Предатели крови
Кэлдон вернул укоризненный взгляд, который она сама бросила на него несколько минут назад, и, указав на них с Эшлин, поспешил на помощь:
– Вы говорили про Навока. Вы благодаря ему повстречались?
Кива медленно кивнула, не понимая, хочет ли делиться собственными невзгодами.
А вот Эшлин без сомнений пустилась в рассказ о том, как она отправилась в Мирравен шпионить за королем и отложила возвращение, услышав, что он приказал забрать из Залиндова Киву.
– Но зачем ему… – Кэлдон оборвал себя на полуслове и обернулся к Киве: – Прямо перед маскарадом ты узнала о его сделке с твоей семьей, но не выяснила, в чем именно она заключалась. Это имеет какое-то отношение к делу?
Кива помедлила, обхватив себя за плечи, но по виду Эшлин поняла, что если не расскажет сама, то это сделает принцесса.
– Мама… – Джарен посуровел, и Кива запнулась на этом слове, – хотела пробраться ко мне в Залиндов. Но еще хотела, ну…
– Захватить Эвалон, – влезла, зевая, Креста. – Бла-бла-бла, злая королева, это мы уже слышали.
Кива нахмурилась, но Креста лишь подмигнула в ответ, шевельнув татуировкой-змеей.
Решив, что лучше поскорее с этим покончить, Кива выпалила так быстро, что слова слились воедино:
– Мама заключила союз между повстанцами и Мирравеном.
Все застыли.
– Что?! – воскликнул Торелл.
Сглотнув, Кива пояснила:
– Она договорилась, что поможет войскам Навока вторгнуться в Эвалон, если он отправит ее в Залиндов и если на троне окажется кто-то из Корентинов. Она, ну, не знала про Королевскую Триаду, – Кива старалась не смотреть на Джарена, – так что решила, что это единственный способ. Или, по крайней мере, самый быстрый.
– Но с чего Навоку-то соглашаться? – спросил Эйдран, задумчиво склонив голову.
Он хранил молчание большую часть беседы, и Кива чуть не забыла о его присутствии.
– Он так долго планировал захватить Эвалон, с чего ему завоевывать нас и тут же отдавать корону?
Кива побоялась ответить, но Эшлин снова не замедлила пояснить.
– Навок забрал Киву из Залиндова, чтобы жениться на ней, – ответила принцесса. – В этом и заключался уговор с Тильдой. Ее дочь в обмен на наше королевство.
Кива опустила взгляд, с неудовольствием ощущая, как все взгляды обратились на нее.
– Неправда, – с болью прошептал Торелл. – Кива, скажи, что это неправда.
Она не откликнулась. И не шелохнулась. Просто стояла, мечтая, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.
– А я-то думала, у меня в семье нелады, – пробормотала Креста.
Кива наконец подняла глаза, не глядя ни на кого, кроме рыжей, и бросила ей сквозь зубы:
– Вот от твоих слов совсем не легче.
– Сейчас это неважно, – заговорила Эшлин нарочито бодрым тоном, будто пытаясь развеять повисшую в комнате напряженность – напряженность, которая исходила не только от Кивы и Торелла.
Кива не хотела,боялась смотреть, но взгляд помимо ее воли переместился на Джарена.
Его лицо…
Егоглаза…
Он отвернулся, провел ладонью по взъерошенным темно-золотистым волосам. А когда обернулся, снова выглядел совершенно спокойным.
Но Кива все видела.
Она не придумала.
Он очень испугался за нее.
И не только он. Потому что, в отличие от Джарена, Кэлдону незачем было прятать чувства, и он смотрел на нее так…
– Все нормально, – тихо сказала она ему, а заодно и Джарену. – Эшлин вовремя меня вытащила.
– Не совсем вовремя, – возразила Эшлин. – Сперва он все-таки успел тебя помучить.
Кива застыла:
–Эшлин!
