Дорога к тебе и от тебя

– Хорошо, – устало вздохнув, согласился Денис.

Быстро поцеловав меня в щеку и пообещав вернуться через десять минут, он направился с Германом в свой кабинет, где они могли поговорить в спокойной, приватной обстановке.

Я же, обернувшись, огляделась вокруг, решая, куда пойти дальше.

В конце концов, это ведь моя выставка, и она только официально началась. Я не могу сбежать или спрятаться. Мне нужно общаться с людьми. И наслаждаться происходящим.

– Александра?

Я обернулась на голос, увидев молодую, приятную женщину в бирюзовом шелковом платье, которое мягко струилось по ее тонкому, изящному телу. В руках девушка держала маленький, аккуратный, черный клатч.

Я улыбнулась, смотря на незнакомку.

– Я – Ксения Стиманова. Из журнала “Искусство”, – пояснила она. Я понятливо кивнула, узнав одно из самых популярных изданий, где часто освещают художников и галереи. – Хочу задать вам несколько вопросов, можно?

Я согласно улыбнулась. В конце концов, Денис предупреждал, что сегодня весь вечер меня будут донимать журналисты. Но это важно для пиара.

– Какая ваша любимая картина? – получив мое одобрение, не стала тратить времени девушка.

Я неопределенно махнула в сторону, как бы показывая направление, в котором находилась картина, и ответила:

– Буря на краю.

– Почему?

Я на секунду замолчала. Мы не репетировали с Денисом возможные вопросы от журналистов, поэтому сейчас я чувствовала себя неподготовленной. Ведь ответить нужно было как-то правильно, как полагается, красиво, потому что этот ответ будет зафиксирован, записан, напечатан.

Эта картина… она очень мрачная и темная. Сплошное небо, темные, нависшие тучи, молния, пронзающая мрачное небо. Ветви деревьев пытаются устоять под тяжелым, сокрушительном порывом ветра. Не видно даже зелени деревьев и поляны, все серое и мрачное, потому что пасмурное небо окрасило все вокруг в свой серый цвет. Но где-то вдалеке, едва заметно, видно какой-то свет. Он слабый, где-то за горизонтом.

Это первая картина, которую я написала, когда приехала в Питер. Буквально на следующий день. В нее я вложила весь мрак и боль, что тогда меня одолевали. Всю растерянность. И надежду… на свет, на начало чего-то хорошего.

– Я написала эту картину… – я запнулась, не зная, что я хочу и готова рассказать, – в один из сложных периодов моей жизни. Когда мне было больно. Когда я была потеряна. Раздавлена. И одновременно на этой картине есть свет. Где-то вдали. Так я себя чувствовала тогда. И пожалуй, я люблю эту картину за то, что в нее я как будто отдала всю свою боль. И поверила в то, что впереди меня ждет что-то хорошее.

И правда, что скрывать? Я мало рассказывала Денису о жизни в Москве. По крайне мере, о той части, что касалась Тима.

Я встряхнула головой, отгоняя даже это имя из прошлого. Ни к чему это все. Важно лишь то, что мне нечего скрывать. Я не обязана выдавать всех подробностей, но спокойно могу поделиться какими-то нюансами написания картины.

Дальше вечер шел примерно таким же темпом. Раз за разом ко мне подходили разные люди – иногда журналисты, иногда даже какие-то блогеры, иной раз просто обычные люди. Все чем-то интересовались, пытались узнать больше обо мне и моем творчестве. В какой-то момент я даже заметила, что вопросы начинают повторяться.

Денис вернулся где-то через полчаса вместо обещанных десяти минут. Увидев меня, он привычно улыбнулся. Подойдя, положил руку на спину и притянул к себе. Посмотрев на мужа, я почувствовала, что он напряжен и раздражен, но расспрашивать не стала.

Время пролетело незаметно. И вот уже мы с Денисом рука об руку выходим из галереи самыми последними.

– Устала? – заботливо спросил Денис, когда мы вышли на улицу.

Был май, и погода стояла просто отвратительная. Сильный, холодный ветер, который пробирал до костей. За два с половиной года я так и не привыкла к беспощадному и жестокому климату Питера.

– Конечно. Четыре часа на ногах и постоянно отвечая на вопросы, – я прижалась к Денису теснее.

– Скоро будем дома, – он поцеловал меня в лоб и повел к машине.

