Но мужчина оборачивается на голос моего сына и его черты лица на секунду ломаются во что-то кривое и болезненное.
Он не рад нас видеть. Это факт.
Я тоже. Тоже хотела бы никогда больше с ним не встречаться.
Представлять, что прошлое было сном гораздо легче.
– Матвей, – совсем уже по-детски кричит Марк и вешается на шею этому чужому мужчине.
Сильные руки словно плети обвивают хрупкое детское тело. Глазами Матвей блуждает по помещению, а когда они сталкиваются с моими… выражение мрачного лица становится растерянным.
Ты не готов, любимый?
Я тоже не готова. Да и можно ли к такому вообще как-то подготовиться?
К тому, что однажды ты случайно встретишь женщину, из-за которой твоя жизнь словно прозрачное хрупкое стекло разбилась в мелкую крошку и разлетелась по всему свету.
– Привет, пацан, – мягко отдирает от себя Марка Матвей.
Словно вкопанная стою на месте, впитывая забытый образ. Конечно, я как могла следила за его жизнью. Это было сложно, потому что он перестал вести соцсети. Вся моя информация о нем за эти два года – какие-то обрывки фраз и случайные фотографии, отпечатанные в памяти.
Заставляю ноги идти в его сторону. Слава богу, руки заняты тележкой, иначе… Иначе моя дрожь была бы тем более заметна.
Подхожу чуть ближе. Настолько, что чувствую запах терпкой туалетной воды. Вымершие рецепторы воспроизводят в памяти всё, что связано с этим неповторимым ароматом.
Эйфория, счастье, дикая всепоглощающая любовь, азарт, похоть, боль, отчаяние… предательство. Моё предательство и смерть…
Его лицо стало более суровым. Словно неживым.
– Добрый день, – говорит мне Матвей, холодными глазами небрежно проходится по моему телу, которое тут же вслед за рецепторами оживает.
– Привет, – тихо отвечаю.
Пару секунд общаемся взглядами.
«Я не хочу тебя видеть» – читаю в светло-серых льдинках.
«Я тоже» – упрямо отбиваю.
«Я тебя ненавижу…»
«Прости. Прости. Прости»
Я не просила себя любить. Не просила.
– Любимый? – слышу голос справа и тут же поворачиваюсь на него.
Марк отодвигается ко мне.
Красивая брюнетка лет двадцати подходит к Матвею и по-хозяйски берет его за руку.
– Ты кого-то встретил? – с открытым интересом смотрит на нас.
– Да, Ева, – находится Андреев, приходя в себя. – Мои… знакомые.
Знакомые!
– Матвей, как у тебя дела? Я скучал. Мама сказала, ты насовсем уехал, – начинает тараторить сын.
– Марк, – одергиваю его, пытаясь улыбнуться. Пытаясь придать хоть какое-то более-менее приличное выражение лица.
Выходит только гримаса.
– Мы с мужем недавно приехали к вам в город. Я тут совсем никого не знаю, – грустно улыбается девушка.
С мужем?! Я словно на огромной скорости в столб влетаю. Влетаю и разбиваюсь.
Она очень приятная. Мягкие длинные шелковистые волосы, ангельские черты лица, высокие скулы и искрящиеся голубые глаза. Одета, как и Матвей, в обычные джинсы и футболку оверсайз, которая только подчеркивает ее хрупкость и женственность.
– Надеюсь, быстро познакомитесь, – отвечаю, поняв, что надо срочно найти какие-то слова.
– Я тоже надеюсь. Матвей ведь вырос в этом городе.
Быстро киваю. Вырос, а потом… чуть не погиб. Из-за меня.
– Матвей, покатаемся на великах? – спрашивает Марк, задирая голову.
Мужчина блуждает глазами по детскому лицу, словно тоже ищет нужные фразы, чтобы не обидеть.
– Если получится, парень, – отвечает, потеребив хохолок из светлых волос на голове у сына.
– Марк, пойдем, – сипло зову. – Не будем мешать.
– Удачи вам, – улыбается Ева, ласково притягиваясь к груди Матвея.
Моего Матвея.
Жена. У него есть жена. Как бы больно мне ни было, я рада, что он нашел силы жить дальше. Пусть хотя бы он живёт, чёрт возьми, дальше!
Разворачиваюсь и иду в обратную сторону. Проклятые слезные каналы спустя два года снова пробуждаются и оттаивают.
Черт.
Ну не здесь же?
– Мы с Матвеем поедем кататься на велике… – радуется сын.
– Он тебе не обещал, – проговариваю медленно.