Поцелуй тёмного принца

– Мама! Мамочка! – слезы ручьем полились из глаз.

– Здесь горячие пирожки и вода. Лови.

В дырку пропихнули полуторалитровую бутылку и пакет ароматных пирожков с мясом.

– Мамочка, я боюсь. Мне страшно. Я знаю, что отец хочет меня убить, – затараторила я.

– Ты что несешь? Опозорила нас с отцом на всю деревню. Соседка Роуз видела вас с Отисом. Шли в обнимочку, одежда вся мятая, твои волосы в беспорядке. Я ж предупреждала тебя. Э-э-эх, – мать горестно всхлипнула. – Не знаю, что теперь будет. Кто тебя замуж возьмет?

Еще долго я звала мать, кричала, что с Отисом у меня ничего не было, умоляла поговорить с отцом. Но все было напрасно. Я задыхалась от рыданий, ужаса скорой смерти. Измученная, улеглась на сырую землю, не ощущая, как холод остужал тело: внутри было намного холоднее. Парализованная страхом, измученная душевными страданиями, не заметила, как уснула. Закрыла глаза и провалилась в бездну. Как бы я ни хотела, но звук открывающейся двери выдернул меня из сна. Не осознавая, что происходит, жмурясь от яркого света фонарика, надеялась, что кошмар закончился, но оказалось, все только начиналось.

Отец грубо приказал мне выходить, и я, обрадовавшись, стала подниматься по лестнице, повторяя:

– У меня ничего с Отисом не было. Он же сказал вам? Сказал?

С надеждой ждала ответа, прикрыв глаза ладонью. На улице давно стемнело, и только свет от фонарика освещал пустую комнату.

– У тебя два выхода, – зло прошипел приемный отец. – Первый: ты идешь добровольно и не задаешь никаких вопросов. Второй: будешь сопротивляться – свяжу и заткну рот тряпкой. Решай.

– Зачем? Куда? – голос предательски задрожал, и тут же мужская ладонь закрыла мне рот.

Приемный отец был кузнецом, сильным и грозным. Его побаивались и уважали. Не зря они со старостой сдружились. Я замычала, что пойду сама, у связанной сбежать меньше возможности. Вдруг получится? Надежда вспыхнула с новой силой.

Отец взял меня за руку, и мы вышли на улицу. Клык радостно гавкнул, замахал хвостом, хотел подбежать ко мне, но отец рявкнул:

– На место!

Так я и шла в сорочке, сверху были надеты старые кофта и штаны, носки шерстяные и домашние тапки. В деревне давно уже все спали, в домах не горел свет, и только мы шли с отцом по узкой улице. Вскоре я поняла, что мы направлялись к жилью старосты, попыталась остановиться, но отец так тянул за руку, что мог с легкостью ее оторвать, если бы я не перестала сопротивляться. Кричать было бесполезно, но надежда все еще горела внутри, когда мы зашли с черного входа в добротный дом главы деревни. Староста уже ждал нас, сидя за небольшим столом на стареньком кресле. Худой, невысокого роста с белой бородой, хитрыми маленькими глазами, он чем-то напоминал мне крысу.

– Здравствуй, Милантэ, – неприятный голос резал слух. – Тебе повезло, выпал шанс искупить грех, спасая жизни людей из нашей общины.

Староста поднес к моему лицу газовую горелку, хитро усмехнулся. А я, вместо того чтобы промолчать и спрятать глаза, испуганно произнесла:

– Я ни в чем не виновата, и нет на мне греха.

– Не лги, Милантэ. Отис рассказал, как ты соблазнила его в брошенном доме, как предлагала свое тело. На тебе знак дьявола, и пора его уничтожить. Тебе сразу станет легче, вот увидишь, как только избавишься от метки. Но сначала я бы хотел взглянуть на него.

– Нет! – вскрикнула я.

Но отец отвесил оплеуху, зажал рот ладонью и выкрутил руки назад. Вырывалась как могла, но куда мне было справиться с двумя мужчинами! Староста задрал на груди кофту, я вздрогнула, когда холодные пальцы принялись шарить по груди. Как же было мерзко, противно. От стыда и злости я зарычала.

– Камень настоящий, Тим, – восторженно зашептал староста и потянул за рубин.

От резкой боли я всхлипнула.

– Только он может нам помочь, только он. Милантэ, все будет хорошо, девочка.

Я попыталась откинуться назад, чтобы избежать прикосновения старосты. Но мужчина схватил меня за скулы, вынуждая смотреть ему в глаза.

– У тебя появился шанс стать чистой, девочка, – ласково, словно издеваясь, тихо произнес староста.

Он достал из кармана веревку, и мужчины связали мне руки, ноги, мои крики заглушил кляп. Ужас происходящего казался нереальным, словно совершалось все не со мной. Вчера я только засыпала в собственной постели, а сегодня меня уже куда-то везли в машине на заднем сиденье.

– Где Отис? Паренек у тебя упрямый, тем более знает, где нас искать. Помешать может, – поинтересовался приемный отец.

Он сидел за рулем старой «Тойоты», изредка бросал взгляды в зеркало, наблюдая за мной.