Через пятнадцать минут мы уже подъехали к дому. Денис, как обычно, открыл мне пассажирскую дверцу. Он был до мозга костей джентльменом и очень любил проявлять заботу. Помню, первое время я постоянно выскакивала из машины, не дожидаясь, а он непрестанно ворчал по этому поводу.

Наша квартира встретила теплом и уютом. У нас был двухэтажный таунхаус на последнем этаже двадцатиэтажного дома.

Денис помог мне раздеться и отправил в душ, а сам пошел заваривать горячий чай.

Выйдя из ванной я укуталась в теплый, махровый халат и прошла на кухню.

Мы жили вместе уже год, а встречались полтора года, женаты были шесть месяцев. Я уже привыкла к этому месту и знала тут каждую деталь. Все в квартире было лаконичным. Преобладали белые, серые и бежевые цвета. Денис ценил спокойные тона, не любил визуальный шум. И немного был педантом в плане порядка и чистоты. Поэтому к нам дважды в неделю приходили убираться, а у каждой вещи было свое место.

Денис уже снял пиджак и галстук, закатал рукава белой рубашки и расстегнул верхние пуговицы. Обычно аккуратно уложенные волосы были немного взъерошены.

– Вино? – с улыбкой спросила я, подходя к кухонному островку и замечая наполненные бокалы.

Денис поднял на меня уставший взгляд, тепло улыбнувшись в ответ.

– Я подумал, что чай не подобает случаю.

– Что ж, это разумно, – согласилась с ним я.

Денис взял два бокала и пошел в гостиную. Мы сели на мягкий, пушистый ковер напротив камина, который он предусмотрительно уже зажег. Камин был искусственным, тем не менее дарил тепло.

– Как твои ощущения?

– Знаешь… необычно. Я ожидала, что будет много… эмоций. Но это превысило мои даже самые смелые ожидания.

– Ты это заслужила, – мягко сказал он в ответ.

– Спасибо тебе за это, – тихо проговорила, посмотрев Денису в глаза.

Действительно, именно благодаря Денису выставка состоялась. Без него ничего бы этого не было. Ведь это он собрал меня заново и научил быть счастливой.

Денис отставил бокал и мягко коснулся моих губ. Он всегда такой – невероятно нежный, с заботой в каждом движении и взгляде. Он заставляет чувствовать себя с ним принцессой. И именно поэтому я его так люблю. С ним я всегда чувствую себя хорошо, спокойно и защищено. Он бережет мои чувства, меня, заботится о моих эмоциях.

Денис отстранился, беря обратно бокал. Мы оба смотрим на имитацию огня и молчим. Я знала, что сегодня уже между нами ничего не будет. Денис сходит сейчас в душ, и мы ляжем спать. Он был всегда консервативен в своих привычках, не любил спонтанность и непредсказуемость. Мы никогда не занимались сексом позже одиннадцати вечера. Если мы поздно приезжали домой, то всегда сразу ложились спать.

Я посмотрела на своего любимого. Белая рубашка обтягивала его мышцы. Он нечасто ходил в спортзал, но поддерживал свою физическую форму в хорошем состоянии. Он всегда был гладко выбрит и не позволял себе даже небольшую щетину. Темные, черные с сединой волосы были коротко острижены и всегда аккуратно уложены. Ничего лишнего в образе, все лаконично, стильно, дорого. Все в жизни Дениса было таким – продуманным. Мне кажется, за все время знакомства я ни разу не видела его в какой-то одежде, кроме деловой. Пожалуй, только дома.

– Пойдем спать? – забирая из моих рук пустой бокал, вытащил меня из мыслей Денис.

Я кивнула и, поднявшись, направилась за ним.

– Я уберу бокалы, иди в душ, – следуя за ним на кухню, сказала ему в спину.

Помыв бокалы, я направилась в нашу спальню. Сняла халат. Под ним на меня была лишь тонкая, кружевная ночнушка, которую выбрал муж. Все, что касается нижнего белья, было всегда подобрано им. Он внедрил достаточно четкие правила в том, что любит в моем внешнем виде. Особенно в одежде в спальне.

Через двадцать минут кровать рядом со мной прогнулась, принеся с собой приятный, любимый запах. Мужские руки сгребли меня в охапку и прижали к горячему телу. Я довольно улыбнулась. Не могла заснуть без его объятий. Денис нежно поцеловал меня в висок и сказал на ухо тихое “спи”. И я расслабилась. С ним всегда было так – хорошо, тепло, уютно. Совсем не так, как когда-то с…