Индукция страсти

– Рядом с отцом, он держит её за руку, и она явно не наша мать, – цежу сквозь зубы.

Люди отходят, и теперь мои родные могут увидеть высокую, статную, темноволосую незнакомку в чёрном классическом платье в пол с открытыми плечами. Её чёрные, как смоль волосы, уложены элегантными волнами за спиной. Пронзительно синие глаза сверкают подобно алмазам. Идеальное и пропорциональное лицо, скорее всего, благодаря пластической хирургии, имеет тёмный загар, словно она живёт под солнцем. Выразительные губы, подведённые тёмно-вишнёвой помадой, слабо улыбаются, делая одолжение смертным, стоящим вокруг неё. Что это, чёрт возьми, за женщина?

– Оу, она… – Молли кусает губу и бросает нервный взгляд на Стэнли.

– Она, она, она. Не заикайся. Кто она? И почему наш отец обнимает её? Где мама? – От более раздражённого состояния, в которое меня приводит сорок шестой человек на этом вечере, мой голос приобретает стальные и грубые ноты.

– Вы не сказали ему? – Удивляется Ларк.

– Так, если вы сейчас же мне не ответите внятно, что за объект демонстрирует всем свои скудные умственные данные глубоким декольте и годится в дочери нашему отцу, то я совершу кое-что ужасное, – рычу я, неотрывно следя за черноволосой женщиной, грациозно кивающей кому-то из гостей.

– Это Бланш Фокс. И она… она любовница нашего отца, – выдавливает из себя Стэнли.

Удар под дых. Я всё мог предположить, даже больше, чем видят люди, но не то, каким подонком на самом деле окажется мой отец. Любовница. Как такое возможно? Как? Почему я не предвидел этого? Меня срочно отправили на задание в Америку, затем в Канаду, в Австралию, далее практически во все страны Европы и снова в Америку, держа подальше от дома, будучи уверенными, что я не пожелаю возвращаться, ведь там было интересно для такого, как я. И всё это послужило возможностью прикрывать интрижку отца. Интрижку? Я упомянул интрижку? Нет! Это катастрофа!

– Ещё раз, я, кажется, ослышался, хотя это невозможно. Но повтори это ещё раз, – шиплю, поворачиваясь к брату.

– Отец с ней встречается уже три месяца, он влюблён в неё…

– Три месяца, – повторяю я, и разум… чёртов разум даёт сбой. Он не может собрать воедино цепочку, и я задыхаюсь.

– Эйс, родители развелись два месяца назад. Они разъехались, и отец уволился, потому что испугался осуждения со стороны коллег. Он счастлив, как и мама. Отец полностью обеспечивает её и купил дом в Лондоне. Мама сама пусть тебе всё расскажет, мы не должны были, но она опаздывает. Обещала приехать вовремя, чтобы предотвратить это. Я… прости, что не сказала тебе, но мне запретили волновать тебя и срывать с работы, – тихо говорит Молли. Она боится меня, я сам себя боюсь, ведь в моём понимании развода не должно было случиться. Не в моей семье, на другие мне плевать, но моя семья – это иное. Конечно, я знал, что родители давно не питают друг к другу нежных чувств, а живут рядом, скорее, по привычке, да и отец никогда не демонстрировал своих чувств на людях, но сейчас…

– Эйс, они идут к нам, и ты должен знать ещё кое-что, – меня разворачивает к себе Ларк. И он был в курсе? Вот же сволочи!

– Бланш Фокс – одна из самых дорогих шлюх в Британии. Мне было отказано раз двадцать в её услугах. Она выбирает мужчин, похожих на твоего отца, и очень богатых. Как говорят, она виртуозная любовница, и чтобы добиться её внимания мужчины порой делают неразумные вещи, двое даже покончили с собой из-за неё. Она акула, но безумно красивая и чувственная. Твой отец влюблён в неё и, в данный момент, он её клиент номер один.

Я могу уловить в его тоне нервозность, страх, панику и многие эмоции, которым подвержен мой брат, да и сестра тоже. Но я не чувствую ничего, что творится в моей груди. Я оглох. Вода. Я не могу вздохнуть, потому что ей наполнены лёгкие. Она заливает уши и глаза, пока перед ними пробегают картинки из прошлого, где всё встаёт на свои места.

Меня отправили не просто так, а чтобы я не помешал отцу предать мать. Меня намеренно отстранили от семьи, позволив этой женщине разрушить единственное, что могло помочь мне. А теперь я тону и не выживу, если не предприму сейчас же что-то.

– Эйс, она хорошая. Я знаю её, Бланш очень милая, и маме она тоже нравится. Пожалуйста, Эйс, моргни хотя бы. Они уже близко, не натвори ничего. Я сейчас расплачусь или в обморок упаду, мне так страшно, братик. Мне очень страшно, – Молли тянет меня за рукав, и я перевожу на неё взгляд. Её трясёт. Она на грани безумства и, действительно, может лишиться чувств от переживаний. А внутри меня тишина. Сестра выглядит как маленькая девочка, как в детстве, когда она не хотела учиться конному спорту, очень боясь лошадей, а её заставляли. Тогда Молли умоляла меня спасти её, и в эту минуту происходит то же самое.

