Семь дней из жизни Рая

Ева (усмехаясь). Ну, кто бы сомневался! Во всем и всегда у тебя виновата только я! Моя жизнь тебя вообще интересует? Хотя, конечно, что может быть скучнее для мужчины, чем жизнь женщины, на которой он женат!

Адам. Да тебя даже в проекции не должно было быть! Если б не Отец…

Ева (надвигаясь на него с кулачками). Даже не мечтай об этом!

Они начинают вновь носиться друг за другом.

Отцу надоедает эта нескончаемая гонка, и он подставляет подножку пробегающему мимо него Адаму. Тот падает и только тогда замечает, что они с Евой не одни в этой комнате.

Отец (глядя на распростершегося у его ног Адама). Ну, здравствуй, сын.

Хотя, если мне не изменяет память, уже виделись сегодня…

Адам. Привет. Надо же, как ты так незаметно подкрался?

Отец. Вообще-то я тут давно сижу…

Адам смотрит на него исподлобья.

Отец. Вот он – взгляд любящего чада! (В сторону). Все понимает с полпинка и слушает вполуха. Да, герой? (Треплет Адаму волосы). Что у вас на этот раз произошло? (Переводит взгляд на Еву, но та делает вид, что вообще здесь ни при чем). С женщинами все ясно без слов. (Адам). Помнится, я просил не беспокоить меня. Конечно, я отдаю себе отчет в том, что прошу невозможного, но все-таки хотелось бы знать, неужели я не заслужил хоть немного личного времени? (Вновь переводит взгляд на Еву). Ева, девочка моя, правильно ли я понял из вашей высокоинтеллектуальной беседы, что этот скандальный тип вновь тебя обидел?

Ева всхлипывает, подбегает к Отцу и прижимается к его груди. Адам, кряхтя, поднимается, отряхивает штаны и недовольно смотрит на Еву, разыгрывающую из себя обиженного ребенка.

Ева. Он меня не любит. Целыми днями только и делаю, что с детьми вожусь, готовлю, стираю… Я, что, для этого была создана?

Отец (вытирает ей слезы ладонью). Что за глупости, деточка?

Ева (Адаму). Так и знала, что ты врешь! (Спрыгивает с колен Старика, указывая на мужа). Он утверждает, что меня создали из его ребра. Неслыханная чушь! Неужели ты думал, что найдется хоть один дуралей, который поверит в это?!

Адам (пятясь, тихо). Не прокатило… Легенда требует доработки. И почему в жизни все не так, как хочется?

Ева. Что это ты там бормочешь?

Адам. Я сказал – ужас, как есть хочется.

Ева. Перебьешься теперь, сказочник!

Она встает и дефилирует мимо Адама, демонстративно покачивая бедрами.

Ева (мечтательно). И уж если совсем откровенно, такой розе, как я, нужен заботливый садовник, а не огородник, который не знает, что ему делать с подобной красотой…

Адам. Ой, держите меня! Тоже мне, роза жизни! Да на тебе колючек больше, чем лепестков. Когда в последний раз цвела, сама-то помнишь? Розочка…

Ева останавливается около Адама и пытается схватить его за ухо. Но он вовремя отскакивает.

Ева (сквозь зубы). Поговори у меня, кактус лысый…

Отец. Немедленно прекратите этот балаган! (Подзывая к себе Адама и Еву, строго). Адам, я думал, что мы обо всем договорились. Меня совершенно не устраивает роль вечного учителя, постоянно исправляющего твои ошибки. Пожалуйста, избавь меня от этого кошмара – читать нравоучения по каждому поводу.

Отец нежно гладит по голове, подошедшую к нему, Еву, стараясь утешить.

Адам, насупившись, смотрит на всю эту идиллию.

Адам. Нашла себе защитника. Думаешь, если научилась рожать, значит, все – можно?

Отец. Может, ты попробуешь родить? Я это мигом организую. Посмотрим, как ты тогда заверещишь.

Адам (раздраженно). Вот только не надо пугать. Я по твоей милости изо дня в день вынужден сидеть с одной и той же женщиной и ее детьми, изображая крайнюю заботу. Это ж, какой риск для жизни!

Отец (стучит по подлокотнику кресла). Самый большой риск для твоей жизни – ты сам. И, прежде всего потому, что ты – неряха. Даже там, где живешь, ты не в состоянии за собой как следует убрать. Везде мусор. Все захламил!

Ева. Он со своими идеями уже всех замучил! То ему летать нужно, как птица, то плавать, как рыба. Теперь он, видишь ли, решил научить Каина драться!

Адам (упрямо). Мужчина должен уметь защитить себя.

Отец. От кого, позвольте спросить?

Адам (в раздумье чешет голову). От других мужчин. Ну, или в крайнем случае от женщин… (тычет пальцем на Еву). Вот, таких как она, к примеру! Агрессорша с помпончиками!

Ева. Фигляр!

Отец (поднимается, держа книгу под мышкой). Эта затея мне категорически не нравится. (Сурово смотрит на Адама). Я запрещаю учить моего внука подобным глупостям. Во-первых, потому что человек – существо мыслящее. А во-вторых, потому что ты сам в этом деле сущий профан. А когда один профан начинает учить другого, ничего кроме конфуза не выходит.

Адам (ноющим голосом). Скучно….

Отец (вконец рассердившись, топает ногой). Не зли меня! Что значит скучно? Тебе созданы идеальные условия для жизни. Какого рожна еще надо? Живи себе, да радуйся, что тебя никто раньше времени не отправит в места, о которых не принято здесь говорить.

Адам (продолжая канючить). Может, мне надоели твои идеальные условия? Никакого разнообразия. Из всех соседей – один Люцер, да и тот к Еве втихаря шастает. Пусть этот змей больше не приходит к моей жене. А то получит! Так ему и передай.

Отец. Я не могу запретить Люцеру без веских на то причин приходить в гости. Он наш сосед. Хоть он меня достаточно разочаровал, но приходится соблюдать некоторые законы общежития. Короче, тебе не понять.

Адам (запальчиво). В каком таком законе твоего общежития написано, что можно ухлестывать за Евой в мое отсутствие? Или, по-твоему, ухаживание за чужой женщиной перестало являться веской причиной, чтобы хорошенько наподдать Люцеру под тощий зад?

Отец (досадливо морщась). Какой ты скандальный… Если у самого кишка тонка уладить конфликт, то, обещаю, я с ним погорю. Что-нибудь еще? Давай, не стесняйся. Сегодня такой бурный денек выдался, не вижу причин, почему бы тебе не задать мне еще парочку вопросов, достойных занесения в летопись «Истории человеческого идиотизма»?

Адам стоит, переминаясь с ноги на ногу. Отец нетерпеливо постукивает кончиками пальцев по спинке кресла.

Отец. Долго мне прикажете ждать? Считаешь, если у меня в запасе Вечность, то я непременно должен ее потратить на один из этих извечных человеческих вопросов вроде: «Для чего мы здесь»? Или вот еще, мой любимый: «Кто виноват?»

Адам. Кстати, интересный вопрос.

Отец. Когда его задали в первый раз, это было интересно, сейчас же, по прошествии веков, это попахивает маразмом.

Адам (нервно теребит карманы штанов). Я, собственно, о другом…

Отец (бьет его по руке). Надоело носить – сними, только, ради меня, прекрати издевательство над материей.

Адам. Это уже давно не материя, а одно сплошное воспоминание…