Российский колокол. Спецвыпуск. «Новогодняя молния»

* * *

После окончания института Светлана работала в почтовом ящике в областном центре, испытывала там какое-то секретное средство, случайно отравилась этой хренью и попала в больницу. Врачи прятали глаза и вынесли заключение: в ящике работать больше нельзя, рекомендуется свежий воздух, деревенское молоко и побольше фруктов. Тогда, может быть… Конечно, беседа в первом отделе, подписка о неразглашении. Вот и бросила она квартиру, незаконченную диссертацию, мужа, увлекшегося молодой и цветущей лаборанткой, и с восьмилетним сыном уехала в деревенскую глушь, к деду с бабкой, единственным родным людям на свете: родители ее погибли давно в дорожном происшествии. Так и жила второй год одиноко. Здоровье не поправлялось, тошнило ее временами, боли в желудке не утихали, и вообще жизнь потеряла всякий смысл. Только бы вырастить Володьку, дать ему путевку в жизнь.

– Ох ты, Боже мой, – жаловалась соседкам бабка Настя, – и что делать со Светкой нашей, ума не приложу.

– Так она у вас еще молодая, – успокаивали ее соседки.

– А толку-то с того, что молодая? Смотреть не на что. Тощая да больная вся внутри. Отравили ее на заводе этом. Какой мужик возьмет ее такую? Да и смотреть она ни на кого не хочет. Сколько уговариваю ее: съезди в город, к племяннику нашему Степану, развлекись, да все отнекивается.

На день рождения попала она случайно. Уступила ворчанию бабушки, поехала в город и встретилась с подругой по институту. Та настояла: будут все свои, да и пора Светлане развеяться, совсем монахиней стала. Ей было тоскливо за развеселым столом. Все радуются, веселятся, а она… К знакомству с Сергеем и последующему провожанию отнеслась легко. «Узнает о моей болезни – и как ветром сдует», – привычно подумала она. И вот этот неожиданный визит с букетом цветов. Они ходили по городскому парку, светило солнце, их дети кормили лебедей на городском пруду, и Светлане было легко и покойно. Она рассказывала о том, как интересно работать в школе с деревенскими детьми. «Наш городок – по сути дела, это большая деревня, – говорила она. – Здесь все друг друга знают, и дети не испорчены городской цивилизацией. Мне здесь хорошо», – настойчиво уверяла она Сергея.

А когда они с дочерью уехали вечером и Сергей застенчиво попросил разрешения приехать еще разок, Светлане стало грустно. Хватит морочить голову хорошему человеку, в следующий приезд она положит конец этому ухаживанию.

Сергей прикатил утром в следующее воскресенье, опять с дочерью, и бабушка с дедом всерьез всполошились.

– Пора вам узнать правду, Сергей, – решительно начала Светлана во время очередной прогулки по парку. – Я больна неизлечимой болезнью, и врачи отпустили мне не много лет жизни. Давайте расстанемся друзьями. А ваше увлечение пройдет. Не нужно вам больше приезжать.

– Чем вы вздумали меня напугать?! – весело рассмеялся Сергей. – Я навел справки о вас. Так вот, Светлана, неизлечимых болезней не бывает. Нужно только, чтобы человек очень захотел выздороветь. Это сказал мне мой добрый знакомый и хороший доктор. Я сделаю все, чтобы помочь вам. Если только вы не возражаете…

Уже смеркалось, когда москвичок Сергея отъехал от бабушкиного дома. Светлана смотрела вслед, и ей вдруг очень захотелось стать здоровой и счастливой.

Сергей приезжал каждое воскресенье, привозил шоколад, фрукты, а еще радость встреч, и Светлана с удивлением обнаружила, что у нее проснулся аппетит, привычная тошнота и боли все реже посещали ее, и появилось желание увидеть себя в зеркале. Однажды в воскресенье, это было в конце сентября, Сергей не приехал. Не приехал утром, не приехал днем, и Светлана тоскливо и бесцельно бродила по дому. День тянулся бесконечно долго, и она не смогла уснуть до глубокой ночи. Легкий стук в окошко поднял ее с постели. За окном в свете луны стоял Сергей.

– Ты сумасшедший, – обрадовалась она. – Нормальные люди спят по ночам, а не стучатся в чужие окна. Откуда ты свалился за полночь?

– Я в командировке был, – оправдывался Сергей. – Пришлось задержаться. Извини, я ненадолго. Через сорок минут идет междугородный автобус. Только тебя увидеть…

– Ничего себе зрелище! Растрепанная немолодая женщина в ночном халате, – рассмеялась Светлана. – А как твоя дочь там, в городе, совсем одна?

– Она у меня уже совсем большая, привыкла управляться сама.

Перед Новым годом, 31 декабря, был четверг, Сергей приехал среди дня.

– Тебе на сборы полчаса, – неожиданно и безапелляционно заявил он. – Володьку в охапку – и вперед. Новогодние каникулы проведете у меня. Поторопись, мне еще на завод нужно.

Почему-то она не стала возражать и упрямиться, сунула в старенький чемодан все, что попало под руку, ведь ненадолго уезжает, угостила подзатыльником сына: быстрее собирайся! И, уже сидя в машине, она вдруг поняла: все страшное осталось позади и она едет в новую, счастливую жизнь. В свой городок Светлана вернулась в конце каникул лишь для того, чтобы подать заявление на увольнение из школы и собрать оставшиеся свои вещи.

* * *

Снежок попал Сергею в грудь, чуть не в лицо.

– Эй ты, дылда, что потерял? Что ищешь? Айда к нам в компанию, у нас одного мужика не хватает, а девушка, вон какая красавица, лишняя! И выпить у нас есть!

Он повернулся и поплелся домой, а вслед неслись хохот и меткие, как тот снежок, определения. Так ему и надо!

Стараясь не шуметь, Сергей притворил за собой дверь. Наверное, Светлана не спит, ждет его. Сейчас она выйдет навстречу, обнимет, и все недоразумения и неприятности отойдут, как дурной сон. Но дома было темно и тихо. Он разделся, повесил пальто на вешалку… и дернулся. Ондатровая шапка, нахально расположившаяся на его вешалке, обожгла руку своим ворсом. Ступая на цыпочках в одних носках, он осторожно пробирался в темноте. Наткнулся на стул, стоящий на дороге, и замер. «Что это со мной? – разозлился он на себя. – Крадусь, как вор, в своей квартире».

Дверь в спальню была закрыта…

«Она спит спокойно, когда я тут места себе не нахожу! Мне назло! Ну и пусть!» Не включая свет, он разделся и скорчился на диванчике, укрывшись скатертью со стола.

Идти в прихожую за теплым пальто значило снова встретиться с шапкой. Пусть ему будет хуже! И то, что длинные ноги не помещаются на коротком диванчике и приходится свернуться калачом, – тоже пусть! Света утром увидит, как он промучился ночь, пожалеет, и все прояснится…

Утро нового года ничего не прояснило. Света была пасмурной, она плохо спала. Сергей где-то мотался ночью. Она прислушивалась к его шагам, услышала грохот стула. Сейчас он войдет в спальню, обнимет ее, и все-все встанет на свои места. Но нет, впервые за все время он спал отдельно, неудобно скорчившись на диванчике. Муж подозревает ее в чем-то. Как он смеет?! Она же ни в чем не виновата! А шапка эта… Светлане очень хотелось, чтобы проклятая шапка оказалась дяди Стёпина. Больше некому.

По дороге до дома Степана она сидела молча, отвернувшись, глядя в окно. Ондатровая шапка лежала на заднем сиденье, завернутая в белый платок, чтобы глаза не мозолил ее возмутительный блеск. «Дуется, – думал Сергей, – что-то скрывает от меня. Я никогда не расспрашивал ее о прошлой жизни, а она не рассказывала. Я никогда не ревновал ее к прошлому». И вот теперь что-то темное встало между ними, отзывалось болью в его сердце. Он явно чувствовал эту боль в груди и незаметно ощупывал себя. Где это болит? То ли слева, то ли со стороны спины?

