Страницы проклятой судьбы

– Восемь месяцев прожили супруги, но наследника не было. Перхта пережила три выкидыша, мать Яна, и он сам, ожесточились к ней. Она посылала домой письма с просьбами забрать обратно, потому что её бьют и унижают, заставляют отрабатывать свою жизнь в доме, как служанке. Брат Перхты привёз сестру обратно, и она прожила в замке месяц, пока не появился разгневанный граф, её муж. Вечером всё было решено, что жена поедет с ним обратно, ведь по закону она принадлежала ему. Он и слышать ничего не хотел. Но ночи Перхта не пережила. Услышав душераздирающий крик, в спальню к супругам ворвались жители замка, в том числе отец и брат девушки. Ян был весь в крови, в его руках был нож, которым он зарезал свою жену в очередной ссоре из-за невозможности родить и её писем домой. Граф даже не оправдывался, не сказал ни слова, когда его схватили и поместили в темницу, в камеру пыток, которая находится в этом замке. Его мучили, чтобы выяснить причину всех смертей и выбить из него признание. Но он, сжав зубы, не проронил ни слова, и тогда его казнили на площади, где собрались два народа. Там же казнили его мать, сестёр и их детей с мужьями. И с этого момента земля не принадлежала никому, она была проклята, как и замок, где жил Лихтенштейн. Только потом, отец и брат узнали, что Ян был психически болен, у него мутнел рассудок, и он убивал всех подряд. В историю он вошёл, как жестокий тиран, а точнее, отсюда пошло сказание про «Синюю Бороду», потому что цвет волос Яна был иссиня-чёрным, как ночь, а глаза такими же пасмурными. Портрет Перхты был написан перед свадьбой с графом, а надпись была наложена позже, после первого появления Белой Дамы. Она указала на сокровища своего мужа, который был богат. Но они не принадлежат нашему роду. Барон украл его деньги, украшения, драгоценные камни и антиквариат, спрятав где-то здесь. Пока никому не удавалось разгадать эти иероглифы, но могу вам подсказать, что всматриваться в них лучше в полнолуние, когда Перхта выходит и стонет из-за своей судьбы.

Когда мужчина окончил свой рассказ, в зале стояла гробовая тишина, отчего я поёжилась.

– У вас есть вопросы? – Поинтересовался он, слабо улыбнувшись.

– Нет, – усмехнулся Чарли, один из нашей группы. Зачинщик всех алкогольных вечеринок, его вид отталкивал: проколотая губа и цветной хохолок, напоминающий окраску павлина. – Всё предельно ясно: чувак был не в состоянии удовлетворить женщин и укокошил их, чтобы не рассказали, что у него маленький член, и он импотент.

Комната взорвалась хохотом, а сидевшие рядом его друзья подняли руку, и он стукнул по ладони.

– Придурок, – фыркнула я, а Нори, его лучший друг с проколотым носом и короткими тёмными волосами, ухмыляясь, повернулся ко мне.

– А что, у тебя, принцесса, есть вопрос? Или желаешь стать следующей мёртвой женой? – Хрюкнул он, и зал вновь рассмеялся.

– Заткнись, Нори, – повысил голос Джон.

– Лорель, у тебя есть вопрос? – Прекратив шум, Кира посмотрела на меня.

– Да, – кивнув, я повернула голову к Георгу, спокойно наблюдающему за нами. – А откуда вам это известно? Потому что похоже на какой-то бульварный роман.

– Перхта указала нам на дневник жены её брата Чески, где она описывала события. Также там было написано, что Ян ненавидел девушку не только из-за невозможности иметь наследника. Но и потому что её отец, обещавший большое приданое, не выплатил его, – моментально ответил Георг.

– Зачем ему нужно было приданое, если он был как Крёз, богат? – Удивилась я.

– Чтобы организовать новую войну, и пойти против самого барона. Перхта об этом рассказала брату после венчания, услышав разговор мужа с одним из своих людей, и поэтому они не выплатили ничего ему, – серьёзно произнёс мужчина.

– Хорошо, в то время война была такой же частой, как и застолья. Но всё равно, у Яна были свои деньги, зачем ему приданое девушки? – Допытывалась я.

– Вот этого мы не знаем, но, возможно, вам удастся докопаться до истины, – улыбнулся он.

– А откуда вы знаете, что Перхта не сама избавлялась от детей? – В голове вспыхнул вопрос, и я высказала его вслух.

Мужчина опешил, как и окружающие, а Кира ободряюще улыбнулась.

– Она не говорила этого жене брата, поэтому не могу ответить на ваш вопрос, – сжав губы, произнёс он, и я прищурилась.

– Хм, вы нас уверяете, что теперь женщина появляется в замке и бродит по нему, но по какой причине? Её мучения с тираном закончились, она должна была радоваться этому, а она не успокоилась. Если подумать логически и принять за правду то, что вы рассказали нам, то у неё нет никакого повода гулять по замку, – продолжала я.

– Мисс, вам нужно было идти учиться не на историка, а на следователя. Оригинальные вопросы, – рассмеялся Георг, но меня это заставило ещё глубже задуматься. Ведь этот человек шутками пытается уйти от прямого ответа. Да и было ощущение, что нас просто водят за нос, предлагая повестись на эту чушь.

– Ну, так вы ответите на мой вопрос? – Настаивала я.

– Я не уверяю, а могу точно сказать, что душа Перхты не смогла уйти, и она не нашла упокоения, – прищурившись, несколько резко бросил он.

