Любовь больше, чем космос

– Не знаю.

Кей-Ше пожала плечами и послала ему телепатическую улыбку.

На седьмой день Берк сменил тактику и стал мучить ее по-другому, залечивая мелкие травмы. Надеясь, что ее чуть более целая психика пропустит его дальше туда, в самую темную темноту. За три дня Кей-Ше узнала о себе больше неприятного, чем за всю предыдущую жизнь. Вспоминая детство, она никогда не думала о том, сколько всего вытеснила из памяти, замела под ковер своих внутренних понятий о приличиях. Например, то, как воровала хлеб у других детей в интернате. И даже отнимала у тех, кто был слабее.

Вспомнив об этом, она испытала жгучий стыд и, ужасно разозлившись, процедила Берку:

– Не говори мне, что я не виновата.

– И не собирался, – ровным тоном, в котором ей почудилось презрение, ответил он.

Тогда щеки Кей-Ше пошли пятнами:

– И не смей осуждать меня. Ты понятия не имеешь, что такое быть голодным. Ты не знаешь…

Она начала задыхаться и замолчала, из последних сил сдерживая слезы.

– Я не осуждаю, – по-прежнему невозмутимо отозвался он, молча ожидая, когда она снова повернется к нему. Обычно Кей-Ше успокаивалась сама, поворачивалась, и они продолжали, но на этот раз она не справилась, сжалась в комок и стала слегка раскачиваться на месте:

– А следовало бы. Те дети тоже были голодными. Я не имела права…

– На что еще ты не имеешь права из-за этого? Быть счастливой здесь, на Горре? Обедать? Наедаться досыта?

– Да, – прошептала она, чувствуя тугой комок в горле. – Я не имею права.

– И что ты намерена делать? Спасти их всех?

– Да.

Последнее слово она прошептала почти беззвучно и прерывисто вздохнула из-за невыплаканных слез. Берк вздохнул вместе с ней:

– Ты не можешь спасти их всех. Особенно тех, кто уже умер.

– Я должна спасти хотя бы своих. Мне надо вывезти хотя бы мою семью.

– И они тогда будут счастливы?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Но я должна это сделать для них. Хотя бы Асей-Ше и Кадита.

– И ее мужа, и его жену, и их детей, да? – безжалостно перечислял Берк.

– Да, – упрямо отвечала Кей, хотя с каждым его словом все больше понимала тщетность своих иллюзий.

– Даже если они не хотят?

– Они хотят.

– А ты спрашивала?

Ее плечи опустились. Кей-Ше внезапно поняла, что никогда не имела возможности поговорить об этом ни с кем из них.

– Кто из них когда-нибудь говорил, что хочет жить на Горре? Хотя бы раз? – безжалостно расспрашивал Берк. – Кто из них телепат? Кто из них готов терпеть то же, что и ты, чтобы стать им? Чтобы постоянно повышать свой уровень?

– Оставь меня в покое, – закричала Кей-Ше, вскакивая с койки, одергивая больничную майку. Ее волосы разметались по плечам. – Оставь меня хотя бы на день. Я хочу…

Она в панике огляделась по сторонам, надеясь зацепиться хоть за что-то, и зацепилась за зеркало на туалетном столике. В нем отражалась растрепанная, исхудавшая и очень усталая девушка, на которой висели даже эластичные больничные штанишки, которые в начале недели пришлись впору.

– Я хочу отдохнуть от этого. Я хочу выйти отсюда, – пробормотала она, зажмуриваясь. Кей-Ше знала, что услышит: "Нет, дорогая, ты сама на это согласилась. У тебя важная миссия, ты участвуешь в серьезном проекте. Ты уже не можешь повернуть обратно. Ты не имеешь права сдаваться".

Ей всегда это говорили на Октиании, и Берк имел право повторить то же самое. У них договор: он прикрывает ее перед властями, имитирует помолвку как с землянкой, а она участвует в его проекте. Он имел право ответить ей это – но сказал внезапно совсем другое:

– Хорошо. Я выйду, переодевайся. Пойдем, погуляем.

– Ты… серьезно? – удивленно прошептала она, оборачиваясь, но он уже вышел и мягко прикрыл за собой дверь.

Следующие два часа они провели в огромном наскальном парке. На этот раз, перемещаясь на его крыльях, Кей-Ше нашла в себе смелость открыть глаза и поразилась, до чего красивым выглядело все вокруг: и синее небо, и ослепительное красное горианское солнце, и зелень на высоко вознесенных ладонях скал. На Октиании ей никогда не доводилось созерцать подобные виды с высоты, да и вряд ли там было бы так приятно летать, среди вечного смога или грязновато-серых облаков. На Октиании погода редко радовала – и северный, и южный континенты располагались в не самых благоприятных климатических зонах.

На Горре-3, по сравнению с октианцами, люди жили в тропическом раю. Здесь царило вечное солнце, и в то же время погода радовала умеренным теплом, а не выжигающей жарой, которая случалась в тех местах, где она росла. И долины далеко внизу радовали глаз буйной свежей зеленью. Но туда Берк спускаться не стал, а, наоборот, поднялся выше, и в результате они просто перелетели со скалы на скалу – на другую площадку. Восхищенному взгляду Кей-Ше предстал огромный каменный остров-парк, расположенный на чудовищной высоте. Ее сердце забилось чаще, а ноги даже ослабели в первые минуты после приземления – красота этого места буквально завораживала. Видит Космос, она очень нуждалась в этой прогулке.

