Генерал Пиночет и его оловянные солдаты

Во вторник 26 июня – новые демонстрации и стычки на улицах Сантьяго. Выстрелы по общественным зданиям. Взрываются бомбы в компании «Энами».

Такова была общая обстановка к тому времени, когда в среду 27 июня генерал Пратс стал жертвой провокации, преследующей цель подорвать его престиж, и когда в четверг, 28 июня, генерал Сепульведа объявил о заговоре.

В пятницу 29 июня в 8 часов 40 минут утра открылись южные ворота в расположении второго бронетанкового полка. На улицу Санта-Роса вышла машина, нагруженная семью пулеметами 50-го калибра и ящиками с патронами. Неподалеку от казарм в него села группа гражданских, ожидавшая грузовик, и он направился к центру.

Через несколько минут послышался глухой гул мощных танковых моторов, и один за одним из расположения полка вышли шесть танков «шерман» в сопровождении шести гусеничных боевых бронемашин и двух грузовиков с 40 солдатами в каждом.

Они продвигались по улице Санта-Роса в направлении проспекта Бернардо О’ Хиггинса и, достигнув его, повернули влево, выехав на площадь Бульнеса напротив президентского дворца «Ла Монеда». Группа бронемашин по улице Моранде, вдоль дворца, проехала до площади Конституции к противоположной стороне дворца. Один из танков с перекрестка улицы Моранде выпустил снаряд, который ударил в колонну у главного входа дворца. Было 8 часов 55 минут утра.

Одновременно другие танки и бронемашины двинулись к министерству обороны. Огромный «шерман» подошел к фасаду здания, преодолел гусеницами мраморные лестничные марши, повредив их, и ударом корпуса повалил тяжелую бронзовую дверь, выпустив одновременно снаряд по вестибюлю. От взрыва содрогнулось все здание.

Группа солдат-пехотинцев проникла в министерство, спустилась в подвал, где находились арестованные, подозреваемые в заговоре, о котором накануне объявил генерал Сепульведа, и, освободив их, увела с собой.

Часы на фасаде министерства обороны остановились в момент первого выстрела: было 9 часов 10 минут.

Заместитель министра внутренних дел Даниэль Вергара позвонил президенту в его резиденцию на улице Томаса Моро: «Товарищ президент, у нас тут, напротив «Ла Монеды», танки. Они стреляют. Знайте, президент, что все мы сумеем исполнить свой долг». Из дворца стали отвечать выстрелами.

В 9 часов 20 минут президент выступает по радио. Он информирует страну о развивающемся перевороте и обращается к народу с просьбой занять рабочие места на фабриках и предприятиях. Он заявляет, что, если возникнет необходимость, он вооружит народ, но что он верит в лояльность вооруженных сил.

В районе «Ла Монеды» продолжается перестрелка. Получив известия о начале переворота, генерал Пратс направился в военное училище, а оттуда в полк «Такна», где организовал контрнаступление, приказав направить часть сил ко дворцу.

Из района проспекта Аламеды продвигалось училище связи; от станции Мапочо двигался полк «Буин», а сам генерал Пратс приблизился к «Ла Монеде» с полковой школой. Усилия полка «Такна» были направлены на то, чтобы заставить сдаться второй бронетанковый полк.

Генерал Пратс прибыл в сектор Аламеды в сопровождении двух офицеров, приказав полковой школе ждать его дальнейших указаний. Пользуясь своей властью и авторитетом, он заставил сдаться экипажи танка и четырех бронемашин.

В это время в центре города пулеметные очереди прочесывали улицы. Служащие и рабочие, которые в эти часы направлялись на работу, скапливались в вестибюлях, жались в подъездах зданий, в кафе и ресторанах.

Чета молодоженов, бежавших по улице Агустинаса, была убита очередью в спину. Одна женщина была ранена пулей при выходе из государственного банка.