– В погребе, остынет немного и все поймет. Даже если бы у девчонки не было рубина, все равно отдал бы Милантэ темному богу. Он любит красивых и потом долго не просит. А Отиса хочу отправить учиться – дураку у власти делать нечего. А как вернется, женю на дочери Стэна. Покорная, смирная, как твоя жена, – тихо засмеялся староста.

Джесси! Мою бывшую подружку прочили в мужья Отиса? Я бы захохотала, если бы не было так страшно. Они действительно верили в какого-то бога и хотели принести меня в жертву. Сумасшедшие!

– Мою жену не трогай, – грубовато молвил отец. – Боюсь, как бы не слегла, когда узнает, что опозоренная дочка сбежала.

– Другую возьмешь, девок молодых хватает, – хмыкнул староста.

– Не надо мне других, – буркнул отец. – Как только деньги за рубин получим, хочу свозить ее к морю, как тогда на медовый месяц.

– А девку тебе не жаль? Ты ж ее вырастил.

– Дикая она какая-то, всегда кусалась и царапалась, такая покорной никогда не будет. И взгляд у нее как у звереныша. Если бы не жена, то в тот же день бы горло перерезал, когда на пороге дома ее нашел, – кузнец со злостью взглянул в зеркало заднего вида.

Я всегда знала, что приемный отец меня ненавидел. Почему? Что я ему сделала? Оказывается, слишком дикой была. Горько усмехнулась про себя. Может, и те, кто меня оставил, тоже хотели избавиться от странного ребенка? Но я действительно была другой. Более резвой, что ли? Иногда жестокой, с мальчишками дралась до крови. Ее запах будил внутри странную жажду, и я ловила себя порой на мысли: «А какая она на вкус?»

Был у меня один секрет. Страшный. Но забыть те ощущения я не смогла. Однажды мальчишки в очередной раз дразнили нас с Джесси, я не выдержала и бросилась драться. Их было трое, и вскоре я валялась на пыльной земле с разбитой губой. Когда один из обидчиков наклонился ко мне, чтобы ударить в лицо, я вцепилась ногтями в щеку, оставив глубокие царапины. Мальчишка закричал от боли, после мы дрались с ним, как звереныши, но запомнилось другое: вкус чужой крови. Я попробовала, коснулась кончиком языка пальцев. Прикрыла глаза, это было восхитительно, а еще удивительнее, что маленькая капля крови сделала со мной на мгновенье. Сила, скорость, запахи – все словно умножилось на сто.

Вот и сейчас сдаваться я не собиралась. Но то, что я услышала дальше, повергло меня в такой шок, что на некоторое время просто выпала из реальности происходящего.

Наше поселение отделял от остального мира хвойный лес. Мужчины дорогу знали: они часто ездили в город за продуктами или вещами, которые приобретались на вырученные деньги от продажи молока, сыра, яиц, мяса, деревянных и кованных поделок. Мы отказались от всего мирского, женщины стирали на руках, готовили в печи. Электричества не было, и мы не могли смотреть телевизор или как-то узнавать новости. В школе детей обучали как получалось, но совсем неграмотными школьники не были: знали, в какой стране живут, ее историю, кто президент, даже законы изучали.

Радио было только в доме старосты, и если он считал, что услышал важные новости, то мог сообщить остальным.

Поселение образовалось еще в прошлом веке и только разрасталось, пришлось строить новые дома. Избранных юношей отправляли учиться в большой мир, и порой они возвращались женатыми. Староста такое поощрял, «новая кровь» иногда была необходима.

Примерно раз в пять или десять лет пропадала красивая девушка. Причины смерти были разные: потерялась в лесу, убило дикое животное. Раньше я никогда не задумывалась об этом, а сейчас с ужасом слушала, как мужчины представят мое исчезновение:

– Скажешь, что решил выпустить Милантэ из погреба, а она, как дикая кошка, рванула в лес. Ты ее не догнал, завтра утром объявим розыск и отправимся искать беглянку. Жена твоя путь тоже идет, – рассуждал староста. – Отиса я не пущу, а вот на ритуале он будет присутствовать: пусть убедится, что темный бог существует. Хватит ему сказки рассказывать, взрослый уже, скоро сам станет принимать решения, кого приводить в храм.

– Смотри, как бы твой пацан не сорвался, все серьезно у Отиса, раз хотел жениться на ней, – приемный отец кивнул в мою сторону.

Взгляд, полный злобы. Казалось, дай ему волю – прожжет меня насквозь. Я тоже сейчас их ненавидела. За всех погубленных девушек.

– Прежде чем отдадим Милантэ темному богу, я попрошу его вытащить рубин…

– Может, мы сами сначала его вытащим? – отец прервал старосту. – А то тела бог не оставляет, только окровавленную сорочку.

Прикрыла глаза. Лучше бы они заткнули мне еще и уши, чтобы не знать, что со мной скоро произойдет. «Всегда есть выход. Нужно только подумать», – моя любимая поговорка, которая выручала не раз. Что же делать? Ответ пришел сам: прикинуться смирившейся дурочкой, чтобы развязали руки и ноги, а потом… Мне бы только вцепиться хоть в кого, прокусить кожу зубами или расцарапать ногтями, лишь бы ощутить на языке каплю чужой крови, и тогда…

Машина резко остановилась, и староста ласково произнес: