Последний выстрел

– С Шоном? – старуха просияла.

– Да, с Шоном.

На лице Элеоноры Бичем появилось умильное выражение.

– Это был самый замечательный на свете пес. Такой умница!

– Понимаю.

– Представляете, мой муж мог сказать ему: «Ну-ка, найди мои тапочки». И Шон приносил их ему. Он был хорошей собакой. Знаете, он все время вылизывал себя. Муж говорил, что завидует его гибкости.

– Вы помните, что случилось с Шоном?

– Тупой ублюдок задавил его машиной.

– Под тупым ублюдком вы, вероятно, подразумеваете Брайана.

Элеонора Бичем вытянула руку, указывая, видимо, в сторону дома Гаффни. Дакуорт отметил про себя, что, хотя в подвале не было окон, старуха практически не ошиблась в направлении.

– Они все ублюдки, эти Гаффни.

– Вы с ними не ладите?

Старуха пожала плечами:

– В последнее время они ведут себя не так уж плохо, но старший из них – просто недоумок, а его жена – настоящая сука.

– Их зовут Альберт и Констанс, – подсказал Дакуорт.

– А еще у них есть шлюха-дочка. Забыла, как ее зовут.

– Моника.

– Точно. – Старуха посмотрела на экран телевизора, где продолжал совершать подвиги Джон Уэйн. – Я и забыла, что он умер. Он мог бы стать хорошим президентом. Куда лучше, чем Рейган.

– Вероятно, вы были очень сердиты на Брайана, когда он задавил вашу собаку.

– Ага. Но я им за это сразу же отомстила.

– И как же вы это сделали?

Старуха хитро улыбнулась:

– Этого я не могу вам сказать.

– Почему?

– Потому что вы можете меня арестовать.

– И все же, почему бы вам не рассказать мне?

– Если вы меня арестуете, я откажусь от своих слов. Ну что, по рукам?

– Конечно.

– Поздно ночью я пробралась на их участок и проколола им шины.

Элеонора Бичем гордо улыбнулась, обнажив карамельного цвета зубы.

– Понятно, – сказал Дакуорт. – И Гаффни не обвинили в этом вас?

Старуха покачала головой:

– Они ничего не сказали. Они не смогли бы ничего доказать.

– Возможно, вы правы. – Дакуорт чуть наклонился вперед. – А недавно вы ничего такого не делали? Есть вещи, которые трудно простить или забыть, даже если прошло много лет.

– Это правда, – кивнула миссис Бичем.

Разумеется, Дакуорт понимал, что сидящая рядом с ним старая женщина не могла похитить Брайана Гаффни, продержать его в плену двое суток и сделать ему на спине татуировку. Но это вовсе не означало, что кто-нибудь не мог сделать это по ее просьбе.

– Миссис Бичем, у вас есть дети? Кто-нибудь, кто мог бы тоже злиться на Брайана из-за собаки?

– У меня никогда не было детей. – Элеонора понизила голос до шепота. – Мистер Бичем, то есть Лайл, стрелял только холостыми – если вы понимаете, о чем я.

– Ясно. Значит, нет никого, кто мог бы сильно расстраиваться из-за того, что случилось с Шоном.

– Больше всех был расстроен сам Шон.

Миссис Бичем снова показала в улыбке желто-коричневые зубы.

– Кстати, почему вы назвали собаку Шоном? – поинтересовался детектив. – Все-таки это не совсем обычное имя для пса.

– Мы назвали его так в честь моего брата.

– Вашего брата?

– Ну да. Шона Сэмюэля Ластмана, упокой, Господи, его душу. Наверное, это странный способ почтить его память, но, в конце концов, почему нет? Как смогли, так и почтили.

– А что случилось с вашим братом?

– Он погиб около тридцати лет тому назад. Чинил крышу дома и упал оттуда.

Дакуорт подумал о женщине наверху.

– Послушайте, я только что разговаривал с Нормой. Она приходится вам родственницей?

Глаза Элеоноры сверкнули.