Неделя школьной жизни

– Вот, добыл, – Диман потряс передо мной тетрадью Марсеевой.

Тут в конце коридора показался Андреевич.

– Здравствуйте, здравствуйте, – отвечал он на всеобщие приветствия.

Прозвенел звонок.

– Все готовы? – мы повыскакивали из-за парт. – Садитесь, садитесь, начинаем! Мало времени! Серых – на домашнюю работу, на первые три парты писать теорему пойдут, – Андреевич впился хищным взглядом в журнал. Класс замер. – Ежова… Круглов, – Диман обреченно вздохнул, – и… Компотов. А Коровец – к доске.

И потянулся длинный опасный урок геометрии… Я, когда перешел в класс Андреевича, сразу обратил внимание на интересную особенность: стоит мне посмотреть на учителя, когда он задает вопрос, как он тут же меня спрашивает. Может, это его персональный подход ко мне, кто его знает, но я теперь стараюсь на него вообще не смотреть.

Я оторвал взгляд от доски, где тормозила с задачей Коровец, и посмотрел на Димана. Кстати говоря, мы с ним сидим в самом центре – за третьей партой среднего ряда. Перед нами сидят Шарко и Дмитриева, клевые девчонки. С первой парты согнали Славика и Хвостову, и именно там сидел мой несчастный друг. Машка Шарко принялась диктовать ему теорему, но Андреевич ее моментально засек.

– Шарко! – недовольно сказал он. – Щас поставлю вам пять на двоих.

Машка замолчала, но, когда Андреевич снова обратил свой взгляд на Коровец, сунула Диману листик. Диман обрадовался и принялся осторожно списывать.

– Трощенко, по какой теореме находим АС? – спросил Андреевич. Еще у него поразительная способность замечать тех, кто не слушает, даже если он сидит молча и делает вид, что пишет.

– По теореме синусов, – наугад сказал я.

– Зава-ал, – с неподдельным ужасом протянул Андреевич, – катет против угла тридцать градусов по теореме синусов? Дмитриева Екатерина, чему равен этот угол?

Я достал тетрадь по химии и начал списывать. Диман сдал свой листок с теоремой и вернулся.

– Все скатал! – радостно зашептал он. – Может, пять будет.

– Круглов, опять болтаешь? – вызверился Андреевич, поправляя очки. – Сейчас вылетишь отсюда, будешь летать по коридору.

Есть такая пословица – «беда не приходит одна». Даже если взять геометрию, то у нас сразу два урока, один за другим… Но нам повезло. Диман без помех скатал химию, заодно и свой немецкий, самостоятельной работы не было, и мы пошли на литературу со спокойной душой. Литру я ненавижу. Может, дело в Марине Яковлевне, которая постоянно стремится выпереть меня в коридор, я считаю, что это совершенно незаслуженно. Я ей даже билеты для экзамена печатал, а она меня выгоняет вместо благодарности. А на сегодня она дала мне доклад.

Я вышел с чувством выполненного долга и прочитал биографию Гумилева.

– Хорошо. «Три», – сказала Яковлевна.

– Почему?! – опешил я.

– Потому что читал, – она скорбно покачала головой, – а надо рассказывать.

– Это нечестно! – возмутился с четвертой парты Ромик Ахмедов.

– Поставьте «четыре»! – добавила Орлова.

– За что тут «четыре»? – охотно включилась в полемику русичка.

– Он же готовил, – вставила Совушко.

– У нас демократия! – проорал с последней парты недалекий Гурген.

Пусть класс у нас не очень дружный, общаемся больше своими группками, но в вопросах по поводу помощи кому-либо с завышением оценки проявляют редкостное единение.

И тут Славик не в тему заржал, еще больше раздражив Марину Яковлевну, и она рявкнула:

– Садись!

– Да что же это такое, – негромко сказал я Диману, – вот так всегда.

– Ну да, – покрутил стриженой головой Диман.

– Делаешь, стараешься и вот…

– Трощенко, – резко произнесла Яковлевна, – перестань бубнить.

– Конечно, Трощенко, всегда Трощенко…

– Я, пожалуй, вызову твоих родителей, – решила училка.

– Да вызывайте, – отмахнулся я, – все равно никто не придет.

Ромик отчего-то захохотал. В зловещей тишине класса его смех был подобен иерихонским трубам…

– Выйдите вон все, кто хочет! – холодно предложила русичка и распахнула дверь театральным жестом.

– А «два» не поставите? – отреагировал Компотов, мечтающий покурить.

Мы с Ромиком собрали манатки и ушли.

– Куда подадимся? – осведомился редко прогуливающий Ромик.

– В спортзал, – со знанием дела отозвался я. Можно было и в библиотеку, но это – крайний случай, там скучно.

В нашем зале вечно тусуются прогульщики из всех классов, потому что завуч сюда не заходит, а обеим физручкам плевать, кто торчит у них на уроке. Как ни зайдешь, сидят в своей каморке, и ребята занимаются кто чем. Большая их часть играет в волейбол или баскетбол, кто-то списывает уроки на скамеечке, девчонки либо болтают на другой лавочке и строят глазки пацанам, либо тоже кидают мяч. Сюда хоть строительный батальон зайди, никто не чухнется.

По расписанию физра была у 11 «В», попросту – у футболистов. У нас в параллели три класса: «А» – гуманитарный, мы – «Б» – математический, и «В» – спортивный.

– Привет, ребята! – заорал Саня. – Идите к нам!

Мы с Ромкой бросили рюкзаки и пошли играть. Прозвенел звонок с урока, а мы все еще кидали мяч. В дверях появился Диман. Он посмотрел, как мы играем, дождался победного финала и оттащил меня в сторонку.