Отпуск с осложнениями

Когда до заветной цели остаётся совсем немного, слышу странный звук: то ли поёт кто-то, то ли плачет – так сразу не разобрать.

Не знаю, почему решаю остановиться. Наверное, глупое любопытство, но я замираю, как вкопанная, и прислушиваюсь. Нет, плачет кто-то, точно плачет. Этот звук пробивается через всё, даже лай далёких собак и стрекотание сверчков не в силах его заглушить.

Осматриваюсь по сторонам и замечаю огромное дерево, а рядом с его толстым стволом маленькую девочку. На вид не больше шести, и она горько плачет, размазывая слёзы по щекам. Совсем несчастная крошка в беленьком платьице с кружевными оборками и смешными растрёпанными тёмными косичками, она смотрит вверх и плачет.

Могу ли я остаться в стороне? Наверное, но только не в этой жизни.

– Что случилось? – Подхожу к рыдающей малышке, а она смотрит на меня удивлённо, а потом указывает рукой на густую крону дерева.

– Клякса. Она там! – девочка объявляет о своём горе, а я пытаюсь что-то рассмотреть в густой кроне, но темнота и листья мешают. – Её Петька туда закинул, а снять отказался.

Ох уж эти мальчишки, одни проблемы от них.

– Клякса? Кукла твоя? – озвучиваю догадку, а девочка часто-часто кивает и снова ударяется в рыдания. Горе луковое. – Не плачь, чего ты?

Мне хочется успокоить ребёнка, но отсутствие опыта общения с детьми сказывается.

– Петька злой, он меня за волосы дёргает и палкой стучит, пугает, – жалуется девочка, сминая тонкими пальчиками кружева на подоле. – А ещё и Кля-я-яксу забрал.

– Мальчики всегда такие. Дураки они, точно тебе говорю.

Девочка прекращает рыдать и смотрит на меня взглядом, полным восхищения. Кажется, я нашла себе новую подружку.

– Ладно, не плачь. Сейчас достанем твою Кляксу.

– Мне её мама пошила, – объявляет, понизив голос до шёпота, будто бы секрет рассказывает.

Мама – это святое, потому ставлю сумку на землю, сбрасываю обувь и принимаюсь ходить вокруг ствола, примеряясь, как лучше попасть наверх. Главное, не убиться – всё-таки я слишком давно лазила по деревьям.

Но мышцы, оказывается, помнят, и тело ощущается невероятно лёгким – то ли алкоголь виной, то ли дурость врождённая, но факт остаётся фактом: подтягиваюсь на руках и лезу вверх, минуя ветку за веткой. Они больно царапают кожу, листья лезут в нос и рот, но я уже вижу Кляксу и, протянув руку, снимаю куклу, застрявшую в кроне.

Ура!

– Держи, – окликаю девочку и скидываю вниз мягкую потрёпанную тряпичную куклу. Она будто подмигивает мне на прощание стеклянным глазом-бусинкой и мягко пикирует вниз – прямо в руки радостной хозяйки.

– Кляксочка моя любименькая! – кричит девочка, прижимая к себе куклу. – Спасибо вам!

Вот! Я, оказывается, не только позорище, ещё и герой!

– Не за что. А теперь беги домой, поздно уже.

Но девочка не торопится: опасливо косится в ту сторону, откуда я пришла, и крепче прижимает к себе куклу. Мне же из-за густой листвы и неудобной позы ничего не видно. Но что-то её точно напугало.

– Всё в порядке? – спрашиваю, спускаясь вниз. Переступая дрожащими от напряжения ногами, двигаюсь осторожно, а грубая шершавая древесина больно впивается в кожу на стопах. Без обуви, конечно, удобно, но как же сложно.

– Там дядька какой-то, сюда идёт, – говорит девочка, когда я кое-как спрыгиваю рядом.

Нет, вообще-то я хотела элегантно спрыгнуть и приземлиться, как женщина-кошка, но вышло уж как вышло. На всякий случай поднимаю с земли большой камень, чтобы, если потребуется, защитить ребёнка от страшного дядьки.

Девочка молниеносно ныряет мне за спину, а я крепче сжимаю в руке камень. Прищуриваюсь, чтобы получше разглядеть медленно идущего в нашу сторону мужчину, и мгновенно прикусываю свой длинный язык. Потому что, честное слово, готова материться в голос.

Ну что за проклятие такое? Точно меня Нинка из снабжения сглазила – ей-то отпуск не дали.

– Не бойся, он тебя не тронет, – успокаиваю девочку, но она всё равно жмётся ко мне. – Он дурачок, но не злой, животных любит.

– Точно-точно? – пищит, а я чувствую дрожь её маленького и худенького тельца.

Интересно, почему ребёнок такой худой?

– Точно-точно, – уверяю и уже громче: – Ты что тут делаешь?

– Гуляю, – пожимает плечами Вадим, а я цокаю языком. – Ночь такая чудесная, я без машины. Вот и иду себе на автобус.

– Ты ребёнка напугал, – заявляю и чувствую, как за спиной девочка быстро-быстро кивает.

Вадим смотрит на меня удивлённо, а потом переводит взгляд на камень в моей руке.

– Это мне? – усмехается, а я выбрасываю камень в кусты.

– А вы, правда, животных любите? – Девочка выглядывает из-за моей спины, а Вадим улыбается ей.

– Правда. А ещё я их лечу, – говорит, присаживаясь на корточки, чтобы быть одного роста с девочкой. Но всё равно выше её. – Тебя как зовут?

– Настя, – пищит, но приближаться к Вадиму боится. – Вы ветеринар?

Вадим кивает, а девочка улыбается. Впереди не хватает парочки зубов, и это делает её милой и трогательной.

– Я… я пойду домой. Сп… спасибо вам!

Девочка тянет ко мне ручки и обнимает крепко-крепко, будто нет ничего важнее для неё сейчас, чем спасённая кукла. А когда убегает, смешно подпрыгивая на месте, я поправляю волосы.

– Ты спрыгнула с дерева. – Вадим поднимается, оказываясь почему-то слишком близко. – Я видел.

– Я лазила за куклой.

Я делаю шаг назад, а Вадим усмехается.

– Ты… странная, – замечает, а я передёргиваю плечами. – Смелая и отважная. Ты всегда такая или морской воздух так действует?

– Ты, правда, шёл на автобус?

– Соврать или правду сказать?

– Тогда что ты тут делаешь?

Вадим молчит пару мгновений, а я переминаюсь с ноги на ногу. Надо ехать домой – остановка близко, но что-то останавливает.

– Знаешь ли, чувство вины – так себе ощущения. Давай я тебя домой отвезу? Машина возле пирсов. Ну… в знак извинения.