Феррагосто

– Они в порядке, как всегда. – Он наклонился и расцеловал графиню в обе щеки. – Хочу задержаться недели на три. Нужно решить кое-какие дела.

– Замечательно! Нужно было взять Марию и детей с собой, тогда дом снова был бы полон. Ты уже познакомился с моим гостем?

– Да, графиня, мы только что встретились, – отозвался Карло. – Я как раз планировал рассказать вашему племяннику, что нам удалось немного продвинуться в расследовании, сегодня мы встречались с выжившим пассажиром, Энцо Гори, удивительно, что он еще жив, ведь столько лет прошло! – Он бросил взгляд на Энрике. – Ах да, чуть не забыл, и еще у нас теперь есть списки пассажиров.

– Списки? – переспросила графиня. Голос ее надломился. – Дай мне их, – прошептала она, и Карло протянул ей истрепанные временем листы.

– Мои глаза уже совсем ничего не видят, – горестно произнесла она и, положив руку поверх бумаги, закрыла глаза. Ее губы задрожали, Карло заметил, что с ресниц капнули две слезинки. Он почувствовал острое желание взять графиню за руку, но близость Энрике, стоявшего позади коляски и державшего ее ручки, остановила его порыв. Спустя минуту Доната открыла глаза и, вернув Карло список, посмотрела на своих гостей:

– Что ж, жду вас всех к обеду, ровно в два.

В комнате Карло уже успели прибраться и застелить свежее постельное белье. На тумбочке у кровати стоял графин с чистой водой, ставни заботливо прикрыты.

– Благослови Господь этот дом и всех его горничных, – сказал Карло, падая на прохладную постель. Кристина завалилась рядом, и оба засопели, неспособные пошевелиться после сытного обеда, который устроила Доната.

– Если бы я знала, что будет столько еды, то не стала бы давиться бутербродами на улице.

– Если бы не твоя ненасытность, мы не встретили бы Джованни и не получили список пассажиров.

– Кажется, я сейчас лопну.

– Как насчет попкорна?

– Хватит издеваться! – простонала Кристина, держась за живот.

– Нет, я серьезно. Попкорн можешь не есть, давай просто сходим в кино?

– Да, с тобой точно не заскучаешь!

– Ну давай же, я приглашаю. В кинотеатре премьера «Великолепной Антонии».

– Нет, Карло, как представлю, что придется сейчас встать и ехать куда-то по этой жаре… Лучше я останусь здесь и немного посплю, ладно? Обещаю, что не отключусь до утра.

– Спи, – пробормотал Карло, ощущая, что сытость тоже действует на него словно снотворное.

– Ты никогда не думал о том, что во сне все люди одинаковы? – проговорила Кристина. – Во сне человек – словно чистый лист. Он спит и, пока не вернулся в этот мир, может казаться кем угодно. Развратница и монахиня, бандит и святой – во сне между ними нет никакой разницы. Глядишь на спящего, думаешь, что он отличный малый, но вот он проснулся и уже обчистил твои карманы.

– Хочешь сказать, что утро расставляет все по своим местам?

– Наверное. А может, во сне люди просто забывают, кто они на самом деле.

– Словно пассажиры в том поезде. Пока мы не выяснили, что с ними случилось, они могут быть где угодно. Возможно, они до сих пор едут и все гадают, почему так задерживаются. Но если только их найти… Знаешь, я немного боюсь того, что могу найти их. Сначала я очень этого хотел. Успех в газете, признание шефа и коллег, я так хотел выделиться, заставить гордиться мать и наконец-то самому начать уважать себя за то, чем занимаюсь. Когда я узнал об этом деле, то все представлял себе какое-нибудь простое объяснение. Что-то вроде массового гипноза, ну, скажем, поезд на самом деле выехал из туннеля, просто никто этого не увидел… Но теперь я знаю имена всех пассажиров, и они стали для меня настоящими. Люди со своей историей, мечтами, желаниями. Я знакомлюсь с их родственниками, вижу их вещи. Я к ним так близко, что теперь понимаю: назад пути нет.

Кристина уже засыпала, убаюканная его спокойным голосом. Лежа с закрытыми глазами, она медленно, с трудом разделяя слова, пробормотала:

– Я понимаю, что ты журналист, а не сыщик… Но скажи на милость, почему ты так зациклился на пассажирах? Разве тебя совсем не интересует машинист?