Наверное, не стоило разговаривать с принцессой и с генералом в таком тоне, но она забылась.
Однако Эшлин выдержала ее негодующий взгляд.
– Им следует знать.
–Зачем? – возмутилась Кива, всплеснула руками и поморщилась, когда движение отозвалось в плече.
– Им следует все знать, чтобы мы разобрались, зачем Навок согласился на сделку, – спокойно пояснила Эшлин. – И не рассказывай мне, что веришь, будто он сказал «да», просто чтобы объединить силы с повстанцами. Мы обе понимаем, что тут скрыто нечто большее – что-то насчет твоей магии. С чего бы еще ему так хотелось увидеть ее воочию? С чего он так разъярился, когда ты отказала?
– Пожалуйста, давайте просто… – Кива потерла лоб.
– И раз уж разговор зашел о Мирравене, ты – не единственная наша проблема, – продолжила Эшлин, не обратив внимания на мольбу Кивы. Она обернулась к своему брату и Джарену и угрюмо пояснила: – Навок собирает аномалий. И их у него не один-два человека, а дюжины. Мы даже не знали, что их столько. Их и не должно быть столько. Не знаю, где он их берет, но их все больше, и они, очевидно, верны ему.
–Дюжины? – вытаращился Джарен. – Как такое возможно?
Предполагалось, что аномалии встречаются невероятно редко. Кива до сих пор удивлялась, что встретила двоих за свою жизнь: Ксуру и Голдрика. Если Навок нашелдюжины… Она с растущей тревогой подумала о том, что у него на уме.
– Хотела бы я знать, – с видимым беспокойством откликнулась Эшлин. – Вошелл пришел в ярость, когда узнал об этом. Он боялся, что Навок с их помощью подчинит себе весь Вендерол, включая Карамор, так что выступил против него и потребовал гарантий безопасности для своего королевства. Но Навоку пришлось не по вкусу, что Вош ведет себя не как бесхарактерная тряпка, и когда Вош пригрозил разрывом соглашения, Навок расхохотался и сказал: «Ну давай!», а потом…
Эшлин рвано вздохнула и продолжила:
– Навок на него напал. Не вмешайся Серафина, Вош был бы мертв, но теперь он возвращается в Териф и собирается закрыть границы Карамора. Ближайший союзник Мирравена… А Навок одним махом разорвал этот союз. И разорвалсмеясь. А это значит, что никто из нас не видит всей картины.
Она посмотрела на Киву.
– И что-то мне подсказывает, дело в тебе.
Все присутствующие застыли как статуи, слушая Эшлин, даже Креста, которая заметно побледнела к концу рассказа принцессы, будто наконец осознала масштабы происходящего.
Но Кива и не думала о Кресте, слишком погруженная в слова Эшлин. Она гадала, тяжело ли ранен Вошелл, как повлияет закрытие границ Карамора на остальной Вендерол, что теперь ждет Серафину, раз альянс, а с ним и ее помолвка, расторгнут. Она обдумывала все это по кругу, пока не заметила, что остальные смотрят на нее в ожидании ответа.
– Я уже рассказала все, что услышала от Навока, – хрипло сказала она Эшлин. – Он полагает, что моя магия, – она бросила быстрый взгляд на Джарена и поморщилась, когда проклятое слово повисло в воздухе, – сможет противостоять дару Зулики. Но он ошибается: когда я попыталась выступить против нее, то проиграла.
– Неправда, – возразил Кэлдон, с непривычной скорбью глядя на Киву. – Ты освободила нас.
Кива покачала головой:
– На это ушли почти все мои силы, и их все равно оказалось недостаточно, чтобы… чтобы…
Ее глаза вновь скользнули к груди Джарена, к месту, куда Зулика ударила его кинжалом, и она прохрипела:
– Я не смогла ее остановить. Что бы там ни думал Навок, что бы ему ни наговорила мама, мне не хватит сил.
