Цветы пустыни

Думала о том, что в выходные договорилась встретиться с подругами. Подала заявку на конкурс. Присмотрела ярко-синее платье в магазине и терпеливо дожидалась распродажи. Планировала наконец-то выбраться на море этим летом или в сентябре. Планировала, планировала… Это было важно вчера – и даже сегодня утром. Это так быстро потеряло смысл.

Когда ее угасающее зрение уловило впереди огни, Майя почувствовала нечто похожее на прилив сил, пусть и незначительный. Да, огни были далеко, они напоминали искаженный узор в сломанном калейдоскопе. Но ведь они были! А огни – это люди. Это жизнь. Это те, кто услышит ее последние слова!

Нужно только дойти. Шаг за шагом. Раньше движение воспринималось как нечто естественное, доступное всем. Теперь Майя отвоевывала у судьбы каждый сантиметр, приближавший ее к дороге.

Спустя целую вечность огни стали ближе, она услышала шум двигателей… Это шоссе, это не какая-нибудь пустынная загородная дорога, она ни в чем не ошиблась! Можно было бросить на это остатки сил, ускориться… Все равно уже почти финал.

Она вышла на дорогу. Она не представляла, как выглядит, что о ней подумают. Ей было все равно. Майя даже не разрешила себе упасть сразу же, когда под босыми ногами оказался асфальт. Нет, на обочине темно, туда никто не смотрит! Ей нужно, чтобы все произошло быстро и наверняка. Поэтому она, дрожащая от шока, почти ослепшая, продолжила идти.

Света стало больше, к шуму двигателей прибавился резкий и злой звук гудка. Раньше это было бы плохо, теперь – хорошо. Сигнал – это люди. Она ведь к ним и шла!

Майя упала на середине дороги, зная, что больше не поднимется никогда. Она улыбалась, сама не зная, чему. Мутное зрение различало теперь только рыжие пятна фонарей и далекую чернь неба.

Потом были люди – тоже пятна на черном. Лиц она больше не видела, не могла. Слова звучали глухо, как будто между Майей и остальным миром образовался кокон, сплошной, непробиваемый. Но это не так важно, она все равно не собиралась слушать, она должна была рассказать!

Она открыла рот, чтобы наконец сообщить все – назвать имена, описать внешность, объяснить, что на нее не просто напали, все это было частью чего-то большего! Но… она не смогла произнести ни слова. Пыталась – и не могла, только беспомощно открывала рот.

Чудовищные удары в шею задели и голосовые связки, но Майя поняла это только сейчас. Те слова, которые она с нечеловеческими усилиями старалась донести, так и не прозвучали. Погружаясь в пустоту, Майя лишь успела с бессильной горечью подумать, что теперь ее убийцы так и останутся безнаказанными.

* * *

– Ты очень изменилась за то время, что мы не виделись, – тихо сказала Жанна.

Таисе захотелось отшутиться, с улыбкой доказывая, что она все та же. Или спросить, уверена ли собеседница в каких-то переменах. Но потом Таиса поняла, что все это прозвучит наивно до глупости. Конечно, изменилась. Все заметили. Поэтому она лишь уточнила:

– К лучшему или к худшему?

– Не знаю. Просто ты теперь другая.

Сложно было не стать другой после нескольких месяцев обучения у одного из лучших профайлеров мира. Это оказалось намного сложнее, чем ожидала Таиса. Но она ведь сразу знала, на что шла, и отступать не собиралась. Даже когда поняла, что милые улыбки и старческое причитание Николая Форсова – всего лишь фасад, за которым скрывается беспощадный и требовательный наставник.

Многие думали, что она откажется от идеи стать профайлером после дней, проведенных в больнице. Мол, это же Таиса – она ничего не воспринимает всерьез, быстро устает от собственных идей и ищет что-нибудь новенькое! Смотрите, она вот-вот бросит и это хобби!

А для Таисы происходящее не было мимолетным увлечением. Да, раньше она часто уходила – с работы, от мужчин и от своей семьи. Не всегда даже хотела уйти, просто чувствовала, что иначе нельзя. Невозможно найти себя, не отважившись на поиск.

Зато теперь она поняла: пора остановиться. Интуитивное желание попробовать себя в роли профайлера превратилось в осознанное решение. И ни больница, ни травмы, ни столкновение со смертью не смогли переубедить Таису. Да они даже укрепили ее решимость! Если она и после такого не столкнулась с сомнениями, какие еще знаки судьбы ей нужны?

Впрочем, все это не означало, что ей стало легко. Скорее, наоборот! Раньше Форсов явно не считал нужным тратить на нее слишком много энергии, она была вроде как на испытательном сроке. Но теперь, когда он убедился, что она настроена серьезно, он относился к ней так же, как к двум первым ученикам. А их он не щадил никогда.

