Дочь от лучшего друга

– Нет, спасибо.

– Какао? – приподнимает бровь.

Горько усмехаюсь. Тот факт, что в его голове остались хоть какие-то воспоминания обо мне, отчего-то выводит из себя невообразимо.

– Еще молочный коктейль с облаком из сахарной ваты мне закажи, – огрызаюсь и независимо озвучиваю заказ подошедшему официанту. – Холодный американок со льдом, будьте добры.

Алиев насмешливо за мной наблюдает и тоже приказывает принести кофе.

– С кем ребенок? – спрашивает сурово, когда мы остаемся одни.

– Ре-бё-нок… – словно пробую на вкус это бездушное слово. – Ты о моей дочери? Она под присмотром.

– Ясно, – кивает он, поглядывая на часы. – Цель нашей встречи тебе понятна?

– Не совсем. Будь так добр, разъясни.

– В связи с открывшимися обстоятельствами, – Руслан чуть морщится, словно эти «обстоятельства» ему крайне неприятны. – Я хочу сделать тебе… деловое предложение.

– Пред-ло-же-ние, – снова воспроизвожу.

– Предложение, – кивает он. – Мы оформим брак.

– Зачем? – скучно интересуюсь.

– Ребенок должен расти в семье, – выговаривает ровно, пожимая плечами.

Улавливаю этот жест взглядом, рассматривая, как идеально сочетается чёрствость серых глаз с холодностью белоснежной рубашки. Его губы жёсткие и на вид сухие. Воспоминания о том, как горячо становится внутри, когда они касаются разных участков тела, я бережно сохраняю в самом отдалённом уголке своего сердца.

– Ребёнок должен расти в семье, – торжественно повторяю, цокая. – Это ты в книжке прочитал?

– Не хами, – бьет он ладонью по столу. На лице злобно напрягаются скулы. – Я знать не знал, что у меня дочь есть оказывается.

– Твоим послужным списком можно концерты Стаса Михайлова собирать. Ты уверен, что Мия – единственный ребенок? – ответно колочу по скатерти ладошкой.

Ему меня не испугать!

– Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к предохранению. Кстати, этот момент мы тоже обсудим, когда я буду твёрдо уверен, что смогу справиться с собой и не придушить тебя.

Бесцветные глаза серьёзно мерцают, и я экстренно решаю переменить опасную тему. Я ведь сюда ехала не для того, чтобы пререкаться с ним.

– Как ты себе это представляешь? – спрашиваю его, поигрывая трубочкой в стакане с кофе.

– Что именно? – раздраженно отзывается, следя за моей рукой.

Закусываю губу и чуть склоняю голову набок.

– Хм… Ну, наш… Брак?

Глава 7. Элина.

– Наш… брак, – произносит Руслан тягуче, как бы раскатывая на языке что-то особенное. – Я представляю пока весьма условно.

– Поясни.

Тянусь губами к трубочке и втягиваю в себя холодный горький напиток, который хоть немного тушит пылающий пожар внутри.

Условно?

Это как вообще?

Мужчина, сидящий напротив, которого я знала много лет назад, точно не хотел жениться условно. Вообще, никак не хотел.

– Сколько у тебя было женщин, Руслан?

– Эта информация не для твоих ушей, малышка, – потеребил он меня по макушке, как милого котёнка.

Почему ты не найдешь себе девушку, которая любила бы тебя?

– Любовь – это не то, что мне нужно.

– Хмм… А ты пробовал?.. Любил когда-нибудь?

Руслан тогда тяжело вздохнул и посмотрел на меня так, будто я заставила его препарировать лягушку без перчаток.

– Однажды любил… Мне хватило этой херни.

Чёрт. Одно дело видеть вереницу его одноразовых связей, а знать, что у него была одна-единственная? Больно! Нестерпимо больно. Ревность тогда смыла все остатки моей гордости и здравого смысла, потому что я, прикрыв глаза, спросила:

– Какая она была? Ну, та, которую ты любил?

Руслан лишь на секунду задумался, а по лицу пробежала еле заметная черная тень. Справившись с эмоциями, он с деланным весельем продолжил, словно не замечая моего вопроса.

– Мне не нужна любовь, малыш. Зачем заходя в кондитерскую выбирать одно пирожное, если их там сотни и можно все-все попробовать?

– Фу, Алиев, – засмеялась я, стараясь спрятать эмоции. – Если без конца лопать пирожные, ты станешь жирным и заболеешь сахарным диабетом.

– Опытные дегустаторы не болеют сахарным диабетом. Главное, не пробовать одно пирожное больше одного раза.

– А каким пирожным была она? Твоя единственная любовь?

– Самым сладким и горьким одновременно…

Из воспоминаний меня выдергивает резкий голос:

– Ты можешь отстать от этой долбаной трубочки. Что ты её мусолишь?

Легко пожимаю плечами под гневным взглядом серых глаз, не отлипающих от моих губ, покрытых розовым блеском, и отставляю стакан с напитком.