Шведский журналист Леонард Й. Хенриксен снимал группу пехотинцев, стрелявших по зданию вблизи «Ла Монеды». Один из офицеров, заметив, что его снимают, направил свой пистолет на Хенриксена и выстрелил, но промахнулся. Журналист продолжал свое дело. Тогда один из солдат с грузовика навел на него автомат и точным выстрелом в грудь убил его. Оператор сумел заснять на пленку своих палачей. Этот фильм, подобранный позднее верными правительству войсками из дворца, был передан журналисту Оливаресу, директору Национального телевидения.

В 10 часов утра президент Альенде вновь выступил по радио. Он информировал страну о мобилизации военных частей на защиту народного правительства. Президент просил население ждать указаний и быть наготове.

Жертвами мятежа стали: журналистка Виктория Санчес, служащий государственного банка Хорхе Фьерро, убитый в своем кабинете, фотокорреспондент Висенте Вергара, получивший пулю в правую лопатку.

Позднее президент Альенде скажет в одной из речей, что во время мятежа было 5 человек убито и 32 ранено. Он назовет также и имя руководителя мятежа полковника Роберто Супера, которого в этот день должны были снять с его поста за участие в заговоре.

В 11 часов утра весь район, прилежащий к «Ла Монеде», был окружен верными правительству войсками, которые на левой руке в знак отличия носили белые повязки. К этому времени танки стали отходить к казармам на улице Санта-Роса, оставались лишь разрозненные группы пехотинцев, но и пехотинцы потом скрылись, переодевшись в гражданское.

В то время, когда Пратс еще не овладел всеми войсками, Альенде решает выехать в «Ла Монеду». Он берет с собой оружие и приказывает приготовиться охране.

Передвижения мятежников мешают ему добраться до «Ла Монеды» и вынуждают его остановиться в Управлении дознания. Там он узнает о сдаче мятежников. Когда президент прибывает во дворец, снайперы, которые еще оставались на асотеях близлежащих зданий, открывают по нему огонь.

В 11 часов 30 минут президент Альенде во дворце встречается с генералами Пратсом и Сепульведой. Туда же прибывает и министр обороны Хосе Тоа. Решено назначить заседание Высшего совета национальной безопасности, а также созвать народ на митинг в 5 часов вечера.

В 13 часов 30 минут группа правых с оружием в руках ворвалась на радиостанцию Социалистической партии имени Порталеса и взрывом 8 динамитных зарядов разгромила ее оборудование.

Вечером перед огромной толпой, скандировавшей: «Народная власть!», с обзором событий выступил президент Альенде. Он напомнил народу об одном из предыдущих своих выступлений, где сообщал о том, что в стране потенциально назревает мятеж и что она находится на грани гражданской войны. Крупная буржуазия, говорил Альенде, в союзе с иностранными силами пытается помешать консолидации правительства, особенно в области экономики. Он вновь подтвердил, что перемены в Чили должны проходить в условиях свободы и демократии, но в беспощадной борьбе с фашистами. Президент подчеркнул, что не распустит конгресс, как этого требует народ, но, если возникнет необходимость, прибегнет к всенародному плебисциту. В заключение он зачитал послания с выражением солидарности от премьер-министра Кубы Фиделя Кастро, президента Мексики Эчеверриа, президента Аргентины Кампоры и правительства Демократической Республики Вьетнам.

Дворец «Ла Монеда» демонстрировал боевые шрамы: более 500 пулевых следов на фасаде, 60 разбитых окон; многие помещения были разрушены или повреждены. Этой ночью стало известно, что руководители организации «Патриа и Либертад» Пабло Родригес, Джон Шаффер, Бенхамин Матте, Мануэль Фуэнтес и Хуан Уртадо Ларрайн попросили убежища в посольстве Эквадора. Три дня спустя в посольстве Колумбии попросил политического убежища и шеф аппарата внутренней безопасности этой фашистской организации Патрисио Харпа. Провалившимся заговором, как выяснилось из проведенного в последующие дни военной прокуратурой расследования, руководили деятели из «Патриа и Либертад».

В народе этому мятежу 29 июня дали название «танкасо».