Повисла пауза. Наконец пораженный Карло воскликнул:

– Ну конечно же! Я совсем не подумал о машинисте! Ты права, какой же я болван, совсем забыл и про него, и про компанию-производителя. Ведь все они могут быть в этом замешаны. Мне приходилось писать о стольких страховых случаях, как я мог не подумать об этом! – Он взволнованно сел на кровати. А потом в порыве чувств наклонился и поцеловал Кристину в щеку.

– Ты просто чудо! – воскликнул он, но она не ответила, дневной сон окончательно одолел ее.

Ланцио, Италия. 1907–1909 годы

Франко быстро стало ясно, кто является незримым правителем Ланцио. Дону Антонелли было подвластно в этом городе все: он контролировал виноградники, мельницы, аграрную и горнодобывающую промышленность, поставки алкоголя. Он имел почти безграничную власть во всех сферах жизни города, однако этой властью не злоупотреблял, применяя свое влияние дозированно, как сильнодействующее лекарство. Жители Ланцио испытывали уважение к Дону, замешивая эти чувства на собственном страхе. Парадоксальным образом их опасения дарили ощущение защищенности: они были уверены, что человек, способный вызывать священное почтение, непременно вызовет страх и в их враге.

Франко стал вхож в дом к Дону Антонелли на правах близкого друга. После его предложения об открытии лотереи в Ланцио Дон Антонелли связался со своим человеком в правительстве Рима, и им удалось протолкнуть нужный закон, дававший право на открытие частной лотереи. С того самого дня LanzioLot – лотерея Ланцио – стала бить все мыслимые и немыслимые рекорды популярности. Жители города до того гордились тем, что у них появилась собственная лотерея, что чуть ли не каждый день покупали билетик в надежде на удачу. После невероятно крупных выигрышей, которые по совету Франко было позволено сделать парочке местных, продажи билетов ЛанциоЛот возросли втрое. Французу доверили поставить лотерею «на рельсы» и заняться ее организацией. Как и предсказывал Франко, она, встретив невероятный успех, стала приносить стабильный высокий доход. Основная его часть шла в Семью, другая часть – на выплату чиновникам в Риме, и небольшая, но круглая сумма регулярно оседала в карманах самого Франко.

С удивлением он все больше узнавал, как далеко простирались связи Дона. Тот был на короткой ноге с главой местной церкви, у Семьи имелся личный врач и крепкие дружественные отношения с большинством чиновников всех рангов в Ланцио. Гвидо Антонелли познакомил Франко с адвокатом, который регулировал все сделки Семьи, и после недолгих раздумий Франко поручил ему вести и собственные дела. Он все еще продолжал удивлять Дона, повышая свой авторитет в его глазах, как это однажды случилось за игрой в брисколу, где увлеченные картами участники обсуждали дела. Один из гостей Дона, крупный землевладелец из Умбрии, жаловался на падение доходов в связи с регулярными забастовками.

– У вас уже случались подобные вспышки недовольства? Как вы решали их?

– Никак, – ответил аграрий. – Со временем все становилось на свои места.

– Но очевидно, что недовольство растет, накапливается, и не дать ему выхода будет себе дороже. Советую вам пойти им навстречу. В чем заключаются их притязания?

– Ну, разумеется, они хотят повышения оплаты труда, – фыркнул земельщик.

– Дайте им это повышение.

– Синьор Легран, если идти у слуг на поводу, то не заметим, как поменяемся с ними местами.

– Так быстро это не произойдет, вы и сами знаете, – ответил Франко. – Но если вы не пойдете им навстречу, то в результате пострадает производство. Предлагаю выслушать их жалобы и выплатить деньги. Но выдать их иным способом, например введением праздничных премий.

– Так решаются дела во Франции?

– Это универсальный принцип, с детьми он тоже работает, – усмехнулся Франко.

– Мой отец считал, что спор с ребенком невозможно выиграть.

– Без сомнений, он прав! Вы ведь пойдете на их уступки, только со своими условиями. В таком случае решаются три проблемы: вы не теряете авторитет, сохраняете производительность и в то же время выполняете их требования. Кроме того, не забывайте, в Италии все еще самый длинный рабочий день в Европе. Что, если сократить его, оставив людям больше времени на отдых, это изменит их настрой.

– Вот он – совет настоящего француза! Вам всегда было больше дела до человеческой души, чем всем остальным. Что ж, я попробую сделать, как вы советуете.

Дон Антонелли с удовольствием наблюдал за Франко. Ему импонировала уверенность этого иностранца, который знал, о чем говорит, и всегда находил возможность дать ценный совет. Его знания, сноровка и уверенность в себе выделяли его из всех, с кем имел дело Дон. А знал он многих.