Она обернулась к Эшлин, молча умоляя о помощи. Принцесса пристально осмотрела ее, потом вздохнула и сказала:
– Полагаю, на сегодня довольно. Утром побеседуем с Голдриком, выясним, что он поведает о Навоке и Тильде. Надеюсь, он сможет пролить свет на ситуацию с аномалиями… И с Кивой.
– Голдрик? – переспросил Торелл, наморщив лоб.
Кива тихо выругалась – она совершенно забыла о бывшем лидере повстанцев, который считался мертвым и которого наверняка уже принесли в лагерь.
Эшлин по-быстрому объяснила, что Голдрик сидел в темнице у Навока в качестве свадебного подарка для Кивы. Торелл крайне изумился, но Креста лишь процедила:
– Все эти свадьбы, воссоединения, восстающие из мертвых люди – это все очень миленько, но вы уже решили, что делать с нами? – Она подняла вновь связанные руки. – Можно я опять развяжусь?
– Нет!
Ей ответили сразу несколько человек: все три Валлентиса и Эйдран, и Креста выругалась себе под нос и осела на стуле.
Но тут Кэлдон протянул:
– А в самом деле, как с ними поступить? Она сбежала из Залиндова – нам что, просто отправить ее обратно? А Торелл…
У Кивы сердце ушло в пятки, когда он умолк, и она, кажется, уже в тысячный раз за вечер умоляюще посмотрела на Эшлин.
Принцесса вновь вздохнула и сказала:
– Утро вечера мудренее, давайте решим завтра. Они явились сюда ради Кивы, без нее никуда не убегут. – А Эйдрану велела: – Забери обоих в казармы, найди койки, но проследи, чтобы их охраняли всю ночь. – У Кресты громко заурчало в животе, и Эшлин добавила: – И пусть их накормят чем-нибудь. – Обратилась к Киве: – Тебе бы тоже поесть. У тебя с утра во рту ни крошки не было.
– Так бывает, когда меня вырубают на весь день, – буркнула Кива, но ее слова услышал не тот, кому они полагались.
– Ты ее вырубила? – сощурился Кэлдон.
– Чтобы глупостей не наделала, пока я шпионила за Навоком и Вошеллом, – ответила Эшлин, разглаживая складочку на переднике. – Все для ее же блага.
Кэлдон нахмурился:
– Звучит так, будто еще сегодня вы были в Блэкмаунте. Но до Задрии сотни миль.
Когда Эйдран повел Торелла и Кресту прочь – первый взглянул на Киву так, будто хотел бы остаться с ней, а вторая снова зевала, – Эшлин кратко рассказала про Голдрика, который оказался аномалией и с помощью магии воздуха помог им сбежать, и все вокруг вытаращились на нее. Сильнее всех удивился Торелл – он как раз успел все услышать, прежде чем Эйдран вытолкнул его за дверь: очевидно, он ничего не знал о магическом даре бывшего главаря.
– Ты умеешь вызывать такие торнадо? – с любопытством спросил у Эшлин Кэлдон.
Кива пыталась вслушаться в разговор, но вдруг остро осознала, что осталась наедине с тремя Валлентисами, один из которых в обычных условиях принял бы активное участие в обсуждении магии, но потерял свою силу. Из-за нее.
– Не знаю, – ответила Эшлин. – Завтра расспрошу его об этом.
День выдался очень долгий, а наутро предстояло еще много дел, и на Киву внезапно накатила усталость; отчаянно захотелось, чтобы кто-нибудь показал ей, где можно поспать. Но ночь еще не закончилась – это она поняла, когда взглянула на Джарена и увидела, что он смотрит на нее.
Грудь сдавило, и она заставила себя не отводить взгляд, приняв самый открытый и покаянный вид, на какой только была способна. Но все ее надежды на воссоединение рухнули, когда он обратился к Кэлдону:
– Отведи ее.
– Джар…
– Сейчас же, Кэлдон.