Что означало это военное движение в настоящем, и какую роль могло сыграть в планах на ближайшее будущее? Во-первых, лопнул миф от том, что чилийские вооруженные силы являются институтом нейтральным, аполитичным, всегда подчиняющимся только правительству, законно избранному по воле народа на выборах. «Танкасо» показало, что в среде чилийских военных существуют группы «горилл» и что утверждение о соблюдении ими конституционных основ не имеет под собой основы.

Во-вторых, народу стало совершенно ясно, что военная база, на которую опиралось правительство, не внушает доверия. Этот вопрос давно был постоянным предметом дискуссий в среде левых сил. Многие говорили, что, так как командный состав чилийской армии имеет в основном мелкобуржуазное происхождение, она никогда не встанет на путь переворота и не выдвинет из своей среды военных руководителей, которые принадлежали бы к олигархии, как это произошло в Бразилии и Аргентине. Другие утверждали, что необходимо создать независимый от регулярных вооруженных сил военный аппарат на случай возможного столкновения. «Танкасо» подтверждало правоту последних.

Для самой армии мятеж 29 июня явился землетрясением, поколебавшим единство, которое до того времени казалось незыблемым. У общества открылись глаза на то, что в среде военных идет поляризация сил и взглядов, а это ломало обычное представление, которое армия пыталась о себе создать.

В июле генерал Пратс совершил поездку по различным военным округам. Он особо задержался в третьей девизии, расположенной в городе Консепсьон и находившейся под командованием генерала Вашингтона Карраско, где агентура «Патриа и Лебертад» проникла даже в штаб. В определенной мере Пратс своим посещением попытался восстановить единство.

Вооруженные силы сделали все возможное для того, чтобы ослабить отрицательное действие «танкасо» на единство своих рядов. Примененные к заговорщикам меры воздействия были чрезвычайно мягкими. Похороны погибших как из числа лояльных войск, так и со стороны мятежников были обставлены одинаковыми воинскими почестями. Цензура исключила из обращения такие эпитеты, как «предатели» или «мятежники».

Один из номеров журнала «Пунто финаль» был изъят из продажи, так как в заголовке на обложке и в передовой высказывалось мнение о том, что момент является подходящим для установления народной диктатуры.

Важным элементом в деле создания единства в среде военных явилась так называемая доктрина Пратса, которая во главу угла ставила конституционность и аполитичность вооруженных сил и борьбу с опасностью нападения соседних стран в случае возникновения гражданской войны. Северные провинции Антофагаста, Тарапака и Атакама были во время Тихоокеанской войны захвачены у Боливии и Перу. Обстановка внутреннего хаоса могла бы стать благоприятной для того, чтобы обе страны попытались возвратить себе утраченные территории.

В интервью, опубликованном несколькими месяцами ранее в журнале «Эрсилья» демохристианскои ориентации, генерал Пратс утверждал, что вооруженные силы никогда не пойдут на переворот, поскольку по прошествии нескольких месяцев против военных объединились бы все чилийские организации, даже те, которые сейчас, казалось бы, ратуют за военное вмешательство.

Но опасность оставалась, и было очевидно (это подтвердил переворот 11 сентября), что 29 июня выступили не все военные части, замешанные в заговоре, и что второй бронетанковый полк оказался один только из-за плохой координации.

Из положения, созданного «танкасо», имелись два выхода – или предпринять решительные усилия для привлечения средних слоев, прогрессивных элементов в христианской демократии, неустойчивой мелкой буржуазии и попытаться продвигаться вперед по так называемому чилийскому пути (революция в рамках буржуазной демократии), или отбросить эту схему и попытаться осуществить народную революцию, разрушив аппарат буржуазного государства, распустив парламент, вооружив рабочий класс, национализировав полностью крупные предприятия и оптовую торговлю, и революционным путем захватить средства массовой информации, находящиеся в руках олигархии.

Осуществлению второго выхода мешали вооруженные силы, но его сторонники считали, что не все воинские части поддержат реакцию, если провести разъяснительную работу среди младшего командного состава и солдат, можно рассчитывать по меньшей мере на половину армии, в то время как флот и авиация полностью перешли бы на сторону реакции.