– Может быть, лучше увести его? Скажем, что у него голова разболелась? – Ларк обращается к бледному Стэнли.

– Не успеем, минута.

– Всё хорошо, – произношу я.

– Тогда надо придумать что-то, ведь он невменяем. Ты посмотри на него, в последний раз, когда он так выглядел, было плохо, очень плохо.

– Я сказал, что со мной всё хорошо. Мне нужно время, чтобы понять и принять информацию, которую вы мне сообщили, которую утаили от меня ранее и предали моё доверие к вам. Мне требуется чёртово время, чтобы распланировать свои действия и выставить за дверь эту женщину. Время. Но его нет. Три, два, один. Здравствуй, папа, выглядишь, словно тебя лошадь пережевала и выплюнула прямо к нашим ногам, – поворачиваюсь к паре, приблизившейся к нам.

Мой взгляд встречается с другим: наглым, сочным и противным.

Ну что, я жаловался на скуку, верно? Так вот, теперь мне не скучно.

Глава 2

Кто эта женщина?

В девяноста шести процентах я с первого взгляда могу угадать, кем является человек напротив. К четырём процентам относятся те, кто мне ещё не попадался. Но не в этом случае. Я должен понять за несколько секунд, пока окружающие переваривают мою фразу и ищут, как же поправить положение и достойно выйти из него, кто эта чёртова незнакомка.

Она не красит волосы, блеск натуральных оттенков отличается от искусственных. В последнем случае он напоминает пластик, как у кукол, а вот у неё живой. Хорошее зрение, идеальная кожа без неровностей и проблем, означают, что здоровье тоже на уровне. Она следит за собой: спортзал, правильное питание, никаких вредных привычек, кроме одной – проституции. Это огромный минус, хотя наш мир полон дешёвых шлюх, готовых продаться даже за обещания. Поэтому это спорно, но всё же, я склоняюсь к минусу, потому что она мой враг. У меня не было врагов, а она им становится за считаные секунды.

Чем она занимается, кроме обмена тела на деньги?

– Эйс, я рад, что ты в приподнятом настроении. Такой комплимент, – ход моих мыслей обрывает весёлый голос отца, но я продолжаю смотреть на женщину. Молли смеётся, нервно и странно, как обычно бывает, когда человек хочет избежать стыда, а вот она… она свободно поддерживает мою сестру, и её мягкий смех наполняет моё сознание.

Хорошие зубы, ни одной пломбы. Да, я это вижу. Не могу объяснить как, но вижу. И всё. Это ужасно. Это может вызвать во мне неподвластные импульсы бесконтрольного интереса. И именно это может стать фатальным для многих, особенно для тех, кого я не желал бы затронуть. Но я не могу больше ничего угадать в ней. Её глаза молчаливы, слишком молчаливы, словно она не живая, и в то же время от неё исходит тепло. Обжигающее тепло.

– Милая, познакомься, это мой старший сын, Эйс Рассел, и он был так любезен, что приехал сюда сразу же из аэропорта. Эйс, я хочу представить тебе женщину, с которой меня связывает…

– Секс. Примитивное взаимодействие, в котором ты растерял достоинство и пал низко, став зависимым, от желания получить низменное удовольствие. Твоё внутреннее наслаждение властью, купленной за деньги, превратило тебя в отвратительного пресмыкающегося раба личностного тупика собственного недовольства. Отсюда идёт твоя отставка, ты возомнил себя альфа-самцом, коим никогда не являлся, и, познакомившись с этой женщиной, решил похудеть, заняться своим телом и отправиться на отдых. Хм, это было грубо, да? Прошу меня извинить, но другим я никогда не стану, – замечая на лицах присутствующих, полный шок и унижение, я перевожу взгляд на ЭТУ женщину, смотрящую на меня с… минуту, со скукой? Она спокойна, продолжает слабо улыбаться и немного поглаживает руку моего отца, успокаивая его и говоря этим, что мои слова никак не попали туда, куда я метил.

Кто она такая?

– Эйс, прекрати, – шипит Стэнли, дёргая меня за рукав, но я, не мигая, смотрю в синие глаза, сверкающие своей силой. Откуда она? Что она знает? Явно не британка. Американка? Австралийка? Не могу понять, и это меня приводит в неприятное состояние паники. Может быть, перелёт сказался на моём восприятии? Нет. Я же легко смог показать своим ответом, что отца больше не уважаю, тогда по какой причине я не в силах увидеть большего в ней?

– Он просто устал, – извиняясь, подаёт голос Молли.

– Конечно, перепады давления всегда утомляют и ужасно сказываются на самочувствии. Но я очень рада познакомиться с вами, сэр. Таддеус так много говорил о вас, и сейчас видеть подтверждение его оценки просто невероятно. Вы даже намного красивее, чем вас описывают, – её голос странный. Да-да, именно странный, он очень уверенный властный и спокойный. Она словно не слышала ничего или же так хорошо играет. Конечно, последнее, именно так должна вести себя шлюха, сглаживая углы и не позволяя оскорблять своего клиента. Я выведу её на чистую воду.