Кэлдон топнул ногой:
– Поздно уже, а ей и так досталось…
Кива понятия не имела, что происходит, но встревожилась еще сильнее, когда Джарен подался вперед и повторил тихо, но уже куда тверже:
–Сейчас же, Кэлдон.
С этими словами он развернулся и стремительно покинул штаб – очевидно, подразумевая, что они пойдут за ним.
Кэлдон выругался и бросил на Киву извиняющийся взгляд.
– Понимаю, ты устала, но надеюсь, много времени это не займет.
– Что происходит? – спросила Эшлин, глядя на дверь с озадаченным видом. – Я понимаю, все это его… расстраивает… Но раньше он так себя не вел. Джарен никогда не психовал, не…
– Ему нелегко, – выступил в его защиту Кэлдон.
– Всем нелегко, – твердо возразила Эшлин. – А кое-кому пришлось в одиночку справляться, и ничего, держат себя в руках.
Кэлдон вздрогнул: сестра почти неприкрыто напомнила ему, что он годами ее избегал, но ответил лишь:
– Джарен тоже держит себя в руках. Первые пару дней после маскарада прошли… непросто… но он неплохо справляется, учитывая обстоятельства. Он так себя ведет только из-за…
Он оборвал себя, но заканчивать не было нужды. Все и так знали, что Джарен разъярился из-за Кивы.
Она вздохнула и предложила:
– Пошли, лучше догнать его, пока он не нашел еще один повод на меня позлиться.
Кэлдон не горел желанием, но Кива пригрозила, что будет бесцельно слоняться по лагерю, пока сама не отыщет Джарена, так что он наконец повел ее прочь из штаба, петляя мимо освещенных люминием армейских построек. Эшлин прошла с ними часть дороги до смотровой вышки, которая неприятно напомнила Киве о Залиндове. Там принцесса распрощалась с ними, сказав, что хочет найти капитана Дженэйр и рассказать ей новости про Мирравен.
Не дождавшись от Кэлдона ответа, его сестра скрылась на вышке, и Кива задумалась, как бы убедить его помириться, но заметила выражение его лица и поняла, что сейчас не время. Вместо этого она зашагала вслед за ним.
– Куда направляемся?
– К Наари.
Кива запнулась.
– Джарен хочет, чтобы я сходила к Наари?Сейчас?
Внутри все сжалось, когда она представила, как стражница отреагирует на ее появление после всего случившегося. Наари, для которой не было ничего важнее честности и верности.
Кэлдон не ответил, Кива встревожилась еще сильнее и намекнула:
– Может, лучше подождать до утра? Не хотелось бы ее будить.
– Вообще-то именно это от тебя и требуется, – пробормотал Кэлдон, но больше ничего не сказал, поскольку они уже подошли к чистенькому зданию со знаком лекарей на стене, который указывал, что это лазарет.
Джарен ждал прямо за дверью, чуть ли не излучая нетерпение; схватив Киву за руку, он потащил ее по тихому чистому помещению мимо свободных кроватей в самый конец комнаты, где висела белая занавеска. Кива всю дорогу ощущала лишь его теплые пальцы на запястье – он определенно не замечал, что держит ее за руку, а вот ее саму крепкая, но осторожная хватка прошивала до самой души.
Сердце пело от его близости, но это ощущение испарилось, когда он выпустил ее и отдернул занавеску, открыв неподвижное тело Наари под белой простыней.
Стражница будто спала: янтарные глаза закрыты, на лице нет привычной напряженности.
Но Кива с первого взгляда поняла, что то был не просто сон, и, попятившись, врезалась в Кэлдона, который остановился у нее за спиной.
Он придержал ее, но она едва это ощутила – она не сводила полного ужаса взгляда со стражницы… И знакомых черных теней магии Зулики, которые окутывали тело Наари.