Дон Антонелли был не просто связан с «высокими» людьми в парламенте, он являлся причиной, по которой они там оказались. Таким образом, он был в курсе политической ситуации в стране и мог влиять на нее тем или иным способом. Он мог «поставить» или «снять» человека, и получившие место на верхушке были бесконечно обязаны своим назначением Дону, не упуская возможности отблагодарить его при любом удобном случае. Со временем Франко осознал, что влияние и власть мафии помогли ей сформировать свой собственный кабинет власти. Это была неофициальная сила, которая стала одновременно и берущей, и дающей рукой. Бедные жители искали у Дона защиты, зажиточные – стремились упрочить с ним связи. «Решить дело» через Дона Антонелли было быстрее и надежнее, чем официальными способами. В итоге Гвидо Антонелли превратился в глазах Франко в некую фигуру повелителя, глубоко и идейно преданного своему предназначению. «Uomini d`onore – люди чести», – любил повторять Дон о своих приближенных, облекая собственные деяния в заслуги горделивого вершителя судеб, чье слово должно быть первым и последним. Он не терпел тех, кто пытался обмануть или нажиться на добропорядочных горожанах, ведь таким образом клан терял прибыль. При этом любой из жителей города, кто не выказывал должного почтения к клану, справедливо наказывался. Франко был свидетелем унизительных расплат. Люди, не желавшие идти с Доном на сотрудничество, теряли все и, сломленные, все же приходили на поклон, чтобы вернуть надежное покровительство. Франко не мог одобрять подобные методы, но личное мнение он никогда и нигде не посмел бы высказать. Он принял условия игры, и тот факт, что Семья во главе с Доном способна влиять на приговоры суда, был на руку растущему бизнесу Франко.

Работы на его карьерах постепенно набирали обороты. Месторождения меди оказались бедными, как и предсказывал Николо, но Франко не терял надежды однажды наткнуться на золотую жилу. А пока дела шли своим чередом. В течение двух лет из продуктивной толщи он смог добыть достаточно известняка, чтобы открыть небольшую фабрику по производству цемента. Он сумел наладить и поддерживал связь с «сильными мира сего» Ланцио и часто посещал светские приемы, на которые не скупились жители преуспевающего города. Истории из путешествий и обаяние иностранца стали его визитной карточкой. Все хотели принимать Франко Леграна у себя, и он не успевал отвечать на приглашения.

Незадолго до празднования нового, 1909 года он получил изготовленное вручную приглашение от Донаты, на котором хозяйка акварелью изобразила новогодние атрибуты, однако праздничному ужину не суждено было состояться. 28 декабря в Мессинском проливе произошло землетрясение с магнитудой 7,5 балла. Следом за землетрясением поднялась волна цунами, которая ударила по прибрежным городам Италии. Ланцио, по счастью, не затронуло, но силой толчков и ударом волны Мессина, Реджо-Калабрия, Палми и десяток других городов оказались буквально сметены с лица земли. Италия погрузилась в траур. Правительство отменило все новогодние празднования, страна набросила черную вуаль. Трагические события не могли не сказаться на бизнесе Франко и других дельцов Ланцио: потребность в цементе, который был необходим для восстановления разрушенных городов, возросла вдвое, но, в отличие от некоторых нечистоплотных производителей, он не стремился повысить цену на свой товар.

Франко отправился прямиком в разрушенные города, где работал в качестве добровольца, помогая волонтерам из Красного Креста разбирать завалы и выносить тела из-под руин. Он жертвовал цемент небольшим стоящим особняком городкам, к которым помощь шла слишком медленно, и вернулся в Ланцио едва ли не героем, приобретя новые сферы сбыта для будущих поставок цемента. Тем самым он еще больше укрепил позиции лидирующего производителя, но теперь был вынужден тратить много времени на организацию транспортировки и заключение новых договоров. Все чаще он покидал Ланцио, отсутствуя порой неделями, что не могло не сказаться на его самочувствии.

После очередной долгой дороги Франко выглядел осунувшимся и изможденным, но бездействие не входило в его привычки, и, только вернувшись и крепко отоспавшись, на следующее утро он решил наведаться на виллу Партичини.

Донату и Лоренцо он нашел на террасе. Мальчик играл в мяч, Доната наблюдала за сыном, расположившись в плетеном кресле. Франко приветственно обнял Донату и махнул рукой мальчику. Тот, завидев гостя, бросил игру и подбежал, даже не пытаясь скрыть восторг от встречи с другом отца.