В дни, последовавшие за «танкасо», Альенде попытался использовать тактическую неудачу реакции. В какой-то момент появилась, казалось, возможность разрыва между Христианскодемократической и Национальной партией, составлявших в коалиции хребет правых. В субботу, 30 июня, газета Национальной партии «Трибуна» иронически утверждает в аншлаге: «Когда картошка горяча, лучше надеть перчатки». Подписано: «Христианская демократия».

Но вскоре единство между христианскими демократами и Национальной партией было восстановлено. Президент направляет в конгресс проект закона, позволяющего объявить в стране чрезвычайное положение. Введение закона облегчило бы проведение арестов. В среде ХДП возникает опасение, что эти полномочия могут быть использованы для установления «марксистской диктатуры». Единым блоком оппозиция проваливает проект.

Альенде обращается к военным кругам с предложением создания нового кабинета. Уже во время октябрьского кризиса прошлого года, вызванного общенациональной забастовкой владельцев транспорта и других групп торговцев и ремесленников, присутствие военных в правительстве, и особенно деятельность Пратса на посту министра внутренних дел, помогло смягчить конфликт.

Теперь речь шла о том, чтобы вновь использовать этот опыт. Совет генералов выставляет свои требования. В прошлом году, утверждают они, военное правительство не смогло осуществить многие мероприятия из-за сопротивления командования среднего звена, назначение которого находится в руках Народного единства. Сейчас генералы просят, помимо министерских постов, передать им право назначения начальников всех управлений. По другим данным, они просили также приостановить проведение аграрной реформы и утвердить закон Гамильтона – Фуэнтеальбы, которым ясно устанавливаются границы общественной, частной и смешанной собственности, что затруднило бы процесс дальнейшей национализации и социализации предприятий.

Так или иначе вопрос ставится на голосование в совете генералов, и результаты этого голосования – против вхождения военных в правительство. Из 21 генерала 15 голосуют против, 6 высказавшихся «за» – это Пратс, Сепульведа Скелья, Пиккеринг, Урбина, Эрман Бради и Аугусто Пиночет.

Альенде тогда вновь обращается к прогрессивным слоям христианской демократии. Ректор католического университета Фернандо Кастильо Веласко готов войти в правительство. Переговоры медленно продвигаются, но в какой-то момент прерываются окончательно.

Эдуардо Фрей, лидер основного течения в ХДП, не может простить Альенде своего поражения на выборах, не может простить то неприятное чувство, которое он испытал, передавая знаки президентской власти своему самому ненавистному противнику. Не может он простить и самому себе колебания в момент, когда предпринималась попытка совершить переворот, чтобы помешать вступлению Альенде на президентский пост.

Фрей доверительно говорил в узком кругу, что Чили находится перед альтернативой: или марксистская, или военная диктатура, и что он склоняется к последней. Поэтому его политическая деятельность направлена на то, чтобы отвергать всякое сотрудничество с Народным единством, внушать общественному мнению страх перед общенациональным хаосом, содействовать экономическому развалу в стране, стимулировать в среде военных силы, стремящиеся к перевороту.

Против него выступают представители прогрессивного течения в ХДП, руководимого депутатом Бернардо Лейтоном, сенатором Ренаном Фуэнтеальбой и бывшим кандидатом на президентский пост Радомиро Томичем. Они вместе с другими демохристианами, разделяющими их взгляды, пытаются нажать на руководящий совет партии, но Фрей манипулирует голосами своих сторонников и мешает взаимопониманию.

Ректор Кастильо Веласко, как выразитель настроений определенного, далеко не малочисленного течения в ХДП, высказывается за проведение необходимых стране реформ, за ликвидацию всесилия могущественных групп олигархии и за продвижение самого процесса перемен.

Альенде назначает новый кабинет во главе с Карлосом Брионесом, умеренным беспартийным. Ясно, что речь идет о переходном кабинете.

В воскресенье, 8 июля, Генеральный секретарь ЦК Компартии Луис Корвалан на массовом митинге в театре «Кауполикан» следующим образом определил позицию своей партии: