Неродственные связи

Я тоже, потому приходится согласиться: войти гостями, предупредив о своём приходе звонком в дверь, оказалось неплохой идеей. И хоть у нас с Машей нет особенных секретов друг от друга, и о контрацепции беседы я проводила, но предполагать и видеть своими собственными глазами вовсе не одно и то же.

– Вот сюда, проходи осторожно, а то в сугробе увязнешь, за мной иди. – Сергей ведёт меня в обход дома, а я вновь даю себе обещание немного расслабиться. Получить ли удовольствие? Не знаю, но точно не напрягаться.

Чем дальше мы уходим от места поцелуйного преступления, тем больше я жалею о порыве, которому поддалась. Наверное, это всё события этой ночи, последствия стресса, утомительная дорога, голод, в конце концов, дали о себе знать. И снежное волшебство на той аллее. Да, просто помутнение рассудка и точка. И по-хорошему надо бы срочно отсюда уезжать: постараться вызвать такси, найти автобусную остановку, поймать попутку – что угодно, лишь бы не искушать судьбу.

Но я согласилась остаться на эту ночь здесь, рядом с Сергеем и не хочется выглядеть ни в чьих глазах истеричной идиоткой, паникёршей – хватит, уже показала себя во всей красе в машине, достаточно.

Пока размышляю обо всём этом, не замечаю, как мы оказываемся у невысокого строения, стены которого от земли до крыши полностью стеклянные, но за ними темнота, и я не понимаю, что это за домик такой. Крытая беседка? Покои прислуги, садовника? Что?

– Зимний сад, – отвечает на невысказанный вопрос Сергей, а я всё охотнее готова верить, что он экстрасенс. – Наша бабушка была большой любительницей цветов, потому Николаша в её память его построил.

– Николаша? – вопрос эхом, а мой взгляд будто бы приклеился к рукам Сергея, проворачивающим ключ в замке. Как ему без перчаток-то не холодно? И без шапки.

– Мой старший брат, – поясняет, распахивая стеклянную дверь. – Подожди, сейчас свет включу.

Старший брат, значит. И это ведь тоже семья Костика. Они все – его семья, и моя дочь, если не передумают, тоже станет её частью, и я…

Господи, как сложно-то. Неужели в ряд мужчин, способных меня заинтересовать, обязательно должен был затесаться будущий свёкр моей дочери? Бред какой-то, сюрреализм и наваждение.

Ай, к чёрту всё, а то голова сейчас взорвётся.

– Проходи, – доносится сквозь туман размышлений голос Сергея, – тут тепло, красиво. Самое то, чтобы ночь переждать.

Я делаю шаг вперёд и оказываюсь в настоящей оранжерее. Разноцветный плиточный пол, стеклянные стены, справа небольшой круглый столик на витой ножке, на котором кто-то забыл книгу, клетчатый плед небрежно наброшен на кресло-качалку, но самое важное здесь – растения. Цветущие и нет, в широких массивных глиняных горшках, в подвешенных к потолку бочонках, плетутся по стенам и стелятся у ног. Я не сильна в ботанике, но красоту ценить умею. Впрочем, какая женщина не будет в восторге от живых и благоухающих цветов, особенно если за окном зимняя ночь?

– Потрясающая красота, – выдыхаю, потому что никаких других слов не осталось. Даже дыхание перекрывает от восторга.

Сергей смеётся и, взяв меня за руку, всё-таки втаскивает внутрь.

– Я же говорил, что тебе понравится. – Он отпускает меня и отходит на несколько шагов, словно боится стоять так близко. Ничего не говорит, только смотрит, а я не знаю, где остановить свой взгляд, настолько тут волшебно.

– Летом пахнет, – смеюсь, и ощущение, что попала в параллельную реальность, только усиливается.

Сначала снег, потом поцелуй этот, теперь кусочек лета в эпицентре зимы – разве не волшебство? Но мне отчаянно нужно его разрушить, потому что чем дальше, тем сложнее будет собрать себя по кусочкам, отказаться от этого сладкого томления внутри. Нужно расставить все точки в правильных местах, все акценты, иначе будет только хуже.

– Так и будешь в пуховике стоять? – Сергей простым вопросом сбивает мой решительный настрой учинить древнегреческую трагедию. – Нет, как хочешь, но жарко ведь.

И чуть подумав, добавляет:

– Алиса, я не зверь и не насильник, честно. Просто расслабься и отпусти себя, всё будет нормально.

И, будто бы подавая мне пример, резким движением вниз расстёгивает молнию на своей куртке. Сбрасывает её, вешает на стилизованный под голову ящерки с горящими глазками-камушками крючок, и всё это не сводя с меня тёмных глаз. И взгляд этот в противовес словам, и снова сладко замирает в груди.

Сергей остаётся в облегающем фигуру бежевом свитере с косым воротом и тёмных брюках. Я наконец-то могу рассмотреть, что притаилось под толстым слоем зимней куртки, и чуть было не стону от разочарования. Потому что я, чёрт возьми, надеялась там обнаружить пивной живот и узкие плечики! Но нет, Сергей стройный, поджарый и гибкий – не качок, не гора мышц, скорее, любитель плавания или легкоатлет.

Мои пальцы подрагивают, но я надеюсь, что Сергей, занятый игрой в гляделки, не видит этого. Мне не хочется, чтобы он понял, насколько сильно волнует меня, ибо это неправильно. Я ведь решила, что всему виной вдруг проснувшиеся гормоны и долгое отсутствие секса, и это обязательно пройдёт, просто нужно дожить до утра. Мы вернёмся в город, а там каждого закрутит водоворот привычных дел и обязанностей, и схлынет наваждение, и улягутся эмоции.

Просто. Дожить. До. Утра.

– Присядь, я сейчас. – И действительно уходит куда-то, а я отдёргиваю плед, комкаю его в руках, да так и замираю. Хорошо же всё-таки, что бы за этим хорошо не стояло.

В помещении очень тепло, спокойно, но я не тороплюсь располагаться в кресле-качалке ленивой тюленихой. Напротив, мне хочется лучше рассмотреть растения, вдохнуть их аромат полной грудью, помечтать о лете.

Где-то совсем рядом наши уже выросшие дети, а мы тут, словно два подростка, прячемся в оранжерее. От чего только? От себя самих, общества, в котором есть миллионы табу, от детей?

В моей голове слишком много мыслей, и я пытаюсь их хоть как-то упорядочить, но вдруг перед глазами возникает бокал, наполненный шампанским, и крошечные пузырьки оседают на стенках бокала.

– У Николаши, дай ему бог здоровья, отличный винный погреб. Подумал, что тебе не помешает.

Сергей смеётся, и звук этот накрывает меня лёгкой вуалью, усмиряет нервную дрожь.

– Если голодная, там и запасов еды на два апокалипсиса хватит. Принести?

Я качаю головой, потому что никакой кусок мне в горло сейчас не полезет.

– Я мало ем. Привыкла за годы танцевальной карьеры обходиться тремя капустными листами и одной редиской в день.

– Алиса, я завтра тебе позвоню, – выдаёт на одном дыхании и, кажется, ещё ближе подходит.

– Зачем?

– Для всего в этой жизни обязательно нужна причина? – В голосе усмешка, а я впиваюсь взглядом в непокорные пузырьки углекислого газа. Пытаюсь их сосчитать, но тщетно, хотя и отвлекает, заземляет отлично. – Просто позвоню. Снова услышать твой голос мне не запретят никакие условности.

– Ты же говорил, им пытать можно, – отчего-то смеюсь, а Сергей одним движением снимает с моих волос резинку.

– А я мазохист.

Его пальцы пропускают пряди моих волос, играются с ними, а я делаю большой глоток шампанского. И уже не вижу перед собой ни нежных цветов, ни буйной зелени многолетников.

– Алиса, я ни к чему тебя не обязываю, поверь. Но мне почему-то кажется, что тебе самой это нужно.

– Что мне нужно?

– Я.

Хорошо, что не успела ещё один глоток сделать, точно бы шампанское носом пошло.

– Какая самоуверенность.

– Почему нет? Впрочем, я просто позвоню. Хочешь, о свадьбе детей поговорим, хочешь просто сказку мне на ночь почитаешь, о танцах расскажешь или споёшь. Ничего такого, за что потом краснеть придётся.

И я киваю, давая добро. На что только? На вечернюю сказку или на нечто большее? А впрочем, дальше будет видно.

А после выпитого шампанского и странной беседы, я удивительно легко засыпаю в кресле, укрытая пледом. И до самого позднего зимнего рассвета плаваю в ясных блаженных водах, а на душе так легко и спокойно, как не было, кажется, никогда.

Глава 6 Алиса

Где-то рядом пьют кофе.