Гуляющих в дневные часы попадалось мало, но место выглядело очень ухоженным и гостеприимным, и какое-то время они просто не спеша прохаживались среди цветущих деревьев, молча наслаждаясь красотой природы и свежим ароматным воздухом. Берк вел себя удивительно обходительно, купил мятные коктейли в высоких стеклянных стаканах и кулечек сладостей, на которые она невольно загляделась. Продавец улыбался им – наверное, они здорово смотрелись вместе: она в новом линосе из фиолетового горианского шелка, Берк в свежей рубашке и брюках – тоже переоделся для прогулки.

– Извини за истерику. Мне все время кажется, что ты меня осуждаешь, – решилась негромко начать разговор Кей-Ше некоторое время спустя, когда они обсудили погоду, посещаемость парка и вкус сладостей из кулечка, нагулялись и присели на широкую удобную скамейку из камня, хорошо прогретого солнцем.

– Я не осуждаю, – сказал он спокойно и посмотрел в глаза так, что Кей-Ше внезапно поверила ему – впервые за все время, что они были знакомы. До этого все хорошее, что он говорил ей, вызывало подозрение, отторжение, но в тот момент что-то случилось – и она ощутила внезапное родство, даже притяжение. Его глаза немного светились, как всегда, а прямо под ними залегли темные пятна: он тоже устал. Может, поэтому с такой готовностью ухватился за возможность сделать перерыв? Может, между ними гораздо больше общего, чем она думала?

– Берк, – шепнула Кей-Ше и порывисто коснулась ладонью его руки чуть ниже локтя, – тебе тоже было плохо, когда ты повышал свой уровень?

Он глубоко вздохнул и снова посмотрел в глаза, слегка повернув голову. Кей-Ше покраснела и отвела взгляд: когда он так смотрел, ей все время казалось, что она произнесла какую-то глупость. Но потом она поняла, что неверно интерпретирует его скупую мимику: Берк всего лишь собирался с мыслями.

– Когда мне было тринадцать лет, я прочитал одну книгу, – медленно начал он. – Ее написал человек, который посвятил всю жизнь развитию своих телепатических навыков. К сожалению, он уже умер и на протяжении всей его жизни телепатия на Горре не была так развита, как сейчас. Он был уже взрослым, когда планета перешла под протекторат центарианцев, а ты, возможно, знаешь, что до этого телепатов здесь было не больше, чем на Октиании.

Берк немного понизил голос, и Кей-Ше инстинктивно дернула головой, проверяя, не слышит ли их кто-нибудь – но они сидели на приличном удалении от гуляющих прохожих, и ее жених говорил совсем негромко.

– Так вот, этот человек был одним из первых, кто смог повысить свой уровень до высшего, – не спеша продолжил Берк. – На это ему понадобилось больше ста лет, но он добился своей цели. Он был одним из первых людей, показавших всей Горре, что такое телепатия, помимо так развлекающей всех возможности читать чужие мысли. Он показал, как высокий уровень улучшает здоровье, дарит неиссякаемое счастье, удлиняет жизнь. Он пережил всю свою семью, включая детей. Он дожил до ста восьмидесяти лет, что сейчас совсем немного для нас, но тогда это было рекордом. И за тридцать пять лет до смерти снова женился, потому что сам был еще молод и здоров, тогда как его собственные внуки успели состариться. И он успел вырастить еще троих детей прежде, чем ушел от нас.

Кей-Ше слушала, непроизвольно задерживая дыхание. Она многое уже читала о развитии телепатии на Горре, но эта история была ей незнакома. Лицо Берка, обычно непроницаемое, вдруг ожило, и она с изумлением поняла, что может видеть его эмоции, его искреннее восхищение тем человеком, о котором он рассказывал.

– Что это за книга? – тихонько спросила она, поскольку Берк ненадолго замолчал, чтобы сделать глоток коктейля.

– Я дам тебе ее почитать, если хочешь, – сказал он и нетерпеливо взмахнул рукой. – Так вот. То, что поразило меня больше всего в этой книге – это его потенциал. Нам часто рассказывали об этом человеке и его открытиях в школе, но никто из учителей ни разу не упомянул о том, что изначально его потенциалом был уровень выше среднего. Когда я узнал об этом, я был потрясен и бросился к отцу с вопросами: как, почему мне никто не говорил о том, что потенциал можно преодолеть? И оказалось, что многие горианцы просто не считали это важным, а другие предпочли забыть – потому что полагали, что это слишком тяжело, слишком больно, и только ненормальный пойдет на такую боль. Я до сих пор не понимаю, почему большинство людей так считают. И я очень зол на тех, кто воспитывает в этом ключе своих детей. Как будто мы все родились для того, чтобы влачить жалкое бессмысленное существование и довольствоваться тем, чего уже достигли наши предки.

Тихонько сглотнув, Кей-Ше опустила взгляд на свой коктейль. По правде, она тоже думала именно так. Какой смысл терпеть такие адские муки, если на Горре уже настоящий рай и люди живут так долго и в таком комфорте? Ради чего мучить себя? Особенно если учесть, что люди, подобные Берку, чувствуют себя очень одинокими, и это заметно даже в клинике, где все старались избегать общения с ним?

Берк хмыкнул: