне даже не понадобится обменный товар от миссис Фуллер. Цена оплатится сама собой.

Ноги несли меня по оживленной улице мимо текстильной фабрики вниз к докам. Меня окутывал солоноватый запах Темзы, а визг чаек становился все громче.

Мужчины в пропитанных потом рубашках закрепляли тросы под еще довольно теплым осенним солнцем, разгружали корабли и носили туда-сюда самые странные вещи.

Я с удовольствием наблюдала за оживленной, шумной суетой, даже не потрудившись понять, что именно здесь, собственно, делается. Мне было все равно, откуда взялись корабли или чем они загружены. Я не интересовалась морским ремеслом и не хотела, чтобы кто-то учил меня каким-либо узлам. И все же нахождение здесь приносило умиротворение.

Плеск воды с Темзы, едва терпимая в жаркие дни вонь и сотни людей, которые занимались более честным и более физическим трудом. В этом и заключалось отличие от сидения на фабриках. Там люди были огорожены, заперты, как звери на слишком коротком поводке. В порту, под открытым небом над головой, можно было прочувствовать свободу вперемешку с трудоемкой работой.

Если бы у меня было хоть какое-то представление о мореплавании, я бы не раздумывая стала пиратом.

Я прогуливалась вдоль причала, провожая взглядом матросов, и через некоторое время наконец увидела своих кузенов, которые вместе с широкоплечим моряком несли со склада большой ящик для транспортировки и поставили его к остальным у стенки набережной. В отличие от моряка Делмор, Арден и Ланден были похожи на худых увальней. Долговязое телосложение характеризовало каждого члена моей семьи. Все Хэммильтоны были высокими, как мачты, и худыми, как щепки.

Лукаво ухмыляясь, я направилась к ним и без приглашения протиснулась между Делмором и Арденом.

– Лиззи, – удивленно воскликнул Ланден, и Делмор уверенно отобрал у меня пакет с оставшимися булочками.

– Восхитительно, – прокомментировал он, доставая выпечку и запихивая ее себе в широкий рот. При этом выглядел он, как лягушка.

Я со смехом снова вырвала у него из рук пакет, чтобы и остальным осталось что-нибудь, и протянула его Ландену, который также достал булочку. Арден положил руку мне на плечи, как он всегда делал, когда мы стояли рядом. Потому что, хотя я была уже настолько высока, что возвышалась над большинством мужчин, мой любимый кузен был все еще на полголовы выше и рассматривал это как право опираться на меня.