Магда Нахман. Художник в изгнании

Судьба нанесла жестокий удар миру искусства. Печальная новость ожидала множество художников и любителей живописи, пришедших в этот понедельник в выставочный зал Института иностранных языков на открытие выставки многогранного художника Магды Нахман. Магда Нахман, как было объявлено, скончалась за несколько часов до открытия выставки[2 - [Free Press Bulletin. 1951. February 14]. Все переводы сделаны автором.].

Из этого некролога, опубликованного в бомбейской «Free Press Bulletin» и многих других индийских газетах, ясно, что Магда была известна и пользовалась уважением публики, интересующейся искусством, а также любовью друзей, в чьих воспоминаниях она предстает скромным, чутким и деликатным человеком. В одном из некрологов ее называют «Великой маленькой леди художественного мира Бомбея». Половина номера журнала «Aesthetics» за январь – март 1951 года посвящена статьям о Магде, написанным европейцами и индийцами, хорошо ее знавшими[3 - [Aesthetics 1951: 2-18]. «Aesthetics» поддерживал и популяризовал современных индийских художников. В нем печатались иллюстрированные очерки о новых достижениях в мире искусства. В одном и том же номере можно было увидеть работы современных индийских художников М. Ф. Хусейна, Джамини Роя, К. X. Ары и работы Пикассо, Брака и Матисса, а также репродукции картин китайских и японских мастеров. Журнал стремился представить своим читателям различные эстетические взгляды.]. Все авторы отзываются о ней с искренней теплотой и сочувствием.

В письме к Хильде Хольгер Чарльз Петраш, венгерский журналист, эмигрировавший в Индию в 1930-х годах, друг и почитатель Магды, создатель Института иностранных языков (ИИЯ) в Бомбее и организатор многих художественных выставок[4 - В 1946 году Петраш открыл международный центр (ИИЯ) в Бомбее, а затем его филиал в Нью-Дели (1950). Он организовывал спектакли, радиопередачи о культуре и выставки, в том числе несколько персональных выставок Магды, две из которых прошли посмертно: одна в Бомбее в 1951 году (упомянута выше), другая – в Нью-Дели в 1952-м. Петраш поддерживал и пропагандировал современное индийское искусство, выставляя работы многообещающих начинающих художников (например, С. X. Разы).], писал:

12.2.51 умерла Магда Нахман, за два часа до открытия своей выставки в ИИЯ в Бомбее, так что Оскару Брауну[5 - Оскар Браун был главным судьей Бомбея.] пришлось открыть ее как мемориальную. Пришло более 500 человек, и через час было продано картин на 6000. В газетах появились заметки о ней и о выставке. В них пишут, что Бомбей никогда не видел такого блестящего общества, как в тот вечер. Да, поздновато… не так ли?

Действительно, поздновато. Магда прожила всю свою взрослую жизнь в нищете, часто голодая, не имея возможности купить хорошую бумагу и необходимые краски. В Индии она наконец стала признанным художником и наставником нового поколения индийских живописцев.

Магда попала в больницу с инсультом за месяц до открытия персональной выставки в ИИЯ, которая была организована друзьями, чтобы собрать деньги на ее лечение. Больница Святого Георгия, где она умерла, была больницей для бедных, в которой санитарные условия и медицинская помощь оставляли желать лучшего. Тем не менее, возможно, о Магде там заботились лучше, чем о местных: все-таки она была «белая», что в 1951 году, совсем вскоре после того, как англичане покинули страну, все еще давало определенные преимущества.

