Чужестранка

Он покачал головой:

– Я другой участник совещания. Но моя фамилия тоже начинается на букву «В».

Она еще больше округлила глаза и прижала пальцы к губам. Когда Пейдж опустила руку, ее лицо было бледным.

– Боже мой, – сказала она. – Вы князь Воронов?

Сидя в автомобиле Алексея, в котором она возвращалась в отель, Пейдж смотрела в окно на падающие хлопья снега.

Алексей Воронов. Князь. Она целовала князя. Попытки соблазнить его не увенчались успехом. Не следует удивляться. Она не может заинтересовать такого человека.

Пейдж покраснела, вспоминая, как он целовал ее недалеко от Красной площади, как прижимался к ней.

Человек, который спас ее, был не просто князем. Чад ненавидел князя Воронова. По словам Чада, он решил отобрать у него «Рассел текнолоджис», и он это сделает, если ему удастся приобрести земли мистера Валишникова.

Если князь преуспеет в своих стремлениях, «Рассел текнолоджис» перестанет существовать. Это означает, что Пейдж лишится работы, и ей не удастся быстро найти новое место, чтобы заработать достаточно денег для оплаты обучения Эммы.

– Почему ты молчишь, Пейдж?

Она повернула голову и заставила себя встретиться взглядом с Алексеем. Увидит ли она жалость в его глазах? Больше всего на свете она хотела, чтобы он забыл, как она набросилась на него после того, как он рассказал ей о Чаде и Эмме.

– Я просто задумалась, – сказала она. – Там, где я родилась, снега в апреле не бывает.

От его улыбки ее сердце забилось чаще.

– Ах да, ты живешь в тропиках.

– Я бы не назвала это тропиками.

Он пожал плечами:

– По сравнению с Москвой.

Пейдж сглотнула. Он был слишком красив, она не могла оторвать от него взгляда.

– Я вас понимаю.

– Ты должна увидеть мой дом под Санкт-Петербургом, – продолжал он. – Это старинный дом, в нем жили несколько поколений моей семьи. Там чистый снег. Там есть волки, которые воют по ночам, а звезды светят так ярко, что невозможно поверить в такое чудо. Идеальное место для катания на тройке.

Однажды она видела фильм, в котором мужчина и женщина, завернувшись в меха, ехали по снегу на санях под звон колокольчиков.

– Звучит красиво, – ответила она.

– Возможно, я покажу тебе его когда-нибудь, – сказал он, и ее сердце забилось сильнее.

Неужели он с ней флиртует?

Невозможно. Этот человек привык общаться с кинозвездами и моделями. Зачем ему простая, жалкая секретарша?

– Не понимаю, как вы намерены это сделать, – честно промолвила она, – хотя идея хорошая. Мы уезжаем через несколько дней и не планируем посещать Санкт-Петербург.

Его глаза странно блеснули.

– Ты примешь назад своего любовника после того, что он сделал?

Его слова поразили ее, словно электрическим током.

– Чад Рассел мой босс, а не любовник.

– Так ли?

Она выпятила челюсть:

– Да, это так.

Он взял ее за руку и поднес к лицу. Пейдж так удивилась, что не могла пошевелиться, когда его губы коснулись тыльной стороны ее руки.

– Значит, ему ужасно не повезло. Зато повезло мне.

Когда он отпустил ее пальцы, она сжала руки и положила их на колени. Ее кожу покалывало от его прикосновения.

– Я не знаю, почему вы так говорите, – сказала она, кровь пульсировала у нее в ушах. – Вчера ночью у вас был шанс, но вы им не воспользовались.

Он неожиданно рассмеялся:

– Когда я возьму тебя, моя красавица, ты не будешь плакать по другому мужчине.

Ее лицо зарделось.

– Я не плакала по Чаду.

Судя по выражению его лица, он ей не поверил.

Она повернула голову, чтобы снова посмотреть на снег.

– Я думаю, ты, возможно, влюблена в Чада Рассела, – сказал он, – хотя он и не твой любовник. И я думаю, ты горько разочарована тем, что он выбрал сестру, а не тебя.

Изумленная и разъяренная, Пейдж резко повернулась к нему:

– Вы несете чушь!

– Я не слепой, Пейдж.

Она резко глотнула воздух. Неужели ее можно читать как открытую книгу?

– Оставьте меня в покое, князь Воронов, – сказала она холодно. – Я благодарна вам за помощь, но это не дает вам права совать нос в мою личную жизнь. Вы ничего обо мне не знаете, поэтому оставьте свои домыслы при себе.

Автомобиль остановился, но она никак не могла отвести взгляда от мужчины, который пристально на нее смотрел. Взгляд его серебристо-серых глаз был не холодным, как она ожидала, а страстным и обжигающим.