Он говорил с ней куда больше, чем раньше, объяснял то, что не писал даже в собственных учебниках. Он регулярно отправлял ее на задания в компании Гарика или Матвея. Ну а в апреле он дал ей первое самостоятельное поручение. И если раньше Таисе казалось, что самым сложным испытанием было столкновение с маньяком в зимнем лесу, то теперь она поняла, что ошиблась. Самым сложным испытанием стал момент, когда ее больше никто не поддерживал, все зависело исключительно от ее сил. Лети или падай, но – сама!

Задание на первый взгляд казалось простым. Какой-то ублюдок напал на женщину, которая, как ему показалось, разговаривала с ним недостаточно учтиво. Беда в том, что произошло это вечером, без свидетелей, вдали от камер наблюдения. Виновный сбежал, женщина смогла его описать и даже опознала, но жена обеспечила ему алиби. При дальнейшем расследовании оказалось, что это не первое его нападение, и каждый раз ему на помощь приходили то друзья, то верная супруга.

Однако с друзьями все понятно, такие же отморозки, как он сам. От Таисы требовалось составить психологический профиль жены и дать следователю подсказки: как нужно разговаривать с такой женщиной. Что тут сложного? Таисе казалось, что она увидит преданную дуру, которой наличие под боком мужика намного важнее, чем чужие кровь и боль.

А увидела она совершенно сломанное существо, ненавидящее себя – и презираемое всеми. Женщина, беседовавшая с Таисой, была лишь на несколько лет старше, но внешне годилась профайлеру в матери. Она доказывала, что ее муж безобиднее ягненка, и по привычке натягивала рукава свитера пониже, чтобы скрыть следы от сигаретных ожогов на руках. Она снова и снова повторяла, что он хороший и не мог. Дешевый тональный крем сходил с плохо заживающих порезов на лице хлопьями.

В первое время Таиса частенько не выдерживала:

– Да у вас синяк на все лицо!

– Он случайно ударил меня локтем во сне, он нервно спит, – бубнила женщина, не отрывая взгляд от пола.

– У вас из ног недавно извлекли дробь от пневматической винтовки. Он по вам стреляет забавы ради!

– Он случайно попал…

– Восемнадцать раз? У вас ожоги от кипятка…

– Я сама пролила!

– Ожоги на спине.

Эта женщина раздражала. Откровенной ложью, безвольностью, взглядом побитой собаки. Ее ненавидели полицейские, которые не могли заставить ее подать заявление, и другие жертвы ее мужа, которым она серьезно усложняла жизнь.

Таису она тоже раздражала, и это раздражение долгое время оставалось серьезной преградой. Но Форсов объяснил, что нужно смотреть не на ту, кем женщина стала, а на ту, кем она была. Таиса и правда посмотрела – и увидела совсем другого человека. Жизнерадостного, добродушного и настолько одинокого, что одиночество сумело прожечь тот самый внутренний стержень, уберегающий от зависимости.

Этого человека и пыталась вернуть теперь Таиса. Матвей как-то презрительно бросил, что ее задание состояло в другом. Не спасать, а просто составить профиль. Погружаться в такое с головой – типичная ошибка новичка. А вот Форсов молчал, хотя прекрасно знал, чем она занята. Это придавало Таисе сил двигаться дальше.

Сколько энергии у нее ушло на это задание – знала только она. Таиса никому не жаловалась, даже стеснялась того, что иногда приходится плакать по ночам, ведь иного способа выпустить бессилие просто нет. Она повторяла одни и те же слова снова и снова. Она позволяла себе полное погружение в чужой мир, похожее на прыжок в непроницаемо мутную болотную воду.

И все-таки она смогла. В мае ее подопечная давала показания в суде и уверенно смотрела в глаза своему мучителю. Она рассказала о преступлениях, о которых полиция даже не подозревала, потому что жертвы молчали, как молчала она. Срок, изначально грозивший ее мужу, увеличился в пять раз.

Таиса не чувствовала себя победительницей, ей казалось, что ее попросту выпотрошили. Гарик ее поздравил. Матвей заявил, что она доказала свое идеальное соответствие предыдущей профессии – психолога. Форсов заметил, что его старший ученик порой слишком много болтает, и дал Таисе три дня выходных. Он пообещал ей, что дальше будет проще. Естественно, он оказался прав. Нельзя сказать, что погружение в мир преступников и жертв отныне давалось Таисе легко. Однако она научилась выставлять защитные барьеры и выработала собственные методы восстановления.

Форсова она изучила неплохо – и по-прежнему безмерно уважала его. Его жену Веру Таиса по-своему любила, потому что очаровательную и искренне добрую Веру невозможно было не любить. Ну и конечно, были ученики Форсова. Работать с ними вместе, как на испытательном сроке, Таисе больше не доводилось, но она все равно с ними пересекалась.

Гарик остался Гариком. Он был само очарование на первый взгляд, а потом и на второй, и на третий. Тут дело не в стремлении понравиться всем подряд, это Гарика явно не интересовало. Он просто не стеснялся быть собой, да и вообще ничего не стеснялся. Порой его прямолинейность доходила до хамства, но он умудрялся изящно подавать даже это, и ему сразу же все прощалось.

Можно было подумать, что он такой рубаха-парень, который в жизни горя не знал. Однако попадаться в ловушку иллюзий Таиса не собиралась. Вера как-то обмолвилась, что у обоих учеников Форсова было сложное прошлое. И если в случае Матвея речь шла о некой темной тайне, которую оберегали, но и уважали по умолчанию, то Гарик уверенно использовал доспехи непробиваемой жизнерадостности. Именно из-за этого Таиса подозревала, что за искристыми волнами притаился омут, полный чертей.

Сложнее всего оказалось поладить с Матвеем. Он изначально был настроен против Таисы, он верил, что она долго не продержится. Но теперь-то он знал, как серьезно она ко всему относится! И он, не сомневаясь, рискнул жизнью, чтобы ее спасти. Разве так поступают ради человека, который совсем не нравится?

Таиса ожидала, что после того случая у озера они начнут нормально общаться – и ошиблась. Матвей вообще не изменил отношение к ней, будто ничего и не случилось. Он все так же общался строго по необходимости. Но и агрессию он никогда не проявлял, в его неприязни не было ничего личного.

У Таисы не нашлось никаких причин преодолевать его антипатию. Иногда Форсов поручал своим ученикам работать сообща, но им не обязательно было становиться единой командой и проводить свободное время вместе. В работе же Матвей оставался безупречен… да он во всем был безупречен! Насколько было известно Таисе, он справился со всеми данными ему заданиями, даже с теми, которые казались невыполнимыми. Если нужно было стрелять, он всегда попадал в цель. Он бегал по утрам, занимался скалолазанием, кажется, даже фридайвинг освоил – отлично, как и все остальное. Его единственной уязвимостью оставалась та самая тайна из прошлого, о которой Таиса ничего не знала. Попытки добраться до этой тайны ни к чему не привели. И Матвей, и Форсов сделали все возможное, чтобы она осталась погребенной навеки.

Так что если изначально Таиса еще надеялась, что Матвей изменит свое отношение или хоть раз попросит о помощи, то потом махнула на него рукой. Похоже, этот тип не был способен хоть о чем-то просить на генетическом уровне. А любая попытка пообщаться с ним заканчивалась безжалостной и, что хуже всего, умной критикой, отбивавшей всякое желание лишний раз с ним встречаться.

В последнее время Таисе и вовсе было не до этого. Убедившись, что она далеко не безнадежна, Форсов начал поручать ей все больше самостоятельных заданий. Таиса как раз завершила одно, договорилась о парочке выходных – и тут на горизонте появилась Жанна.

Жанна была старой подругой – но не Таисы, а ее старшей сестры. Когда-то Жанна Михайлова и Евгения Скворцова вместе поступили в мединститут. Отучились много лет, причем весьма неплохо. После получения заветного диплома Женя Скворцова стала врачом в семейной клинике, а Жанночка Михайлова стала Зараевой.

Жанна вышла замуж за молодого военного, который искренне верил, что для женщины работа противоестественна и нужна только чтобы продержаться до появления достойного мужчины. Или чтобы придать своему существованию хоть какой-то смысл, если достойный мужчина все-таки не появился. Жанна эту философию не разделяла, однако жизнью домохозяйки искренне наслаждалась, а потому с мужем не спорила. Она посвятила себя созданию уютного семейного гнездышка и воспитанию единственного сына Сережи.

Сыновей ее мужу Федору хотелось гораздо больше. Но не все в этой жизни зависит от наших желаний, забеременеть второй раз у Жанны так и не получилось. Многие думали, что уж теперь-то муж обязательно ее бросит, а зря. Федор жену действительно любил и детей хотел только от нее, так что их маленькая семья оставалась счастливой долгие годы.

Единственный сын отца радовал. Сергей вырос высоким, спортивным и умным. Он уверенно шел к успеху с ранних лет: поступил в какую-то уникальную элитную гимназию, занимался в бесчисленном множестве кружков и секций. Таиса, знакомая с парнем лишь поверхностно, признавала, что он действительно талантлив и далеко пойдет, даже если не по стопам отца.