Индия! Какое маловероятное место эмиграции для девушки из Санкт-Петербурга. Известно, что после революции 1917 года и Гражданской войны русские эмигранты устремились в Константинополь, Прагу, Ригу, Берлин, Париж, Харбин; в 1930-х годах европейские евреи бежали в Палестину, Южную Америку или Соединенные Штаты. Но очень немногие из тех, кого коснулись события того времени, оказались в Индии. Опасаясь профессиональной конкуренции и социального бремени, британцы, как известно, скупились на визы, а те немногие, которые они выдавали, предназначались молодым профессионалам. Британская политика ограничивала въезд в Индию даже лицам, не замеченным в политической неблагонадежности, и тем, чьи друзья или родственники в Индии были готовы оказать им финансовую поддержку. Цифры пугают: с января 1938-го по февраль 1939 года правительство Индии, решив, что не более 150 иностранцев будут допущены к участию в конкурсе на работу в стране, выдало всего 269 въездных виз еврейским беженцам, в их числе было 128 женщин и 16 детей[6 - См. [Oesterheld 1999: 26].]. Петрашу, Хольгер и Нахман просто повезло. Среди других, получивших права на въезд в страну, были чешский редактор, сценарист и кинематографист-авангардист Вилем Хаас и его друг композитор и музыковед Уолтер Кауфманн, родом, как и Хаас, из Богемии, который в 1936 году создал позывные для All-India Radio. Несколько австрийских художников и коллекционеров тоже попали в Бомбей, а затем сыграли заметную роль в продвижении и поддержке современного индийского искусства.

Рис. 2. Ученицы Хильды Хольгер на пляже Джеху в Бомбее (Hilde Holger Archive © 2001 Primavera Boman-Behra, London UK)

Магда прожила в Бомбее с 1936 до 1951 года. Город был застроен англичанами в стиле неоготики. В середине 1930-х Бомбей превратился в строительную площадку. На осушенных участках, отвоеванных у Аравийского моря, строились дорогие многоквартирные дома и офисы в стиле ар-деко. Открывались новые кинотеатры, напоминавшие дворцы. Наряду с автомобилями, все еще использовались легкие кареты, частные и наемные. Город утопал в зелени. Жители роскошных домов заказывали Магде свои портреты.

Городская беднота селилась в рабочих кварталах. Их обитатели, базары, где крестьяне продают свой товар, уличные торговцы, мальчишки-разносчики населяют картины Магды. Она жила среди них и писала их, передавая человеческое достоинство и физическую красоту своих моделей.

Я приехала в Мумбаи, чтобы пройти по нему вместе с Магдой. Моя первая прогулка началась наутро после приезда.

Я не знала, что гостиница, где я остановилась, расположена недалеко от океана: ночью, когда я приехала, его видно не было. Проснувшись утром, я первым делом поглядела в окно и чуть не замурлыкала от восторга. Передо мной открылся вид на серый безбрежный простор. Я быстро собралась, съела оставшийся апельсин, вышла из гостиницы и очутилась на пляже.

Рис. 3. Ученицы Хильды Хольгер на пляже Джеху (Hilde Holger Archive © 2001 Primavera Boman-Behram, London UK)

В этот ранний час пляж, окутанный легким туманом, был почти пуст. Несколько человек занимались йогой, кто-то совершал пробежку вдоль воды, фотографы расставляли свои лотки в ожидании заказчиков, одинокий нищий вяло бродил от одного к другому. Ко мне подошла девочка лет восьми с младшим братом; дети поздоровались по-английски и пожали мне руку. С ними был мужчина, очевидно отец; он поощрительно кивал головой. Я спросила, как называется это место, и услышала в ответ: пляж Джуху. У меня перехватило дыхание. Это был пляж, куда Хильда Хольгер привозила своих учениц; здесь она с ними танцевала в костюмах, сшитых по эскизам Магды. Позже я узнала, что в центральной части города, где была расположена студия Хильды, пляжи были гораздо меньше и многолюдней. А здесь были простор, свобода (рис. 2 и 3).

Хильда и Магда стали близкими подругами. Хильда родилась в Вене в 1905 году в еврейской семье. Ее призванием стал современный танец. Она с успехом выступала на европейских сценах. В 1926-м она открыла студию современного танца в Вене, которая быстро приобрела известность. Но весной 1938-го ей, как еврейке, было приказано закрыть студию и прекратить выступления. По рассказам ее дочери Примаверы, Хильда отнеслась к этому легкомысленно, не поверила в серьезность происходившего. Подумала, что сезон все равно идет к концу, приближаются летние каникулы. Там видно будет.

Однако к осени положение оказалось гораздо страшней, чем она предполагала, а весной 1939-го стало угрожающим. Случайно столкнувшись со знакомым на улице, она пожаловалась ему. Он предложил переправить ее в Индию. Через день она была на пути в Марсель, а там пересела на пароход до Бомбея. Ее мать даже умудрилась отправить сундук с ее костюмами и фотографиями с тем же пароходом. Вся семья Хильды осталась в Вене и погибла в Катастрофу.

Так в Бомбее встретились и подружились две беженки: Хильда из Вены и Магда из Петербурга. Магда с детства говорила по-немецки так же хорошо, как и по-русски. Французский и английский выучила в школе и владела ими свободно. Я предполагаю, что между собой подруги говорили по-немецки, а на людях по-английски.

В Бомбее, в 1941 году, Хильда вновь открыла студию танца, которую она назвала «Школа современного художественного движения». Магда делала эскизы костюмов и декораций для ее спектаклей. Сохранилось несколько картин с изображением танцующей Хильды и несколько карандашных портретов Примаверы, выполненных в 1946–1948 годах (рис. 4 цв. вкл.).

Одна из учениц Хильды, Нергиш Теджани, вспоминает о Магде:

Я никогда не забуду Магду Нахман. Хильда нарядила меня в костюм клоуна <сшитый по эскизу Магды>. Магде он очень нравился, и она меня в нем нарисовала. Магда была небольшого роста, полная, с короткой шеей и полными ногами с толстыми щиколотками, возможно, опухшими. Когда мы были знакомы, она, кажется, начинала седеть. Ее муж был невысоким, очень худым, смуглым человеком в очках с темной оправой. Он бродил по квартире в одном лишь полотенце, обернутом вокруг пояса. Мне запомнилось, что он обращался к ней так, как будто был все время раздражен. Возможно, ему не хватало уединения: натурщики и модели постоянно приходили в дом. Еще там было много кошек, которые входили и выходили, когда хотели.

У Магды и ее мужа – кажется, его звали Ачария – было множество кошек, они меня постоянно щекотали, пока я позировала для портрета у них дома, где-то за Марин-Драйв – рядом с водой. Она сильно огорчалась, когда я двигалась, даже если кошки делались несносными[7 - Из электронного письма Нергиш Теджани, 2012.].

Это воспоминание Нергиш о детстве относится к 1945 году. Очевидно, Магда уже хворала.

В студии Хильды Магда познакомилась с другими художниками, приходившими делать наброски с учениц. Среди них был Шиавакс Чавда, ученик Владимира Полунина, в свое время работавшего с труппой Дягилева в Лондоне, а до этого учившийся у Бакста, одного из создателей русских балетов в Париже и одного из основных художников труппы Дягилева. А ведь Магда тоже была ученицей Бакста – тоненькая ниточка связи, ведущая к пониманию друг друга. По программам спектаклей Хильды видно, что иногда Чавда и Магда работали вместе.

Какой счастливый случай привел меня в первый же мой день в Индии на пляж Джуху, где некогда танцевала Хильда в костюме, сконструированном Магдой? Я решила, что это хорошее предзнаменование.

В Мумбаи меня ждала комната в большой квартире, в которой я намеревалась провести полтора месяца. После прогулки по пляжу Джуху я взяла такси и отправилась к хозяйке квартиры. Оказалось, что в одной из комнат доживала свой век сестра ее покойного мужа, другие комнаты сдавались. Квартира была расположена в самом удобном для меня районе города. Я могла дойти пешком до всех музеев и библиотек, которые наметила посетить.

Рис. 4. Магда Нахман. Портрет Примаверы, 1948 (Hilde Holger Archive

© 2001 Primavera Boman-Behram, London UK)

Полтора месяца. Был только день первый, но я уже чувствовала, что время ограниченно. Сразу после ухода моей хозяйки (которая сначала повозила меня по магазинам, а потом накормила обедом в своем клубе) я собралась звонить тем, с кем хотела встретиться. Длинный список имен и мест я составила заранее и понимала, что нельзя терять ни минуты. Первую встречу я хотела назначить на следующий день на девять часов утра. К счастью, в квартире жил помощник, который готовил всем завтраки и обеды. Когда я попросила его принести завтрак в полвосьмого, потому что мне надо быть в городе к девяти, он сказал: «К девяти? Гм… Почему бы вам не назначить встречу на десять тридцать или одиннадцать? Это будет девять по индийскому времени». Разумеется, он оказался прав.

На следующее утро я встретилась с Майей Малхотра. Ее портрет Магда написала за несколько месяцев до своей смерти, в 1950 году – Майе было тогда девять лет. Когда я договаривалась о встрече, она была в шумной компании. Единственное, что я смогла расслышать в телефонной трубке:

– Приходите в «Бомбей-Джимхана», к двенадцати.

– Что? Куда?

– Да просто спросите кого-нибудь. Вам скажут.

Мне действительно сказали. «Бомбей-Джимхана» – это клуб. Почти все состоятельные жители Мумбаи принадлежат к какому-нибудь клубу (как моя хозяйка, например), и названия клубов хорошо известны.

Родители Майи хотели заказать Магде портреты своих троих детей, но Магда успела написать только портрет старшей дочери (рис. 5 цв. вкл.).

Рис. 5. Магда Нахман. Портрет Майи Малхотра, 1950 (пастель, любезно предоставлено Ayesha Malhotra)

Как вспоминала Майя – шестьдесят четыре года спустя, – в течение недели каждое утро семейный шофер привозил ее к Магде. (По другим свидетельствам, Магда работала над портретами гораздо дольше.) Майя помнила светлую просторную студию в квартире на третьем этаже, с большими окнами, выходящими на океан. Внизу был круглый сад. Майя все время повторяла, что это был хороший район, хороший адрес, Малабар-Хилл, при этом она помнила, как ее родители говорили, что Магда очень бедна и замужем за коммунистом.

Я хотела увидеть то место, где жила Магда. Майя сразу согласилась отвезти меня к ее дому. Мы взяли такси и быстро оказались на Малабар-Хилл. Точного адреса Майя не знала, но помнила, что дорога шла вверх, к дому вела извилистая подъездная дорожка. Мы подъехали к группе строений под номером 64 по Уалкешвар-Роуд. На письмах Ачарии к племяннице Магды в Швейцарию, копии которых переслала мне Софи, значился дом под номером 63 по той же улице, на другой стороне, ближе к океану. Но там не было извилистой подъездной дорожки, ведущей вверх. Подвела ли Майю память? Или номер дома изменился? В любом случае, Майя вряд ли могла знать номер дома. Жители Мумбаи / Бомбея пользуются не номерами домов, а их названиями. Например, диктуя свой адрес, они могут сказать: «Мой дом называется “Ласточка”; он стоит около банка напротив большой старой смоковницы на такой-то улице».

Мы стояли, рассматривая дом 64, и вдруг Майя вспомнила, что в этом доме живут ее знакомые. Ее неуверенность сменилась решимостью. Она позвонила мужу, узнала номер их телефона, и через несколько минут мы уже поднимались на четвертый этаж. Как оказалось, весь комплекс построек под номером 64 принадлежал ее знакомым, а до этого домами владели их родители. Они знали здесь все и всех. О Магде они никогда не слышали.

Нам предложили чай, от которого нельзя было отказаться, хотя таксист ждал нас внизу. За чаем выяснилось, что племянник нашего хозяина зачислен в колледж, где я преподаю, а другой племянник поступает туда же на следующий год. Странное совпадение, но оказалось, что в Мумбаи мой колледж пользуется популярностью и молодые люди определенного класса стараются в него попасть. Это расположило хозяев ко мне, и впоследствии они стали моими проводниками по Малабару.

Вопрос о квартире Магды на время остался открытым. Несколько дней спустя я встретилась с Ширин Сабавалой, вдовой известного индийского художника Джехангира Сабавалы (1922–2011). В 1942 или 1943 году, когда Ширин было лет двадцать, она, как и Майя, позировала Магде для портрета в ее студии. Но она помнила маленькую, скудно обставленную комнату, заваленную газетами, в жалкой лачуге на улице Уалкешвар на стороне океана. Она повторяла, что Магда и Ачария были очень бедны, очень бедны. Очевидно, им кто-то разрешил поселиться в этой лачуге[8 - Скорее всего, Магда и Ачария поселились в этой «лачуге» к концу лета 1940 года. В письме от 22 сентября 1940 года Адель спрашивала сестру: «Как твоя новая квартира? Надеюсь, более прочна, чем прошлая?»].

Воспоминания Ширин явно противоречили описанию Майи: большая светлая комната на третьем этаже с видом на океан! Майя могла перепутать студию Магды и квартиру своих знакомых с другой стороны улицы. Более вероятно, что к концу сороковых годов Магда и Ачария переехали в другую, более благоустроенную квартиру, куда и привозили Майю.

Рис. 6. Магда Нахман у входа в свой дом в Бомбее, 1938 (любезно предоставлено Sophie Seifalian)

Но оказалось, что Магда и Ачария поселились на Малабар-Хилл даже раньше 1943 года. Рассматривая каталоги Бомбейского художественного общества, я наткнулась на адрес Магды в выпуске за 1937 год: 56 Ridge Rd., Malabar Hill, Bombay 6, а через несколько месяцев получила подтверждение еще из одной пачки открыток, которые мне переслала Софи. Эти открытки бабушка Софи, сестра Магды, посылала своей дочери. В одной из них, с датой «1938 год», был указан «новый» адрес Магды, такой же, как и в каталогах (56 Ridge Rd., Malabar Hill). Здесь же была фотография, присланная Магдой сестре, где она стоит на фоне своей квартиры, расположенной на первом этаже (рис. 6). На обратной стороне фотографии написано по-немецки: «Позади дверь и окно моей квартиры. Перед входом во двор. Как видишь, я отрастила волосы, чтобы выглядеть аккуратней. Снято в январе».

Малабар-Хилл – полуостров на юго-западе Бомбея, омываемый Аравийским морем, – стал домом для Магды если не сразу после ее переезда в Индию в 1936 году, то вскоре после этого.

По описанию Ширин Сабавалы, Магда была «небольшого роста, милая, с очаровательным лицом». Портрет, для которого Ширин позировала в красном сари, писался долго. Магда странно держала кисть: ее большой палец был искривлен («возможно, артрит» – сказала Ширин). Когда портрет был закончен, бабушка Ширин отказалась заплатить за него сто рупий, и портрет пропал. А жаль. Я познакомилась с Ширин, когда ей было под девяносто, но она и тогда была красива и грациозна и преподавала йогу. Про себя я обращалась к ней, используя французский эпитет distinguee.

Ширин показала мне портрет своего мужа, написанный Магдой в 1942 году (рис. 7 цв. вкл.). Они оба хорошо знали Магду и были о ней высокого мнения. Маленькая, скромная, тихая, она вызывала уважение. По своему стилю работы Магды были далеки от работ художников того круга, к которому принадлежал Джехангир Сабавала. Тем не менее они относились к ней с почтением, восхищались ее картинами и многому у нее научились. Ширин печально качала головой: «Не красавица, но с очень хорошим лицом. Вдумчивые глаза. Вдумчивые глаза».

Рис. 7. Магда Нахман. Портрет художника Джехангира Сабавалы, около 1943 (любезно предоставлено Shireen Sabavala)

Майя привела меня в район, где жила Магда. Она связала меня с людьми, которые могли мне его показать. Малабар-Хилл – один из старейших районов Мумбаи. Высотные здания, выросшие здесь в последние годы, затеняют старомодные, небольшие дома на Уалкешвар-Роуд. Некоторые бунгало, как их здесь называют, изысканные по своей архитектуре и утопающие в зелени, все еще гнездятся по краям полуострова. Здесь находится священный лес с «Башней Тишины», куда благочестивые парсы привозили своих мертвых и оставляли на съедение стервятникам. Стервятников больше нет. Они вымерли, поедая туши коров и буйволов, которым при жизни давали лекарство диклофенак. Над башней действительно тишина.

Рис. 8. Магда Нахман.

«Бомбейская улица» (Каталог Бомбейского художественного общества, 1937)