Эскиз нашей любви

– Ты ведь в нем постоянно, да?

– Отчасти.

– Ставлю на эту, – провожу пальцем по фигурке человечка на скейтборде.

Это даже не фигурка, а набор кривых линий и кружочков. Думаю, только эти пару палочек и смогли бы набить мальчики, которые впервые взяли в руки тату-машинку.

– Угадала.

Поднимаю голову и встречаюсь со взглядом Кэмерона. Сейчас его глаза кажутся не голубыми, как обычно, а, скорее, цвета пасмурного неба. Мы настолько близко друг к другу, что я могу разглядеть темную каемку вокруг радужки глаз и маленькие серые крапинки. Вдруг я замечаю, что мои пальцы как-то уж слишком задержались на его запястье и убираю руку, а потом зачем-то опускаю рукав его толстовки.

Отлично, Энди! А чего капюшон на него не надела и шнурки не завязала?

– Так, – потирая переносицу, Кэм пытается скрыть усмешку. – Чем ты еще занимаешься?

– Еще?

– Ну да, помимо того, что разгуливаешь по кампусу в пижамных штанах и болтаешь обо мне со всеми подряд.

– Я не разговариваю о тебе, это было всего два раза, и оба этих раза ты случайно оказывался рядом.

– Ну конечно. Представляю, – Кэм жестом показывает телефон и якобы подносит трубку к уху. – Звонишь друзьям, знакомым…

– Замолчи.

– Рассказываешь о том, как хочешь, а потом не хочешь мою татуировку. И вот, когда все отказываются тебя слушать, ты открываешь телефонный справочник и начинаешь звонить в алфавитном порядке.

– Ну перестань уже, – я начинаю смеяться.

– Звонишь на горячую линию помощи подросткам, в доставку пиццы, в техподдержку «Гугл» – тебе уже неважно, с кем ты общаешься, лишь бы они выслушали историю о горячем татуировщике. А когда наступает ночь, ты надеваешь одолженную мной толстовку и…

– Кэмерон!

Шагнув вперед, я закрываю его болтливый рот ладонью. Глаза Кэмерона расширяются, а губы под моими пальцами дрожат от смеха. Медленно отвожу ладонь и, конечно же, встречаю улыбку.

– Ты только что назвала меня по имени.

– Уверен?

– Я абсолютно уверен в этом, Энди.

Он называет мое имя тихо, приглушенно, будто рассказывает секрет. И, если честно, мне до безумия нравится, как мое имя звучит из его уст.

– По поводу твоей толстовки, я на днях заходила в «Скетч», и Мэй сказала, что тебя нет, но ты передал, чтобы я оставила ее у себя.

– Так и есть.

– Почему?

– Потому что это предлог. Отдашь мне толстовку, когда захочешь увидеться. Это будет отличный и ненавязчивый повод.

Отстранившись, облокачиваюсь ладонью на одну из машинок.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, прищурившись.

Обычно этот вопрос задает мне Кэмерон, когда застает меня в неловкой ситуации. Но теперь мы впервые поменялись ролями.

– А что я делаю, Банни? – вскинув брови, он ерзает, усаживаясь поудобнее.

– Да я все никак не могу понять, ты издеваешься, или я тебе нравлюсь. И если нравлюсь, то должна сказать, что у меня действительно нет времени на отношения и свидания: я полностью в учебе.

– У тебя вроде парень был недавно, – Кэмерон изображает на лице искреннее сочувствие. – Неужели вы расстались? Не может быть! Что-то случилось?

Если я когда-нибудь перестану попадать в неловкие ситуации перед Кэмом, то, скорее всего, только когда небо рухнет на эту землю, а «Синие викинги» Максанса станут всемирно известной музыкальной группой.

– Мы то сходимся, то расстаемся, – скрестив руки на груди, пожимаю плечами, – Постоянно. А вообще, это не твое дело.

– Это простой вопрос, Банни, а ты злишься, и я, хоть убей, не понимаю почему.

– Не думаешь, что ты задаешь слишком личные вопросы?

– Не думаешь, что отвечать на них было бы гораздо легче, если бы ты не врала?

Вне себя от злости, сжимаю кулаки. Во лжи виновата я, но при этом злюсь я только на Кэма.

– Не думаешь, что ты переходишь границы, задавая личные вопросы?

– Но ведь тебе это нравится. И ты очень сильно боишься того, что это так. Разве нет? Брось, Банни, мы только что хорошо проводили время.

– Слушай, – вздохнув, я прикладываю ладонь к груди, – понимаю, что тебе скучно просто сидеть и ждать, пока стирается одежда. Но перестань уже издеваться надо мной, это утомляет.

И, не дождавшись ответа, я отхожу в сторону кофейного автомата. Разглаживаю помятую купюру и мысленно ругаю себя. Мне надо было просто признаться, что соврала или беззаботно отшутиться, – выглядела бы умнее.

– Я не издеваюсь над тобой и не подкатываю, – Кэмерон останавливается рядом и, облокотившись плечом на автомат, прячет руки в передние карманы джинсов.

– Тогда, – усмехаюсь я, – что же ты делаешь?

– Я общаюсь с тобой, Энди. Ты же в курсе, что люди общаются друг с другом не только для того, чтобы подкатывать? Оглянись, многие ведут диалоги, не будучи при этом в отношениях. В том, что ты смущаешься от невинно брошенных фраз, нет моей вины. Хотя должен признать, что даже мои разговоры о погоде или о блинчиках с шоколадом очень возбуждающие, но тут ничего не поделаешь.

Кэм пожимает плечами и отходит к ряду стульев, чтобы взять джинсовую куртку, что висит на спинке. Достав из кармана пачку сигарет, он выходит на улицу, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Ладно, если отбросить разговор о возбуждающих блинчиках, погоде и пошлые шутки, и правда возникает вопрос: откуда это убеждение, что парень может захотеть общаться со мной, только если я ему нравлюсь или если он надо мной издевается? Я совсем отвыкла от новых знакомств и теперь вижу, что выгляжу как дикарка.

Беру маленький картонный стаканчик из автомата и, пока размешиваю сахар, наблюдаю за Кэмом сквозь стеклянные двери. Присев на скамейку, он закуривает сигарету, откидываясь на деревянную спинку. Потоптавшись на месте в нерешительности, выхожу на улицу и сажусь рядом. Кэм косится на меня, но не поворачивает голову.

– Теперь ты преследуешь меня. Это подкат или ты издеваешься надо мной?

– Ну да, – отвечаю я и пожимаю плечами. – Подкат. Ты плохо понимаешь мои намеки, вот я и решила попробовать взять тебя молчаливым напором и настойчивым взглядом.