– Спасибо. Тогда у меня есть ещё версия. Может быть, она не успокоилась, потому что её убил не муж, ведь много таких историй, а кто-то другой. Те времена не отличались человечностью к своей семье. Сыновья убивали отцов. Братья истребляли друг друга. Матери своих детей. И это всё за право власти. Так и здесь, тот же отец, который был жадным и хотел владеть всеми землями Яна, мог это сделать со своей дочерью, подставив Яна. Вы так не считаете? Ведь вы рассказываете историю про свой род, но сейчас нет никого со стороны графа Лихтенштейна, чтобы возразить вам. Выходит, есть вероятность того, что Ян невиновен, и Перхта не может уйти по этой причине, – предположила я и нахмурилась. Не понимала, откуда, вообще, появились такого рода мысли. Я же читала о графе, во многих источниках он был жесток.

– Я могу с точностью сказать, что Ян был убийцей, и от его руки погибла Перхта. Было много свидетелей, находившихся в спальне, где была найдена девушка. Также народ подтвердил, что в замке Лихтенштейн это не первый случай. Ян убивал своих любовниц и просто девушек. На его землях даже прятали девочек, чтобы избавить от такой судьбы, а иногда убивали, – сдвинув брови, ответил Георг.

– У вас есть предположения, почему тогда она здесь? – Спросила я.

– Конечно – это сокровища. Она успокоится, когда смысл картины и карта будут разгаданы, – его голос вновь стал лёгким и весёлым, что во мне вызвало ещё больше сомнений.

– А кто наложил слова на её портрет? – Не сумев успокоиться и, не доверяя этому человеку, я пристально следила за тем, как Георг улыбнулся и бросил взгляд на Киру, серьёзно слушающую нас, а затем, достав из кармана брюк платок, протёр лоб. Он нервничал.

– Нам это неизвестно, – наконец-то, подал голос потомок Рожмберкских.

– То есть они просто бах и появились. Наверное, благодаря волшебной палочке, – усмехнулась я.

– Слушай, принцесса, отвали уже от человека, дай и нам попытать счастья и разбогатеть, – фыркнул Тим, и я закатила глаза, когда большая часть группы его поддержала криками и хлопками. Придурки.

– Таким, как ты, точно удача не улыбнётся, а только придёт Перхта и покажет средний палец, – подала голос Кейт.

– О, алкоголичка проснулась, – неприятно рассмеялась Тами.

– Заткнись, селёдка ходячая, – зло прошипела Кейт.

– Так, достаточно. Если вопросов больше нет, то рассматриваем портрет и спускаемся в камеру пыток, – остановила загорающуюся ссору Кира и посмотрела на меня, видимо, интерес к этой неправдоподобной байке был только у меня. Отрицательно качнув головой, я перевела взгляд вперёд.

– Тогда подходите, и всё в ваших силах, – Георг показал на картину, и ребята, встрепенувшись, окружили портрет.

Не торопясь, я поднялась на ноги в тот момент, когда ко мне подошла Кира.

– Молодец, Лорель, вот это я понимаю, всё по делу. Явно ты здесь для того, чтобы изучать, а не пить знаменитое пиво, – улыбнулась она.

– Я не пью, по крайней мере, не в этой компании. Но всё равно у меня есть сомнения. Не понимаю, что побуждает Даму в Белом, если она, конечно, всё же существует, бродить здесь? – Нахмурившись, я повернулась к ребятам, гоготавшим у картины, они отпихивали друг друга, чтобы подобраться ближе.

– Значит, всё же поверила в привидение? – Тихо рассмеялась она.

– Нет, – покачала я головой, – всё это кажется выдумкой, и нет никаких подтверждений, а какой-то дневник чьей-то жены на седьмом киселе и от третей пятки ничего не доказывает. Они сами могли просто написать, чтобы ввести в заблуждение. Почему столько лет прятали, а сейчас – пожалуйста. Не верю. А что до призрака, пока не увижу её своими глазами, и она не дотронется до меня, никогда не признаю существование чего-то паранормального в этом месте. Да и в принципе всё можно объяснить логически.

Наши взгляды с Кирой встретились, и в глубине её глаз на секунду, ей-богу, я увидела ненависть. Но, возможно, это была игра света или чего-то ещё, потому что она улыбнулась мне мягко и ласково, потрепав по плечу.

– Так! Все попытали счастья? А теперь продолжим изучение камеры пыток. Все за мной, – громко обратилась Кира к ребятам, которые уже отошли от картины с кислыми лицами.

– Лорель?

– Я посмотрю и спущусь.

Руководитель кивнула мне и указала группе следовать за ней.

Я подошла ближе к картине и вглядывалась в надписи, больше похожие на египетские или древнегреческие иероглифы, чем на латынь, которую пытались разгадать историки.

– Вряд ли это прочтёт тот, кто гонится за богатством, – приглушённый голос пронёсся рядом, и я, обернувшись, встретилась с Георгом, который никуда не ушёл.

– Мне кажется… нет, я даже уверена, что здесь написано что-то вроде «в наших сердцах» или «вечно молодая и печальная». Но не подсказка того, где спрятан клад, о котором все говорят, – ухмыльнулась я. – Ведь я читала, что, когда муж морил её голодом, как и жителей деревни, она варила кашу и делилась ей с народом. Они полюбили её как добрую женщину. Такое было?

– Не совсем так, – качнув головой, нахмурился мужчина. – Она раздавала еду бедным, но не потому, что её морил голодом Ян. А только для того, чтобы забыться и отвлечься от своей судьбы, сбежать из замка, где муж был жестоким и избивал её.

– Но вряд ли это было ненормально в то время. Браки по расчёту были больше правилом, чем исключением. Да и физическое насилие над слабыми означало силу и мнимую власть, которую так любили демонстрировать мужчины, – с отвращением покривилась я.