Без правил

Я была горда, что у меня такая храбрая мама. На глазах выступили слезы. Она сделала все сама, пожертвовала всем на своей родине и уехала начать новую жизнь. И судьба ей подарила шанс, подарила человека, который любил ее безоговорочно. И я любовалась ими, когда они ворковали, как подростки. Купалась в их легкой и нежной ауре любви.

– Даже не могла подумать, – прошептала я.

– Когда ты уехала, я разорвал помолвку с Пати, мы решили держать это в тайне ото всех. И я страдал вдвойне, потерял тебя и любимую женщину. Только работал, никуда не ходил, боясь встретиться с ней и на коленях молить о прощении. Потому что тогда я наговорил ей столько глупостей. Смешно, правда? Взрослый мужик, а повел себя как юнец. – Папа печально улыбнулся своим воспоминаниям. – Два года назад я встретился с ней на дне рождения Кристалл и держался из последних сил, как и она. Я видел, как она похудела, у нее пропал блеск из глаз, мы оба страдали друг без друга. Но тебя я поставил на первое место, мою кровь, и если ты была против нее, то я должен был поступить так, чтобы ты была счастлива. Я начал пить. Тео заметил мое состояние и рассказал мне все. Первым делом мне захотелось приехать в Нью-Йорк и найти этого паршивца. Я ведь вытаскивал его из шаек, продающих наркотики, защищал перед всеми, а он убил несколько лет, наших с тобой лет. Но ради Патриции и новой возможности быть счастливым я успокоился и пришел к ней, рассказав все, не утаивая ничего. И мы снова сошлись. Но в голове все равно засела мысль, что ты будешь против нашего союза. И я попросил Маргарет подготовить тебя к моему решению жениться. – Отец снова замолчал.

– Я никогда не была против, пап. Просто не хотела, чтобы ты знал. Мне казалось, если бы я рассказала тебе, то перестала бы быть твоей принцессой. Ведь я так глупо поступила, решила, что взрослая, и Гранд был рядом. Он смешил меня, разговаривал со мной, ведь до этого ни один мальчик меня не приглашал на свидания. Я была тихоней в классе. – Я покачала головой, а папа остановил меня за руку.

– Ты навсегда останешься моей принцессой, Оливия, – нежно сказал он, и его глаза заблестели от слез, а по моим щекам они уже покатились. – Я ведь люблю тебя, что бы ты ни решила и ни сделала, поддержу тебя. Потому что ты больше моя, чем Маргарет. Вот поэтому мы всегда старались быть вам друзьями, людьми, которым вы можете доверить все свои секреты. Но ты поступила так, потому что тебя обидели, разрушили тот мир, созданный нами. Я себя виню за это, я не должен был позволять Гранду так часто бывать у нас. Но не усмотрел, потому что был поглощен Пати и предал твое доверие. С этого момента так все запуталось, что мне хотелось рвать на себе волосы от злости. Мне казалось, что ты мой талисман, моя счастливая звезда, которая светится только для меня. А я дал возможность Гранду затушить в тебе это, потерять себя. Я люблю тебя, доченька, и сделаю сейчас все для того, чтобы вернуть тебе эти ощущения. Мы найдем их вместе.

– О, папа. – Я уже в голос разревелась и обняла его, освобождаясь ото лжи и задышав свободней.

– Моя родная, – прошептал он, гладя меня по волосам и крепко сжимая в объятьях.

И было плевать, что прохожие оборачиваются на нас, плевать на распухший нос и слезы. Сейчас мы снова стали одним целым: я и мой супермен. Душу переполняли чувства, они рвались наружу, хотелось кричать от счастья. Казалось, за спиной выросли крылья и я могу взлететь, если захочу.

– Вот. – Папа протянул мне платок, и я утерла слезы, еще шмыгая носом. – Я рассказывал тебе это к тому, чтобы ты поняла. Любовь – она не умирает. И сейчас я очень боюсь за тебя, Оливия. Страшно боюсь, потому что твое сердце выбрало Гранда. – Лицо отца выражало такие беспокойство и страх, что я удивилась.

– Я не чувствую к нему ничего сейчас, ну, может быть, он меня бесит иногда, но он сам по себе такой, – пыталась я успокоить отца.

– Он наркоман, Оливия. Его отец был наркоманом, он избивал Патрицию. И его кровь бежит по жилам Гранда. Такие люди неизлечимы, – быстро начал папа, а я ужаснулась такой новости.

– Его отец был наркоманом, – повторила я.

– Да, – кивнул он. – Мы посадили его за решетку, когда он избил Патрицию до полусмерти, но Гранда он никогда не трогал. Он умер в тюрьме, пытаясь найти дозу, и убил двоих заключенных. Его осудили, приговорив к смертной казни. Родители Дэвида приехали сюда и пытались откупиться, забрать с собой сына, обвиняя Пати, что это она сделала его таким, а Гранд – не его ребенок. Но они так были похожи, что это казалось смешным. Дэвид умер за день до казни, он бился головой о стену, пока не разбил ее полностью. Ему уже никто не мог помочь.

– Но ведь Гранд не употребляет уже долгое время, восемь лет, если я правильно запомнила, – нахмурилась я.

– Дэвид тоже не употреблял, пока не сорвался, – печально покачал головой папа.

– Боже, – прошептала я. – А Гранд знает об этом?

– Нет, знаем только я, Маргарет, Патриция, Тео и ты. Слушания были закрытыми, я заплатил тогда большие деньги. И надеюсь, что ты понимаешь, почему я так прошу тебя ответить мне честно. Любишь ли ты его? – Папа нетерпеливо ожидал ответа.

– Нет, – выдохнула я. – Не люблю, да и не любила.

– Оливия, ты моя плоть и кровь. Я отдам жизнь, только чтобы ты была счастлива. После того как обо всем узнал, я был рад стечению обстоятельств. Ты начала новую жизнь за океаном, и я вздохнул спокойно. Но вот вы все опять собрались. Мне действительно жутко, Гранд смотрит на тебя не так, как брат. Я мужчина, и знаю это. Не хочу, чтобы ты повторила судьбу Пати, понимаешь?

– Тебе не о чем волноваться, – прервала я его. – Гранд – похотливый кролик, это его нормальное состояние. Давай забудем этот разговор, ну до той части, где ты мне рассказал про его отца.

Я пыталась дышать ровно, спокойно, не выдавая себя, но… Всегда было «но», когда упоминался Гранд. Неужели его судьба предрешена? Почему ему никто не хочет помочь? Рассказать все, чтобы он знал и не повторил ошибки?

– Хорошо, – выдохнул папа. – Тогда как тебе идея пройтись по магазинам, а потом пообедать где-нибудь?

– Отличная. Все решат, что я твоя юная любовница. – Шутка сама слетела с губ, как и улыбка. Ведь думала я совсем о другом.

– Оливия, – пожурил он меня, – пусть завидуют, что у меня такая красавица дочь.

Я продолжала улыбаться, обдумывая все, что было сказано, и прислушиваясь к своим чувствам.

Хочу ли я отомстить? Хочу ли усугубить положение Гранда? А если он сломается после этого?

«Да почему я волнуюсь о его чувствах? – тут же возмутилась я. – Он никогда не думал обо мне, никогда не раскаивался в содеянном. Такой человек ни за что на свете не станет искренним и живым».

У меня в рукаве теперь хранился джокер, и даже если Гранд не напишет мне это письмо, то унижение, которое познала я, он вкусит. Я предложу ему отравленное яблоко на золотистом блюдечке, когда он этого не будет ожидать.

Ведь получается, Гранд своей выходкой сломал жизнь не только мне, но отцу и своей матери. А обвинял меня во всем! Лицемер! Он заставил мучиться трех человек, заставил терпеть боль, разрывающую изнутри, и жить с ней годами.

Гранд – законченный эгоист, не отличающийся от своего отца, избивавшего Патрицию. Отсюда и склонность к грубости.

Да, все правильно, я встала на верный путь, по которому пройду смеясь, и даже не обернусь, чтобы подать ему руку помощи.

Глава 12

– Лив, ты готова? А то у папы сейчас последние волосы поседеют, – Тео постучался ко мне, когда я уже надевала босоножки на высокой шпильке.

– Спускаюсь. – Крикнув брату, я придирчиво осматривала себя в зеркало.

«Неплохо». – Я улыбнулась своему отражению.

Остановив свой выбор на розовом платье, а-ля «Блондинка в законе», подчеркивающем все изгибы тела, я приняла верное решение. Сексуально и в то же время невинно, вкупе с небрежным пучком и классическим естественным макияжем. Я отлично подготовилась к этому вечеру, разработав план, по которому буду двигаться. Только вот врагов у меня будет два: Кристалл и Гранд. Надеюсь, мать Лестера не испортит этот вечер своим ядовитым языком.

– Лив! – Тео открыл дверь, и я повернулась. – Господи, я думал, ты одеваешься, а на самом деле все никак на себя не налюбуешься. А отец, между прочим…

– Да я все, – перебила я брата и, брызнув духами, вышла из спальни.

Видимо, для папы и Патриции это был важный вечер. Иначе мы все пошли бы в джинсах и не было такого нервозного состояния, накалившего атмосферу в холле.

– Наконец-то! Нам ехать час, если не больше, – недовольно произнес папа, заметивший нас первым. На нем был серый брючный костюм, белая рубашка и серо-розовый галстук.

– Хью, она же девочка, – улыбнулась мне Патриция, стоящая рядом в костюме от Шанель.

Я промолчала, и мы все пошли к машине. Я и Тео расположились на заднем сиденье, папа за рулем, а Патриция рядом с ним на пассажирском.

– Почему нам так долго ехать? – спросила я.

– Пейтоны купили новый дом в Беркшире, – пояснила Патриция.

– А, миссис Пейтон похвастаться хочет, – протянула я и поймала недовольный взгляд папы.

– Оливия, – предупредил он меня.

– Обещаю быть пай-девочкой, – подняла я руки, как бы сдаваясь под пристальным наблюдением отца. – А где Гранд? Его не пригласили? – поинтересовалась я.

– Он с Лестером сразу приедет туда, – ответила Патриция.

Продолжали мы путь в тишине, Тео с кем-то переписывался, а я уже не знала, куда себя деть от скуки, и смотрела в окно, считая красные машины. Чувствовала, что ужин закончится интересно, и я уже подготовила несколько колких фраз для Кристалл, если она хоть раскроет рот в сторону Патриции. Но все-таки надеялась, что в присутствии гостей будет вести себя прилично, она же леди Пейтон.

Наша машина остановилась у резных белых ворот, к нам подошел охранник, и папа назвал свою фамилию. Через несколько минут мы въехали на территорию владений семейства Пейтонов.