Острые перья

Вернувшись в постель, он прикрыл глаза и замер в удобной позе, отсчитывая про себя секунды: один, два, три…

Считать овец всегда виделось дурной идеей, поэтому он просто терпеливо вел счет времени, надеясь, что собственный монотонный голос в голове поможет отключиться.

Наоми в такие моменты всегда просыпалась – если он долго не мог заснуть, она сонно шевелилась рядом, нехотя открывала глаза и бурчала что-то нехорошее. А потом, невзирая на его просьбы спать дальше, принималась рассказывать какие-то идиотские истории, которые Арен совершенно не помнил – ее хрипловатый низкий голос действовал лучше снотворного, и Игараси засыпал ближе к середине рассказа.

Но Наоми здесь нет. Он научился жить без нее, хотя поначалу было непривычно.

Пусто.

Он тянулся правой рукой, желая нащупать ее во сне и по-хозяйски прижать к себе, иногда продолжал вслух ворчать, когда не мог найти по утрам какую-нибудь мелочь вроде запонок. Наоми всегда чудесным образом знала, где что лежит, и всегда смеялась над ним, укоряя в невнимательности.

Арен не заметил, как с каждым днем она смеялась все меньше и меньше, пока однажды с удивлением не обнаружил, что вместо любимой, ласковой и забавной Наоми одну постель с ним делит настоящая мегера.

Претензии посыпались, как горох, стоило спросить, в чем дело – оказалось, она недовольна всем: и поздним возвращением домой, и частым отсутствием, и даже тем, как он выражает эмоции.

– Я не чувствую твоей любви, – не мигая, она смотрела на него с вызовом. – Это проблема.

– Это все твоя блажь, – снисходительно отозвался Арен. – Как я могу тебя не любить?

Он был готов положить весь мир к ее ногам – как она могла не чувствовать этого?

Но Наоми не чувствовала. Ей было мало. Хотелось большего – поклонения, восхищения, раболепия. Она давила на него, с каждым разом заходя все дальше – безобидные истерики сменились грандиозными скандалами, которые, в свою очередь, превращались в дни молчания.

В такие моменты Арен фактически жил в офисе – дома его ожидал враг. Враг, которого он любил. Только по этой причине Игараси до последнего сдерживал себя – ему не хотелось уничтожать Наоми; он знал – если они схлестнутся всерьез, ей достанется больше.

И с каждым разом сдерживаться становилось все труднее.

Арен перевернулся на другой бок, перестав обманывать себя – так он не уснет. В голове постоянно мелькал образ Наоми: ее темные, слегка прищуренные глаза, черные гладкие волосы, похожие на…

На то перо из ее ящика. Крупное, блестящее. Антрацитовое. Любимый цвет Наоми – черный она обожала, носила даже дома – и, Арен был уверен в этом, в день похищения она тоже была в черном.

Игараси тоже выделял черный из других цветов, но у него имелась причина – на темном не видно пятен. Если Наоми мертва…

Он открыл глаза, вглядываясь в светлеющий во тьме потолок. Думать о ней не хотелось, но уснуть никак не получалось. Он снова и снова возвращался мыслями к жене, перебирая воспоминания: вот Наоми, сидящая напротив него в огромной ванной, сдувает с ладони пену прямо ему в лицо, вот радостно улыбается, кружась под лепестками опадающей вишни… Комната наполнилась призрачным заливистым смехом.

Временами она была сумасбродной. Могла предложить откровенную чушь – на этой почве они нашли общий язык с Макото; а еще Наоми всегда хохотала с его глупых шуток, в то время как Арен и Ринджи только переглядывались, закатывая глаза.

Наоми-Наоми-Наоми.

– Я так люблю тебя, – однажды сказала она. – Клянусь, мне кажется, что мое сердце разорвется, если тебя не будет рядом.

А потом был бракоразводный процесс, во время которого Наоми презрительно морщилась, стоило Арену войти в помещение. И сердце ее не разорвалось.

Может, у нее его и не было вовсе – сердца. Только красивая, пустая оболочка.

Лицо Наоми снова появилось в памяти. На этот раз она была грустной – они смотрели какой-то дурацкий фильм, мелодраму, и Наоми внезапно начала рыдать. Он даже не понял, что именно ее опечалило – на экране герои счастливо обнимались, а Наоми поджимала губы и часто моргала, шмыгая носом; щеки и подбородок блестели от слез…

Подбородок! Арен ошеломленно сел на кровати, не веря в догадку, но в собственной памяти он никогда не сомневался.

У Наоми не было ямочки на подбородке – вот что его смутило на том снимке.

К утру он смог уснуть, проспав жалкие три часа – в восемь его разбудил звонок сотового. Нашарив телефон под соседней подушкой, он сонно моргнул, всматриваясь в экран – на дисплее значилось «Рика».

– Да? – голос после пробуждения был хриплым и никак не желал слушаться.

– Надеюсь, я тебя не разбудила. Доброе утро, – нервно проговорила приветствие Рика, – я звоню узнать, нет ли новостей.

– Нет. А у тебя?

Она выдохнула – то ли с облегчением, то ли со страхом.

– Нет. Полиция обрабатывает версии с обезумевшим поклонником.

– А есть кого подозревать?

Внутри Игараси шевельнулось что-то злое. Он был собственником до мозга костей – и представить Наоми в объятиях кого-то другого было выше его сил.

В конце концов, она клялась ему в любви.

– Есть.

Лицемерная дрянь.

– Наоми говорила мне, что за ней ухаживал какой-то молодой человек, – Рика прервалась, чтобы выпить воды – Арен услышал шумный глоток. – Она жаловалась, что никак не удается его отвадить. Он присылал ей цветы и подарки – весьма дорогие, к слову.

– И как зовут поклонника?

Арен сел на кровати, затаил дыхание. Интуиция подсказывала, что имя надоедливого ухажера он услышит не в первый раз – у них осталось много общих знакомых.

– Изаму, – уверенно ответила Рика. – Правда, в последний месяц Наоми ни разу не упоминала о нем. Может, он прекратил свои ухаживания.

– Черта с два, – мрачно отозвался Игараси.

Изаму он знал. В некоторых вопросах тот демонстрировал нешуточное упрямство, а еще был азартным по натуре – отказ Наоми наверняка пробудил в нем еще больший интерес.

– Ты знаком с ним? Думаешь, он мог… Что-то сделать с ней?

– Знаком. Мог, – неохотно признал Игараси. – Если на то была серьезная причина.

– Полиция планирует поговорить с ним. А тебя уже вызвали на допрос?

– Да. Сегодня в обед, – сообщил Арен.

– Не переживаешь? – хмыкнула Рика. – Ваш развод был громким.

– Что странно, ведь мы оба не распространялись о причине расставания.

Потому что причины как таковой и не было – Арен просто устал. Наоми тоже выдохлась. Они оба чувствовали себя полуживыми, соревнуясь в том, кто кого прикончит раньше.