Только один человек из близкого окружения знает меня настоящую. Сойер. Но проблема в том, что его я обманываю даже больше, чем остальных.
– Одежда и косметика играют второстепенную роль, самое главное то, как ты подаешь себя в обществе. Сначала нужно проработать и зафиксировать это здесь, – я стучу пальцем по виску. – Но знаешь что? Я, например, надевая новую вещь, всегда чувствую себя увереннее.
Я открываю шкаф.
– Одолжу тебе пару вещей.
– Нет, Райли, не нужно. Спасибо, у меня все есть.
– Все равно у меня места нет на полках, хоть освобожу.
Прохладная ладонь Фелисити мягко опускается на мое запястье и сжимает его.
– Не нужно, – тверже повторяет она. – Я приехала учиться, а остальное не важно. Меня устраивает моя одежда, ее купила мне мама.
Теперь мне становится стыдно за то, что я так нагло навязалась с этим предложением, молча признав, что эта одежда действительно делает Фелис чудачкой. Я сейчас ничем не отличаюсь от ее идиотов-одноклассников.
За моей спиной со скрежетом поднимается оконная рама, и Фелисити вздрагивает от испуга. Сойер опускает гитару на пол, а затем сам залезает в комнату. Учитывая его высокий рост и широкие плечи, боюсь, что однажды он просто застрянет в моем оконном проеме и останется здесь навсегда. К слову, я буду совсем не против.
– Какого черта игнорируешь мои сообщения, Гномик? – Взглянув на испуганную Фелисити, он подходит ближе и протягивает руку. – Привет, я твой сосед на ближайший семестр.
– Это Сойер, и он не умеет пользоваться дверью, – говорю я и, взяв гитару, отношу ее в шкаф.
– Фелис, – представляется она.
Ее бледные щеки покрываются румянцем, и я судорожно пытаюсь понять: это смущение от знакомства с новым человеком или этот румянец посвящен непосредственно красоте Сойера?
– Завтра первый день в школе и рано вставать. – Фелисити пятится к выходу. – Пойду спать. Приятно было познакомиться.
Неловко взмахнув рукой, она поспешно выходит, закрывая за собой дверь.
– Спать? – переспрашивает он, глядя в закрытую дверь. – Сейчас девять вечера.
– У нее был долгий перелет и тяжелый день. Плюс джетлаг[2 - Джетлаг – синдром смены часового пояса, когда естественные часы или циркадный ритм организма нарушаются.].
– Она, – Сойер водит ладонью у горла, повторяя форму воротника ее платья, – из амишей?[3 - Амиши – религиозное движение, зародившееся как самое консервативное направление в меннонитстве (разновидность анабаптизма) и затем ставшее отдельной протестантской религиозной деноминацией. Амиши отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать многие современные технологии и удобства.]
– Нет.
– Ты так и не ответила на сообщение. Мы ее любим или ненавидим?
– Любим.
Мне тяжело сдержать улыбку от мысли о том, что, говоря «мы», Сойер действительно на моей стороне настолько, что готов относиться к кому-то плохо просто потому, что мне не нравится этот человек. И мне жаль, что это не работает в обратную сторону, ведь если он влюбится в какую-нибудь девушку, у меня вряд ли получится искренне полюбить ее. Так было со Стефани, с которой мы ненавидели друг друга.
– Мистер Беннет дома?
– Да, внизу, разбрызгивает пиво, крича на бейсболистов в телевизоре. Чем займемся… Эй, ты куда? – зову я, когда Сойер раскрывает дверь.
– Смотреть игру с твоим папой. Идешь?
– Нет, в такие моменты вы двое похожи на дикарей. И зайди через входную дверь, папа сказал, что если еще раз узнает, что ты залезаешь через окно, то заколотит его гвоздями.
– Он уже какой год подряд этим угрожает.
Пожав плечами, я, не скрывая недовольства, заваливаюсь на кровать и подхватываю телефон. Сойер стоит у двери и сверлит меня долгим взглядом, от которого начинает гореть не только лицо, но даже кожа головы. Долго игнорировать его не получается, и я отрываю взгляд от экрана.
– Что?
– Опять манипулируешь мной своим молчанием? Ты обещала не отрабатывать на мне эти штучки.
Было дело. Сойер знает мою склонность к манипуляциям, и это совсем ему не нравится. Мне тоже, я пытаюсь работать над собой, но пока выходит плохо.
– Не припомню такого.
– Обиделась, что я выбрал вечер с твоим папой, а не тебя?
– Именно.
– Но твой папа веселее и иногда угощает пивом.
– А я единственная, кто смеется над твоими шутками.
– И ты намного сексуальнее.
– Уверена, в Гамильтоне найдется пара мужчин, готовых поспорить с тобой на этот счет, – говорю я, глядя в телефон.
Рассмеявшись, Сойер подходит ближе и наклоняется, упираясь руками в кровать по обе стороны от меня. В такие моменты моя душа всегда отходит от тела. Мышцы мгновенно напрягаются, ладони потеют, а большой палец, которым я листаю ленту соцсети, оставляет влажные следы на экране.
– Как прошла репетиция? – спрашиваю я, чтобы заглушить молчание, в котором можно отчетливо расслышать мой грохочущий пульс.
– Сегодня закончили пораньше, у мамы Нико разыгралась мигрень, и она выставила нас из гаража. Завтра начнем репетицию пораньше, придешь?
– У меня тренировка, – с сожалением отвечаю я. – Если пропущу, тренер оторвет мне голову.
– Знаю, что это самый важный год, но я не готов видеться реже. У нас осталось мало времени.
– Кто-то из нас умирает?
Я пытаюсь неудачно отшутиться, но понимаю, о чем говорит Сойер. Год пролетит быстро, и потом нам придется разъезжаться в разные стороны. Сойер никак не может выбрать между Академией современного искусства и Университетом механики в Сан-Франциско, а я мечтаю попасть в Университет спорта в Сан-Бернардино. Мы будем в семи часах езды друг от друга. И уже заранее понятно, что произойдет с нами потом: сначала будем стараться видеться чаще, постоянно поддерживать связь, но потом будем все больше погружаться каждый в свою жизнь и общаться все реже и реже…
Семь часов – чертова вечность по сравнению с тем, что мы имеем сейчас.
Сойер рядом всю мою сознательную жизнь. Родители уже не обращают внимания на то, что он влезает в окно моей комнаты и может торчать здесь часами. Мой папа любит его как сына, а миссис Вуд давно грезит тем, что однажды мы поженимся и я рожу кучу маленьких Сойеров. Я не против, только вот это не входит в планы Сойера. Даже не знаю, что больнее: то, что нам придется видеться редко, или то, что он никогда не посмотрит на меня как на девушку, которую захочет видеть рядом с собой в статусе второй половинки.
– Ты знаешь о чем я, Райлс.
– Знаю, но это не я меняю тебя на чужого отца.