У Степана было, как всегда, шумно и весело. В кои веки ему не нужно было идти на работу, и он барахтался с детьми.

– О, кто к нам пришел! – обрадовался он, встретив Сергея на пороге. – Ну-ка, Танька, слезай с отцовской спины! Галя! Накрывай на стол, у нас гости дорогие.

Галина вышла из кухни, вытирая руки фартуком, и церемонно поздоровалась.

Сергей любил бывать в этой семье. Степан был жизнелюб и балагур. Крепко сбитый, с проседью, терявшейся в светлых, коротко стриженных волосах, он оделял неистощимой энергией все свое окружение. А вот Галина была его противоположностью. Малорослая, болезненно тощая, черная, как галка, некрасивая и неулыбчивая. «Что связывает этих людей? – недоумевал Сергей. – Какими нитями Галина управляет Степаном, взбалмошным жуиром и непоседой?» Видимо, в ней был некий стержень, цементирующий эту семью.

– Стёпа, – пропела Светлана, – ты вчера у нас шапку оставил.

И протянула ему злосчастную ондатру.

– Ты что, Света? – пожал плечами Степан. – Не оставлял я у тебя шапки. Вон она, моя шапка, на вешалке.

Они молчали на всем пути домой.

«Ну почему она изворачивается? – думал Сергей, поглядывая украдкой на бледную сосредоточенную жену. – Уж лучше бы призналась, покаялась, простил бы ее, и продолжали бы мы жить как прежде».

«Что, я совсем потеряла память? – думала Светлана. – Не помню, кто приходил вчера, когда я возилась на кухне. Эта Зойка со своим сантехником некстати приперлась, тот в грязных сапогах наследил, а у меня пирог в духовке подгорал… Ну не виновата я! А Сергей как сыч надулся. Как он может меня в чем-то подозревать? Как это мерзко и недостойно! Ну и пусть дуется. А все-таки откуда взялась эта шапка?»

Светлана, независимо подняв подбородок, прошла в спальню и закрылась там, а Сергей обреченно мерил шагами кухню, поглядывая в окно. Снег за окном был скучным и безжизненным, он стелился ковром до стен пятиэтажки напротив, серой и скучной. Никакой радости. Кроме… он еще раз вгляделся… точно, четвертый этаж, третий балкон справа. На балконе висело полотенце. Как флаг. Как призыв к спасению. Там жили Кимы, их друзья по работе и жизни. Женя Ким, наполовину кореец, наполовину немец, приехал на завод молодым специалистом, показал себя хорошим работником, быстро поднялся по служебной лестнице на молодежном растущем заводе и теперь работал у Сергея главным технологом. Надя, его жена, стала подругой Светланы, несмотря на разницу в возрасте, и вывешенное на балконе полотенце было условленным знаком: «Приходите, мы вас ждем!»

– Света, хватит дуться, – постучал в дверь спальни Сергей. – Надя вывесила полотенце, приглашают нас в гости. Собирайся.

В квартире у Кимов пахло грозой.

– Светлана! Как хорошо, что вы пришли! – встретила их на пороге бесцеремонная и шумливая Надя. – Я со вчерашнего дня не могу успокоиться. Представляешь, что отчебучил мой муж? Я полгода копила от него тайком копейки, сшила для него в ателье ши-икарную шапку, он мечтал о такой, подарила эту шапку ему вчера, а он потерял! И не помнит где! Наверное, оставил на заводе! – восклицательные знаки так и сыпались из возмущенной Надежды.

– Да не терял я эту шапку! – защищался Женя. – Не брал я ее на завод! И вообще не надевал!

– Ондатровая? – с остановившимся взглядом спросил Сергей.

– Да, – растерянно ответила Надя.

– Рыжая такая, золотистая?

– Да, – так же непонимающе произнесла Надежда.

– Одну минуту, я сейчас. – И Сергей, насколько позволяли ноги, помчался домой.

Это была та самая! Только как, какими неведомыми путями она совершила этот перелет? Они сидели за столом вчетвером, тупо уставившись на злосчастную шапку.