Город вечной ночи

– Вы наверняка читали об этом в газетах.

Он и в самом деле читал и даже сам кое-что писал, о чем ей было прекрасно известно. «Пост» приняла ее сторону – все ненавидели Антона Озмиана. Этот человек старался изо всех сил, чтобы его ненавидели.

– Всегда лучше узнавать что-то из первоисточника.

– У него был бешеный нрав. Боже ж ты мой, ну и нрав! Неделя прошла после нашей свадьбы, всего неделя, как он разгромил нашу гостиную, расколотил мою коллекцию мишек Сваровски, всех до одного, хруп, хруп, хруп. Это разбило мое сердце. Он был ужасно жестоким.

Брайс помнил эту историю. Все произошло, когда Озмиан узнал о том, что его жена спала с тренером по кроссфиту, а также со своим старым дружком из Украины, и даже ходили разговоры, что она успела потрахаться с ними обоими в утро перед свадьбой. Пока что ничего нового. Она пыталась обвинить Озмиана в том, что он ее избил, но доказать избиение в суде не смогла. В конечном счете она подала на развод и отсудила у него девяносто миллионов, что было непростой задачей, даже если бы он был триллионером.

Брайс подался вперед и добавил сострадания в голос:

– Как ужасно это было для вас!

– Я должна была догадаться с самого начала, ведь моя малютка Пуфи укусила его, как только увидела. А потом…

– Я вот думаю, – мягко продолжил Брайс, направляя разговор в нужное ему русло, – не могли бы вы рассказать мне о его отношениях с дочерью, Грейс.

– Как вы знаете, она его дочь от первого брака. Не я ее родила, тут можете не сомневаться. Грейс – ну и имечко![6 - Имя Грейс (Grace) в переводе с английского означает в том числе «милосердие», «благодать».] – Изольда ядовито рассмеялась. – У нее с Озмианом были тесные отношения. Одного поля ягода.

– Насколько тесные?

– Он избаловал ее до невозможности! Во время учебы в колледже она только и делала, что убивала время на вечеринках, а диплом получила лишь благодаря тому, что папочка подарил колледжу новую библиотеку. Потом она отправилась в большое двухгодичное путешествие по Европе – путешествовала из спальни одного европейского бездельника в спальню другого. Год околачивалась на Ибице. Затем вернулась в Америку, прожигала папочкины деньги, поддерживала экономику Колумбии, потребляя, наверное, половину ее национального ВВП.

Это было что-то новенькое. Во время развода пресса более или менее воздерживалась от интервью с дочерью. Даже «Пост» не хотела втягивать ребенка в такой развод. Но теперь Грейс была мертва, и Гарриман чувствовал, что его репортерский радар улавливает сигналы большой удачи.

– Вы хотите сказать, у нее были проблемы с наркотиками?

– Проблемы? Да она была наркоманкой!

– Просто пользовалась иногда или сидела на них?

– Дважды проходила реабилитацию в этом местечке для знаменитостей в Ранчо-Санта-Фе, как там оно называется? «Нехоженая дорога». – Она издала еще один издевательский смешок.

Мартини в ее стакане не осталось, и дворецкий принес еще порцию, хотя она и не просила, а пустой стакан забрал.

– А о каком наркотике вы говорите? О кокаине?

– Да обо всех сразу! И Озмиан позволял ей! Потакатель худшего сорта. Ужасный отец.

И тут Гарриман подошел к главному пункту дела:

– Не знаете ли вы, случайно, миз Озмиан, чего-нибудь такого из прошлого Грейс, что могло бы привести к ее убийству?

– Подобные девицы всегда плохо кончают. Я работала как каторжная на Украине, я переехала в Нью-Йорк, никогда никаких наркотиков, никакого алкоголя, ела здоровые салаты без приправ, работала по два часа в день, спала по десять часов по ночам…

– Она не могла совершить что-нибудь противозаконное, связанное с торговлей наркотиками или с организованной преступностью, из-за чего кто-то захотел ее убить?

– Что касается торговли наркотиками, я ничего не знаю. Но в ее прошлом было кое-что. Ужасное. – Она помедлила. – Наверно, мне не следует об этом говорить: Озмиан заставил меня подписать договор о конфиденциальности, включив его в условия по разделу имущества…

Ее голос смолк.

Гарриман почувствовал себя золотоискателем, чья кирка задела краешек золотой жилы. Теперь ему оставалось только покопаться вокруг и смахнуть пустую породу. Но он решил действовать осторожно; из собственного опыта он знал, что в подобных случаях молчание дает лучший результат, чем наводящие вопросы. Люди чувствуют побуждение говорить в эту тишину. Он сделал вид, что просматривает свои записи, ожидая, когда две порции мартини сделают свое дело.

– А впрочем, я могу вам сказать. Теперь могу. Теперь, когда ее нет, тот договор утратил силу, вы так не считаете?

И снова он ответил молчанием. Брайс был достаточно умен, чтобы не отвечать на такие вопросы.

– Уже к концу нашего брака… – Изольда сделала глубокий вдох, – Грейс, пьяная и обкурившаяся, сбила восьмилетнего мальчика. Мальчик впал в кому. Две недели спустя он умер. Просто кошмар. Его родителям пришлось отключать его от системы жизнеобеспечения.

– О нет, – с искренним ужасом произнес Гарриман.

– О да.

– И что случилось потом?

– Папочка ее отмазал.

– Каким образом?

– Ловкий адвокат. Деньги.

– А где это случилось?

– В Беверли-Хиллс. Где же еще? Пришлось стереть все записи. – Она замолчала, допила свою вторую порцию и с видом победительницы стукнула стаканом о столешницу. – Но для нее все это уже не важно. Похоже, фортуна все-таки отвернулась от Грейс Озмиан.

9

Кабинет Говарда Лонгстрита в большом здании ФБР на Федерал-плаза был точно таким, каким Пендергаст его помнил: скупо украшенный, заставленный шкафами с книгами по всем мыслимым отраслям знаний – и без единого компьютера. Часы на стене сообщали каждому, кто интересовался, что сейчас без десяти пять. Благодаря двум потертым «ушастым» креслам и маленькому чайному столику на иранском ковре ручной работы кабинет больше походил на гостиную в старинном английском мужском клубе, чем на кабинет в здании правоохранительной службы.

Лонгстрит сидел в одном из «ушастых» кресел, а рядом на столике стоял на подносе неизменный «Арнольд Палмер»[7 - «Арнольд Палмер» – освежающий напиток, охлажденный чай с лимонадом, названный в честь своего создателя, американского игрока в гольф.]. Пошевелившись своим большим телом, Лонгстрит провел рукой по длинным седым волосам, потом той же рукой молча указал Пендергасту на другое кресло.

Пендергаст сел. Лонгстрит глотнул своего любимого напитка и поставил стакан на поднос. Он намеренно не предложил стаканчик Пендергасту.

Молчание длилось и длилось, и наконец исполнительный заместитель директора заговорил.

– Агент Пендергаст, – произнес он монотонным голосом. – Я хочу прямо сейчас услышать ваш доклад. Меня особенно интересует ваше мнение касательно того, были ли эти два убийства совершены одним лицом.

– Боюсь, я ничего не могу добавить к докладу по первому убийству, с которым вы уже знакомы.

– А по второму?

– Я им не занимался.

На лице Лонгстрита появилось недоуменное выражение.

– Не занимались? Почему, черт побери?

– Я не получал приказа расследовать его. Непохоже, что это федеральное дело, сэр, разве что эти два убийства связаны.