Глава двенадцатая
– Нет, – прошептала Кива, уставившись на тело Наари, пока у нее в ушах звучало эхо слов Кэлдона:
«Твоя сестра что-то с ней сделала… Так и не объяснишь».
– Исцели ее.
Два резких слова, и Кива отвернулась от Наари, чтобы наткнуться на яростный взгляд Джарена. У него было такое лицо…
Кива вздрогнула, съежилась, не в силах перенести гнев в его глазах, и, что еще хуже, его отчаяние.
– Я… Я не знаю… – Она начала мямлить, но сделала глубокий вдох и признала: – Я не знаю, как это лечить.
Джарен не изменился в лице, так что Кива робко шагнула вперед и дрожащей рукой коснулась кожи Наари. Она была теплая, пульс ровный. Не видно было ни ран, ни признаков болезни. Если бы не неестественные тени, она казалась бы здоровой, обычной.
Когда Кива приехала в Темнолесье, бабушку Делору тоже окружала темная магия Зулики, и вскоре Делора умерла. Но тут было что-то иное. Наари словно погрузилась в кому, и если та длилась уже несколько недель…
– Как она ест? И пьет? – спросила Кива, в которой, затмевая ее первоначальный ужас, проснулся лекарь.
– Никак, – ответил Кэлдон. – Она давно уже должна была умереть от обезвоживания. Истаять без следа. Но вместо этого, – он махнул рукой, показывая на совершенно здоровое тело, – она словно застыла во времени, магия Зулики не дает ей умереть, но и проснуться тоже… Как видишь.
Киву переполняло отвращение, но она все равно поразилась, на что способна магия сестры.
– Исцели ее, – вновь приказал Джарен, сжимая кулаки.
Кива кусала губы.
– Я же говорю, я не знаю, смогу ли…
Она резко замолчала, посмотрев в глаза Джарена – два озера яростного пламени.
– После всего, что ты натворила, это меньшее, что ты можешь сделать.
Он сказал это специально, намеренно ранил в самое сердце. Кива едва сдерживала слезы, уже готовые хлынуть из глаз, и справилась лишь благодаря Кэлдону, который молча шагнул к ней в знак поддержки. «Дай ему время», – как будто говорил он. Но Кива опасалась, что все время мира не поможет ее с Джареном отношениям.
Впрочем, исцеление Наари послужит хорошим началом.
Твердо вознамерившись ну хоть что-нибудь исправить, Кива протянула руки в тени и опустила на грудь стражницы. Стараясь не думать о том, как своенравно вел себя ее дар в последнее время, она закрыла глаза и сосредоточилась на силе в крови, призывая ее наружу. Зримых ран или болезни не было, так что Кива сконцентрировалась на самой темной магии, желая, чтобы золотой свет явился и прогнал силу Зулики, и вспоминая слова бабушки: «Будь светом во тьме».
Теперь она повторяла себе те же самые слова.
«Будь светом во тьме».
«Я свет во тьме».
Но даже с закрытыми глазами Кива знала, что ничего не происходит, и съеживалась под весом страха и печали.
Это же Наари, нужно ее спасти, вылечить! Все должно было сработать само собой, магия должна была подчиниться приказу, но не появилось ни искорки света, как бы она ни старалась его призвать.
– У тебя все получится, – тихо подбадривал Кэлдон, ощущая, как она падает духом.
Но ошибался.
Кива убрала руки и сказала, ни на кого не глядя – ни на Кэлдона, ни на Наари, особенно на Джарена:
– Простите, – голос сорвался. – С моим даром что-то не так. Я не знаю что, но я не… не могу ее вылечить.
Она не удивилась, услышав, как сердито затопал прочь Джарен. Она подвела его. Подвела Наари. Подвела…
– Эй, а ну-ка хватит! – Кэлдон взял ее за руки и разжал кулаки, чтобы она не впивалась ногтями в ладони. – Ты просто устала. Завтра снова попробуем.
