Предать нельзя любить

Устало зеваю и сбрасываю его руку.

– Отвези меня домой, пожалуйста, – пристегиваюсь ремнем безопасности.

– А в гости позовешь?! – грязно улыбается.

– Не-ет, Тема, пожалуйста. Виктор Андреевич оставил материалы, которые я должна была просмотреть еще вчера. Дракула чуть не спалил меня.

– Дракула?!

– Да. Он такой ужасный… У меня коленки тряслись.

– Ладно-ладно, – отвечает Тёма, выезжая из парковочного кармана. – Витя Андреич тебя в обиду не даст.

Довольно быстро добираемся до моего дома.

Это новый жилой комплекс с тремя двадцатиэтажками. Элитный район, шикарное озеленение, подземная парковка.

Сама я такую жилплощадь купила бы только к пятьсот тридцать пятому юбилею и то в ипотеку, естественно.

Квартира – подарок отчима.

Моя мама – его первая и единственная на всю жизнь любовь. Такая же, как у меня. Ещё в тринадцать лет, когда Виктор Андреевич нашел меня в стенах детского дома и предложил забрать, мы с Тёмой договорились, что будем любить друг друга вечно.

Ночью, после отбоя кровью поклялись.

Потом не виделись шесть лет. После выпуска Тёма ушел в армию, а как только демобилизовался, приехал ко мне. Отчим взял его к себе, личным водителем и охранником. Ведь хорошему адвокату всегда нужен охранник. Если только у тебя самого нет таких бидонов на руках, как у Долинского.

Мысли снова скатываются к мужчине в белой рубашке и строгих брюках. Даже кофе пить не стал… А я, между прочим, на него четыреста двадцать рублей потратила. Своих.

Деньги у отчима давным-давно не беру. Стыдно как-то в двадцать четыре года побирушничать. Да и работа у меня есть. Правда, от нее придется отказаться на время.

– Ой-ой, какие мы нетерпеливые, – смеюсь, когда открываю дверь и попадаю в кольцо из своих любимых питомцев.

У меня их три.

Рыжая кошка Тася, миниатюрная дворняжка Арнольд и старая, уже больная овчарка Гертруда. Первым делом скидываю ненавистную шелковую рубашку с юбкой. Отыскиваю в ворохе из вещей топ с шортами. Мурлыкая песенку под нос, кормлю и иду выгуливать собак.

Моя жизнь меня полностью устраивала до тех пор, пока отчим не обратился со странной просьбой. Теперь я все время чувствую себя неуютно, потому что врать я не умею. И подводить близких тоже.

Мучительный диссонанс не дает жить спокойно.

До ночи штудирую содержимое красной папки. Неправду говорила учитель математики, нормальные у меня мозги. Программу юридического колледжа за вечер одолела.

Устанавливаю на телефон мобильные приложения с Конституцией и Кодексами Российской Федерации. Как ни крути, их мне даже за год не вызубрить.

В ванной комнате скидываю одежду и пристально изучаю свое тело в зеркале. Темно-русые волосы распускаю по плечам. Провожу кончиками пальцев по нежному кружеву на груди.

Красиво…

Любой мужик бы впечатлился. А этот даже носом не повёл.

Кожа в теплом свете лампочек, встроенных в потолок, сияет и переливается. У меня безупречная наследственность. Моя мамочка была красавицей… Жаль, что я почти её не помню.

Отбрасываю лифчик на тумбу и прикрываю упругие холмики ладонями. Разворачиваюсь, соблазнительно изогнув спину. Задница у меня тоже что надо. Идеальные окружности без единого намека на целлюлит.

Интересно, какие женщины нравятся Арсению Рудольфовичу, если на меня он внимания не обратил? Может, вообще любит блондинок или полненьких?!

В любом случае это не мое дело.

Устало вздыхаю, стягиваю стринги и прохожу в душ. Теплая вода согревает и разгоняет кровь, рассеивает волнение в груди.

Спустя полчаса в тишине спальни пытаюсь не думать о том, что завтра мне снова нужно будет исполнять роль. Отыскиваю в соцсети страницу Долинского, фотографии скрыты, но можно просмотреть отметки…

Глава 3. Арина.

– Ариша, я на обед, – сообщает Лариса Леонидовна, секретарь Дракулы и по совместительству очень милая женщина. – Тебе принести что-нибудь?

– Нет,ничего не нужно, – вяло улыбаюсь и смачно чихаю.

– Будь здорова.

– Спасибо.

Я работаю здесь четвертый день.

Четвертый день я занимаюсь тем, что разбираю папки, стряхиваю пыль с документов и сортирую старые запросы в различные службы.

Арсений… Рудольфович со мной практически не общается, каждый раз проезжается недовольным взглядом по моим ногам и длине очередной юбки, а потом отворачивается и уходит в свой кабинет, который про себя называю Преисподней.

Особое наслаждение доставляет в этот момент, демонстрировать язык и строить гримасы широкой спине, запечатанной в очередную накрахмаленную белоснежную рубашку.

Долинский – абсолютно точно не человек. Он робот. Никогда не обедает. Не улыбается. Даже музыку в кабинете не слушает.

Пока отсутствует моя соседка, решаю сбросить ненавистные шпильки и включить небольшой радиоприемник, который я приметила в офисном шкафу.

Босиком прохожу к свободной розетке в другом конце приемной. Поймав любимую волну, двигаю бедрами и неторопливо задираю руки.

Спина от монотонной работы  затекла, поэтому плавно выгибаюсь и, прикрывая глаза, отдаюсь приятной мелодии и танцу.

Боже. Как я скучаю по своей работе. Нормальной. Без формуляров и светло-синих ледяных глаз.

Ну почему? Почему я не умею отказывать людям?

Пока размышляю о насущном, музыка в радиоприемнике сменяется и становится ритмичной. Выписываю бедрами привычные восьмерки и рассматриваю картину на стене.

Кто додумался в офис повесить эту безвкусицу?

Спина холодеет, когда сзади слышится недовольное покашливание.