Журнал «Юность» №03/2024

* * *

Я вообще тебе никто,
имя мое никак.
Я пустое пальто,
плывущее через мрак.

Я вернусь домой,
я сниму штаны.
Там пустяк пустой
зимней пустоты.

Пустота берет
ручку в пустоте,
пишет пустота
знаки на листе.

Жил да был пример
про пустячных пчел.
Я тебя решил
и теперь ушел.

* * *

Анна Ахматова однажды сказала,
когда выходила ее послеопальная книга,
сильно почиканная советской цензурой,
так, что остались там только рожки да ножки, пейзажные зарисовки:
«Что сможет сказать про меня современный читатель?
Эта дама очень любила гулять».

Когда мои сны
собираются в книгу,
я листаю ее, смотрю,
там написано «спал», тут написано «сплю»,
тут написано «не просыпаясь», тут написано «сон»,
думаю: «Что скажет про меня современный читатель?»
Современный читатель все это современно читает,
решает:
«Этот человек средних лет
очень любил поспать».

Но я не люблю.

Я люблю видеть синие улицы,
я любил кого-то из вас,
я любил неожиданный удар повторяющейся шутки
(есть шутки, которые бывают смешными только на третий раз).
Я люблю рифму на «-ать» и «-ться».
Умирать, воскресать, прощаться.

А еще я люблю этой неожиданный вывих солнечного воздуха,
когда дым плывет по нему,
когда
на фотографии вдруг выпрыгивает синяя точка,
очевидный оптический брак,
как неверный пароль к рутубу, который ты десять лет назад потерял,
а там остались видео прежнего счастья,
которые ты бы хотел безвозвратно стереть
(дурак, это и было твое безвозвратное счастье),
все это блямкает, лепечет, плачет, струится,
потом костенеет, стареет, как придуманный старый орел и орлица,
про которых говорят,
что, когда им исполняется сорок лет,
клюв их становится слишком длинным и слишком тяжелым,
а когти на лапах дубеют и отрастают
(ими трудно когтить добычу),
а перья давно уже превратились в кольчугу,
в ней невозможно дышать и в ней невозможно взлететь.

Тогда орел от всего этого избавляется:
сбивает о камни свой клюв, вырывает когти и перья.

И так живет где-то в труднодоступных местах,
пока все не вырастет заново.

Потом оказалось, что это всего лишь легенда,
псевдонаучная чушь.
«Но я ее запомнила, – жизнь говорит, —
она может быть Вам интересна».

* * *

И будет только снег, и снег, и снег
на всех дорогах и на всех путях,
и будет только снег, и бог, и свет
во всех немых и вымерших сетях.

Ни фейка, ни упавшего в себя —
не что-то сложное, а что-нибудь простое —
и не доставленное я?бет ю?лбюл я,
и неотправленное слово золотое.

И если жизнь без зашуми пуста,
как у инсультника, в пустыне самознайства,
аще устыны ир, ни ы ни а,
и аже ога ету. Догадайся.

* * *