Завтра ничего бы не изменилось, но Кива этого не сказала, уверенная, что стоит только открыть рот, и она снова начнет хныкать.
– Давай уложим тебя в постель, – мягко проговорил Кэлдон, обнимая ее и увлекая прочь от Наари.
Хоть и понимая, что это трусость, Кива все-таки не стала оглядываться и возненавидела себя за это. С чувством и с болью она спросила:
– Можно мне к Типпу?
Кэлдон напрягся и повел ее из лазарета наружу, в ночь.
– Морадиновая настойка…
– Я его не побеспокою, – сказала Кива, понимая, что из-за снотворного Типп проспит до самого утра. – Просто хочу побыть рядом. Хочу быть с ним, когда он проснется.
Кэлдон помялся.
– Не самая удачная мысль.
Но, несмотря на свое предупреждение, он развернулся и повел ее в другую сторону, к большому лаконичному зданию в форме буквы «Г».
– Основная часть солдат спит в казармах, – Кэлдон указал на длинную сторону «Г», – но высшим офицерам полагаются личные комнаты. Нам с Джареном выдали по комнате в этом здании, когда мы прибыли, а сегодня вечером мы нашли еще одну для Типпа. Он здесь.
Кива знала, что Типп спит, но все равно сердце забилось быстрее, когда Кэлдон открыл дверь. Они вместе пересекли тихий коридор, куда выходило множество дверей личных комнат, и подошли к одной из них.
У Кивы перехватило дыхание, когда она вошла в темную комнату и заметила на кровати в углу Типпа. Он спал с открытым ртом, слегка посапывая, и на веснушчатом лице застыло мирное выражение. Когда она видела его в последний раз, в глазах у него стояли слезы: он только-только узнал правду о ней, а потом Зулика его вырубила. Кива понимала, что еще придется за многое ответить, но ей стало легче уже просто оттого, что она рядом с ним, а он – в безопасности.
– Тут только одна кровать, – прошептал Кэлдон. – Пойду найду тебе…
– Я на полу посплю. – Кива подошла к кровати Типпа и опустилась рядом.
– С утра не разогнешься, – возразил Кэлдон.
– Я спала в местах и похуже, – ответила Кива, вспоминая душевые Залиндова, а с ними и Бездну. – Все нормально.
Не в силах удержаться, она убрала прядь рыжих волос со лба Типпа.
Кэлдон шумно вздохнул, подошел к Киве и сел рядом с ней.
Она посмотрела на него в замешательстве:
– Что ты делаешь?
– Если утром у меня сведет шею, с тебя массаж, – ответил он, уложил голову на матрас Типпа и вытянул длинные ноги. Закрыл глаза и велел: – Спи давай.
На этот раз она не удержала слезы: он остался здесь лишь ради нее.
– Боги, только не реви снова, – пробормотал Кэлдон, даже с закрытыми глазами ощутив каким-то образом, что ее переполняют чувства. – Ну иди сюда.
Он не глядя потянулся к ней, прижал к себе, уложив ее голову себе на плечо, и снова повторил:
– Спи, Кива.
И, свернувшись рядом с ним, Кива попыталась унять боль в сердце и, как велел Кэлдон, заснуть.
* * *Несмотря на все усилия, заснула Кива лишь через несколько часов. А когда наконец проснулась утром, первым делом заметила, что ни Типпа, ни Кэлдона нет.
Думать о том, что Типп, очевидно, не пожелал ее видеть, было очень больно, но она не успела дать этой боли поглотить себя, потому что дверь распахнулась. Кива с надеждой подняла взгляд, но вошла всего лишь Эшлин, одетая в такую же кожаную броню, как и ее солдаты, только белого, а не черного цвета, из-за чего в глаза бросалось все навешенное на нее оружие.
– Надо же, ты так рада моему приходу, – съязвила принцесса.
– Извини, – ответила Кива, поднялась и принялась разминать затекшие мышцы. – Я думала, это не ты.