Не британка, точно. Американка, но довольно умело имитирующая нашу речь. Прожила здесь достаточно, хотя не настолько, чтобы идеально сойти за одну из нас, англичан. И всё же, у неё осталась манера, которой отличаются все американцы. Они не могут промолчать и смиренно ожидать, пока к ним не обратятся лично, они считают нормой общение в таком стиле, когда же мы, англичане, не утруждаем себя разговором с незнакомым человеком. Это считается верным.

– Тогда вам ничего не рассказали обо мне, да и, к слову, с моим самочувствием всё в порядке. Мне интересно другое, где же вы потеряли совесть, раз явились в этот дом?

Обычно люди закипают от обиды, когда их прилюдно унижают, но она… чёртова женщина, улыбается ещё шире, и её лицо приобретает уникальную особенность светиться от радости. Отвратительно.

– Эйс, довольно, – грубо произносит отец. Вот он сказал именно то, что я надеялся услышать от неё.

– А я только начал знакомиться. Меня ведь никто не поставил в известность о том, что ты выбросил мать за порог ради этой женщины, – замечаю я.

– Папа, не здесь. Люди смотрят. Эйс, прекрати. Обсудите всё наверху, – истерично шепчет Молли.

– Почему же не здесь? Они, предполагаю, в курсе того, что ты привёл сюда недостойного гостя. Неужели, сейчас ты испытываешь стыд из-за выбора спутницы на этот вечер? Как так? Это ведь твой выбор, это твои желания, и ты учил нас никогда их не бояться. Видимо, возраст взял своё, и теперь даже смотреть на тебя мне противно. Думаю, моя спальня до сих пор на том же месте. И я с превеликим удовольствием лучше отправлюсь туда, чем буду участвовать в вашем спектакле, который не имеет никакого смысла, да и причин тоже. А вы продолжайте делать вид, как будто вы нормальные. Только вот открою вам секрет, нет нормальных людей, все больны. И эта женщина тому подтверждение. Как же хорошо, что моя особенность стала наилучшим проявлением честности, теперь я рад быть непохожим на вас. Хорошего вечера, – резко киваю им и, разворачиваясь, широким шагом выхожу из зала.

Возможно, я всё же обижен. А, возможно, мне не хочется находиться здесь, вновь убеждаясь, что я неотъемлемая часть своей семьи. Зол ли? Нет. Это не про меня, скорее, раздражён. Меня, если честно, не особо волнует, что у отца есть любовница. Больше меня заботит то, как это скажется на мне и моей карьере. Как всё, произошедшее в моё отсутствие, теперь отразится на моей работе. Вот именно это мне интересно. А что до этой женщины, то нет никакого желания продолжать общение и быть нормальным человеком рядом с ней. И должен ли я? Нет, конечно, нет. Пусть отец и дальше развлекается, а я не позволю ему разрушить столько лет моих трудов из-за желания заполнить проблемы в его сексуальном развитии. Какая глупость! Это ведь глупость, не так ли? Почему же у большинства людей близость стоит на первом месте? Почему они так деградируют? Да и что нового может продемонстрировать, к примеру, эта женщина? Ничего. Всё уже давно описано, показано и зарисовано.

Оглядываю тёмную спальню, слабоосвещенную торшером, расположенным у кровати. Мой багаж стоит по центру комнаты, так как даже прислуга знает, как я не люблю, когда до моих вещей дотрагиваются.

И всё же, мои мысли возвращаются к этой женщине, продолжающей улыбаться в моей голове. Прижимаю прохладные пальцы к вискам и закрываю глаза. Её образ в чёрном платье продолжает кружиться вокруг меня. Куча вопросов не даёт подумать о чём-то другом. Не британка, нет присущего нам акцента и манеры разговора. Что ещё я о ней узнал? Самые простые факты, которые легко угадать любому. Но почему? Вероятнее всего, именно это и не позволит мне стереть воспоминания и переметнуться к чему-то более значимому. Я предпочитаю всё доводить до конца. До идеального конца, где за мной останется последнее слово, хотя это так и вышло, но мне мало. Я что-то упустил, нечто очень важное, что могло бы мне помочь выстроить дальнейший ход событий.

За спиной кто-то нажимает на ручку и распахивает дверь. «Шанель». Классика.

– Мадам, вы пришли сюда, чтобы убедить меня в необходимости присутствия внизу? Так это лишнее, не утруждайтесь, пощадите волосы от постоянной окраски, чтобы скрыть седину, – оборачиваюсь и встречаюсь с беспокойным взглядом голубых глаз.

– Эйс Ориан Рассел, после двух лет отсутствия, ты так приветствуешь свою мать?! – Женщина, стоящая напротив, складывает руки на груди, её глаза грозно сверкают недовольством.