Осталось придумать название

Вот хоть ее сейчас и нет, а я реально ощущаю ее присутствие рядом. Она точно не нарушает тишину мыслей, она их гармонизирует. Даже интересно, когда это все началось? Когда стало понятно, что мы уже не можем без того, чтобы не пожелать друг другу доброго утра. Клюет! Эх, задумался, пропустил. Ничего я сегодня не поймаю. Да и Яна права, зачем ловить рыбу, если она мне не нужна, а Ваську кормит весь двор, и иногда мясом. Так он еще может нос отворотит от рыбехи моей. Все же я бы не смог сидеть у воды просто так, удочка придает некую цель. Нет, «цель» – неправильное слово, появляется осознанность происходящего. Сидеть, считать стрекоз, загорать или ругать малышню, как те мамочки? Слушать ветер? Нет, это все можно делать в любом другом месте. А вот закинуть удочку и наблюдать за поплавком получится только здесь.

– А?

– Что-то клюет, спрашиваю? – я и не заметил, как ко мне подкрался совсем скрюченный временем старичок.

– Да вот только что немного дернула, и опять тишина.

– Солнце сегодня яркое, давление высокое, и вода прогрелась, сейчас рыба вся в ямах на дне. Вон там видишь, левее той березы, где тень кончается. Там, как при Андропове воду спускали, мы с Михалычем огромную яму выкопали, – не унимался сердобольный старичок в такой характерной советской белой широкой панаме и с жутко пахнущей папиросой, что больше походило на карикатуру времен СССР, нежели на реального человека. – Туда иди вставай, наловишь рыбы.

– Да я не особо за рыбой пришел, хотел просто у воды посидеть.

– Вот чудная молодежь, к реке пришел, удочку принес, а рыбу не особо. Ну давай, бывай. Если решишь, приходи туда, там место прикормленное, быстро наловишь полведра.

Дед было хотел уйти, но ойкнул, вроде устал, ловко расправил складной стульчик, присел, вроде как передохнуть. Закурил новую папироску и продолжил.

– Виталий Михайлович туда каждый день ходил, пока не перекосило его. Он с войны контужен был, глухой на одно ухо. А к старости, так вовсе половина отнялась, сначала ходить толком занемог, а потом и сам зачах. Но внучка у него бойкая была, не помню, как звали ее уже. Совсем пацанка, сама постоянно накопает червей, наловит рыбы и идет деду жарить, очень он карасей любил. И внучку любил, там для нее сам мостик сколачивал и подбивал его каждый год, пока еще молоток-то в руках держать мог. Сейчас-то, конечно, заниматься некому, сейчас уж покосилось все. И дом его пустует. Я, конечно, приглядываю, но вот калитка совсем худая стала, а подправить уже сил нет.

– Действительно, хорошая внучка. Спасибо дед, так и сделаю в следующий раз, как приеду, сразу туда пойду.

Мы с дедом прикурили по сигарете. Он продолжил историю про пруд и место. Можно бы было пойти с ним, уверен, он знает еще уйму интересных историй, очень классно бы посидели, а рыбу ему можно отдать. Но она же сейчас напишет, и мы снова будем полдня жужжать друг у друга в телефонах. Старик мне этого точно с рук не спустит, как пить дать – обсмеет всего. Эх, я «молодешь», удочку принес, телефон принес, а голову не принес и рыбу не принес. То ли дело раньше! Дед докурил, поднялся, мы попрощались, и он побрел к мостику Михалыча или как он там его назвал… А, точно, Причал Снегирева. Придумают тоже.

[12.25. Артём]       Я сейчас таким дедком познакомился, он мой кумир!

[12.25. Артём]       Вырасту и буду на него похожим. Буду ворчать, что все молодые не такие. И трава раньше была зеленее.

[12.50. Яна]             Ха! Ты и сейчас уже иногда… Не упускаешь возможности поворчать, так скажем.

[12.51. Артём]      Ну ага, есть такое. Нормально ты так в душе посидеть…

[12.53. Яна]            Да подружка позвонила, что-то жаловалась.

[12.53. Яна]            Мы сейчас с ней встречаемся, погуляем немного, я не смогла добиться от нее конкретики по телефону.

[12.54. Яна]            Она постоянно перескакивает с одного на другое, но, кажется, там что-то связано с парнем и какими-то чужими бабами.

[12.54. Артём]      Та, о которой ты мне рассказывала?

[12.54. Артём]      А, история с чужими бабами стара как мир… Ну удачи вам. Когда начнете слушать «Отпускаю», не пиши мне.

[12.56. Яна]            Нет, та, о которой я рассказывала, уехала, и у нее все хорошо. Я и не планировала писать!

[12.56. Артём]      Ну и славно.

[12.56. Яна]            Я собираться пойду. Ты так ничего не поймал?

[12.56. Артём]      О, я тебе потом расскажу, как меня соблазняли сейчас уловом.

[12.57. Артём]      Как раз тот дедок, но не поддался я!

[12.57. Яна]            Ты сильный ;)

[12.57. Артём]      Спасибо.

[13.03. Яна]            Ну все, давай, хорошо там отдохнуть без меня.

[13.03. Яна]            И вечером не злоупотребляй алко.

[13.04. Артём]      И вам, не злоупотребляйте Максим.

[13.04. Яна]            Гад.