На лице Эшлин мелькнуло сочувствие.
– Им просто нужно…
– Время, – мрачно согласилась Кива. – Знаю.
К счастью, принцесса не стала делано утешать ее.
– Я принесла завтрак. Кэл сказал, он забыл вчера тебя покормить, так что пора поесть.
Она протянула тарелку, потом скинула с плеча тканевую сумку.
– Еще принесла кое-что из своей одежды. Когда поешь, отведу тебя в душевую, но сперва надо посмотреть, что там с ожогом – можно ли его уже мочить.
Кива забрала еду и поморщилась:
– Ты такая напористая! Прямо как твой брат.
– Мы похожи в той же мере, в какой различаемся, – ответила Эшлин с болью в голосе.
Кива осторожно начала:
– А можно спросить…
– Ешь, – велела Эшлин, давая понять, что о Кэлдоне говорить не намерена. – У нас сегодня много дел, начиная с Голдрика.
Вспомнив про бывшего главу повстанцев, Кива принялась послушно поглощать яйца, фасоль и тосты. В рекордные сроки она очистила тарелку и под понукания Эшлин повернулась и оттянула воротник сзади, чтобы принцесса осмотрела рану. Однако ткань прилегала слишком плотно и закрывала большую часть ожога, так что Кива была вынуждена расшнуровать верх платья и выбраться из рукавов, обнажив спину и прижав ткань к груди.
Она не услышала, как открылась дверь.
Но услышала рык:
– Какого?!
У Кивы глаза полезли на лоб, и она крутанулась на месте. Плотнее прижала платье, быстро убедилась, что оно полностью прикрывает ее спереди, хотя знала, что самое скверное уже рассмотрели.
Потому что в дверях стоял Джарен, и, учитывая, что он сказал – и как сказал, – он совершенно точно увидел ее плечо.
В три длинных стремительных шага он подошел к ней и приказал:
– Повернись.
Кива застыла на месте.
– Джарен… – осторожно предупредила Эшлин, но он прервал ее.
– Кива,повернись.
При звуке собственного имени на его устах она пришла в себя и подняла взгляд. И увидела в его лице нечто такое, во что не стоило всматриваться, если она желала поберечь разбитое сердце.
Но все равно увидела.
Он беспокоился за нее.
И это почему-то ее ужаснуло.
Киву так заколотило, что даже Джарен заметил. Он переменился в лице, смягчился, обратился если и не совсем в того Джарена, которого она когда-то знала, то в нечто близкое к нему.
Попросил тише:
– Пожалуйста, Кива. Повернись, дай я погляжу.
Она не сумела отказать этой мягкой просьбе, так что повернулась, обнажив перед ним плечо, и услышала, как он охнул.
– Кто это сделал? – спросил он тем же тихим голосом, но теперь в нем звенело нечто иное. Гнев.
У Кивы так пересохло в горле, что она не могла говорить, и за нее ответила Эшлин:
– Я рассказывала вчера: Навок хотел увидеть ее целительский дар. Она отказалась, и он приказал одной из своих аномалий швырнуть в нее огненный шар, который прожег ее до кости. Он не понимал, что себя она исцелить не сможет. Опережая твой вопрос: это случилось вчера. Пришлось напоить ее Змеиным Поцелуем, чтобы мы смогли сбежать тем же вечером.
–Змеиный Поцелуй? – в ужасе переспросил Джарен. – С ума сошла? Ты могла ее убить!
– Или так, или бросить ее выходить замуж за этого ублюдка, – возразила Эшлин. – С каких пор, кстати, тебя это волнует?
Ее хлесткие слова оставили после себя лишь ледяную тишину, и Кива застыла, не смея обернуться к Джарену. Она не знала, чем объяснить его реакцию, беспокоился ли он из старой привычки или где-то в глубине души он по-прежнему ее любил. В любом случае впервые за несколько месяцев у Кивы полегчало на сердце, но тут…