[13.05. Артём]      )))

Вот и мне пора собираться. Автобус через час, а там пока доеду, пока отдохну с дороги, помоюсь. и можно будет уже выдвигаться к Саше. А, да вообще обо всем этом думать не могу, скорее бы завтра. Куда мне ее сводить? Не-не, стой, мужик! Так вы уже знаете друг друга, как облупленные, что переживать, все будет хорошо, даже если вы просидите на лавочке весь вечер. Если бы не те страхи…

– Гони их прочь, дурак, страхи эти, ты же знаешь, что лучше не встречал девушки. – когда-то меня упекут в дурку, если не перестану разговаривать сам с собой.

Да, шагать под хорошую музыку с приятным волнением о предстоящей встрече было просто великолепно. Думаю, совсем скоро мы будем вместе подниматься на этот пригорок, проходить мимо полуразрушенного старинного дома из красного кирпича, который так особенно обжигающе пахнет, когда нагреется солнцем. Зайдем в киоск, возьмем по мороженому. И продолжим неспеша идти на остановку. Она – в топе и легкой юбке. А вот мороженое надо было есть быстрее – все потекло. Обмоемся холодной водой из колодца на выходе из деревни и дойдем до пыльной трассы и небольшой остановки.

Автобус очень лениво подъехал к запекающимся под металлической остановкой пассажирам, как будто опасаясь, что не все еще равномерно пропеклись, чтобы снимать их с этой жаровни. И так же лениво продолжил движение до другой партии печенок, расположенных на следующей одиноко стоящей на трассе остановке, коих по всей стране разбросано бесчисленное количество. Дачники, равномерно размазанные на пыльных сиденьях, хвастались урожаями, щедро раздавали друг другу советы или просто дремали, уткнувшись в объемные сумки. А я сидел у окна и смотрел на разделительные полосы. Скорее бы завтра.

Ужасно пропотел. Были открыты почти все люки, но без толку. Пока на остановке не зашла одна семейка с маленьким ребенком и взрослые не возмутились сильнейшему сквозняку. Мужчины с обреченным видом благородно позакрывали все, что было открыто, и весь автобус сразу понял, что от жары-то, может, они и не спасали, но вот свежий воздух поступать перестал. Автобус наполнили разнообразные запахи вроде смеси свежесрезанных цветов с совсем не свежими носками, машинным маслом, нотками перегара и прочими зловониями аккуратно забрызганными сверху антиперспирантами. Маленькая собачка завыла впереди. Ребенок, ради которого вот это все, заревел.

Доехали. Вылетел из автобуса, прикурил и шагом, почти срывающимся на бег, пустился в сторону дома, под футболкой, за рюкзаком неприятно хлюпало. Первым делом в душ.

– Саня!

– Артём!

– А ты хорошо сохранился, я даже немного удивлен, куда дел круги под глазами и зачем ты расчесал свои волосы? Ты понимаешь, что серьезно рисковал? Я мог тебя и не узнать вовсе.

– Друг, а вот я бы тебя узнал, ты мало изменился, стал лишь чуть старше выглядеть. А у меня теперь все серьезно. Моя благоверная следит за моими кругами, точнее, за их отсутствием, – как бы оправдывался он, – и за всем остальным тоже следит.

– Да, точно, ты ж женат теперь, – эта информация просто не укладывалась у меня в голове. Надо было все увидеть своими глазами, чтобы понять, что это не шутка. – Ну пошли сядем, закажем по пиву, и все расскажешь.

Пиво принесли на удивление быстро. Прав был когда-то давно один человек, что, чтобы хорошо рассказывать, надо смочить горло, желательно нефильтрованным. Сашу было не остановить.

– Я же тебе реально сказал, что не пью уже очень давно, просто работаю, иногда хожу в зал, ну и еще какое-то здоровое питание, всякая зелень, почти ничего жареного. Ну ты представляешь, я взрослый мужик 90 кг весом, сижу и давлюсь этой паршивой капустой, да на вкус она, как старые шнурки. А как ей об этом скажешь? Да я на работу-то хожу в основном, только чтобы отожраться в обед.

– Слушай, тебя вынудили, что ли, жениться?

– Нет, прикинь, люблю ее, дуру. Ты знаешь, мы долго встречались, и ругались, и расставаться пытались. Но все равно друг к другу тянет сильно. Я без нее как существовать перестаю, – он так многозначительно посмотрел на меня своими грустными зелеными глазами, шмыгнул неоднократно переломанным носом, сделал глоток пива, которым тут же приговорил почти полкружки, и продолжил: – Так после третьего или четвертого расставания увиделись и одновременно сказали, что не хотим больше терять друг друга. И пошли в загс. А то, что я сейчас жалуюсь про еду, это ты сильно не слушай, мне в действительности нравится все это. Я как в юности теперь бегаю. Просто знаешь, что? Я так сильно скучаю по тем старым временам. По нашим гулянкам. Недавно вспоминал то лето в рабочем лагере, эх… Вернуть бы все это хоть на денек…

– Да, нашел ты человека, кто тебя угнетает.

– Э, что значит угнетает, я сам кого хочешь угнетаю, – поперхнулся пивом Саша и уставился на меня горящими и смелыми глазами.

– Да, не об этом. Волны твои угнетает, гасит. Теория такая есть, долго объяснять, – осекся я и, решив сменить тему, добавил: – Я понимаю тебя про гулянки. Не могу сказать, что прямо вот недавно вспоминал, но да, то лето я никогда не забуду. Мы же вроде тогда и подружились? Ну в смысле не просто знали о существовании друг друга, а сблизились.