Сдаюсь твоим рукам

– Веста.

Оглянулась – никого, вокруг только пустыня.

– Веста.

Вдалеке заметила человеческую фигуру, она стремительно приближалась. Несколько секунд – и передо мной оказалась темноволосая девушка в белом длинном платье. Карие глаза смотрели с нежностью, а я от восторга открыла рот. Девушка была так прекрасна, что невозможно отвести взгляд. И вдруг мелькнула мысль в голове: «Это вестница».

– Да, милая, я вестница. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, советница придет за тобой. Вселенная выбрала тебя служить ей, будь готова в положенный срок.

Одно дело, когда ты слышишь разговоры о вестницах и о девушках, за которыми в пятнадцать лет приходили советницы, и совсем другое, когда это все относится к тебе.

Неожиданно тело закрутило волчком, голова закружилась, и меня вырвало. С кашлем открыла глаза и закричала от боли. Горело все тело, словно живьем сдирали кожу. Незнакомая женщина влила в рот воду, которая пахла травами, и я провалилась в глубокий сон.

Потом приходила в себя, кричала от жгучей боли, снова меня поили отварами, и я опять падала в спасительную бездну сна. Сколько так продолжалось? Неизвестно. Только каждый приход в сознание становился короче, а беспамятство длиннее. Пока я не услышала голос советницы Сары. Она напевала мелодию, гладила руками мое измученное тело и дарила долгожданную прохладу. Кожа остывала, боль уходила, а потом я услышала шепот:

– Открой глаза, Веста.

Послушно подчинилась, медленно приоткрыла веки и зажмурилась от яркого солнца.

– Задерните шторы, – приказала полубогиня. – Давай, Веста, попробуй еще.

Часто заморгала, свет уже не был таким ярким, перед собой разглядела фигуру в серебристом плаще.

– Слава Вселенной, я пришла вовремя, – облегченно вздохнула полубогиня. – Накормите Весту куриным бульоном. Много только пока не давайте.

– Хорошо, советница Сара, – произнесла монахиня, что служила в храме.

– Мама, – прошептала я. – Мама где? И моя сестренка.

– С ними все хорошо, дитя, – произнесла Сара. – Твое место теперь в этом храме. Как будущая советница ты имеешь полное право здесь жить.

– Но я хочу домой к маме, – тихо попросила я.

– Тише, тише, – Сара погладила по голове, успокаивая магией. – Ты обязательно встретишься с ними, Веста, но пока надо набраться сил.

Советница поднялась, плащ зашелестел от ее движений. Сара протянула монахине руку с глубокой чашкой, та взяла ее, и полубогиня исчезла. Женщина, как будто ничего сверхъестественного не произошло, приблизилась с этой чашкой ко мне и принялась кормить самым вкусным в мире бульоном.

Но какое бы внимание ни уделяли мне монахини, какую бы ни проявляли заботу, ничто не могло заменить родных. Я ужасно скучала по маме и плакала от тоски. Постоянно спрашивала советницу о ней, но каждый раз получала один и тот ответ:

– Потерпи дитя, вернется отец и проводит тебя к матери.

Потом я узнала, что, когда рабы разгребали завалы дома и обнаружили нас с сестрой живой, народ объявил это чудом. Лейла спаслась благодаря мне, я закрыла малышку своим телом, но никто не понимал, как восьмилетняя обгоревшая девочка выжила. Пока не увидели золотой ореол вокруг головы.

– Это будущая советница! – восторженно закричали люди.

Они-то и принесли меня в храм. В государстве, где я жила, полубогиням поклонялись, им молились, их обожали. Король страны всегда получал благословение Вселенной в виде советницы.

Монахини сказали, что ореол с каждым днем тускнел, и сейчас его больше не было. Женщины сняли повязки с моего тела, и первое, что я увидела, это руки. Советница пыталась сделать все возможное, но даже полубогиня не смогла заставить исчезнуть шрамы.

– К сожалению, я не могу исправить то, что уже свершилось. Если бы я вернулась раньше… – в голосе Сары слышались печальные нотки. – Бедное дитя.

Не только руки, а вся правая часть тела была обожжена. И если кожа уже не болела, то синюшно-красный цвет не исчез, шрамы, образовавшиеся после лопнувших волдырей, испещряли тело. Со страхом я дотронулась до лица и дрожащими пальцами изучала неровную, шершавую кожу, а когда руки коснулись волос, закричала. Я стала уродом.

На мой крик явилась Сара, она прижала к себе и не отпускала, пока у меня не закончилась истерика. Под серебристым плащом было теплое и мягкое тело, как у человека. Советница пахла медом и розой. За те несколько дней она стала самым близким человеком, нет, полубогиней или… Неважно. С ней я чувствовала себя спокойно.

– Веста, милое дитя. Все будет хорошо.

– Мамочка! Мамочка! – кричала в истерике. – Хочу к мамочке.

– Уже скоро прибудет отец, и ты встретишься с мамой, я обещаю, – полубогиня крепко обняла меня.

– Советница Сара, я теперь урод. Безволосый урод, моя кожа так ужасна, что можно пугать детей.

– Веста, открою тебе секрет…

Полубогиня взяла меня за подбородок и заставила взглянуть в свои глаза. Страх перед божеством овладел душой, так странно ощущать под плащом живое тело и видеть бездну вместо лица.

– Когда ты станешь советницей, сила Вселенной излечит израненное тело.

– Я стану похожей на вас? – с ужасом произнесла я. – У меня не будет лица?

Сара вздохнула.

– Милое дитя. Придет время, и ты все узнаешь, – она успокаивала мои нервы магией, и я расслабленно откинулась на подушку. – А пока тебе не исполнилось пятнадцать лет, предлагаю носить паранджу.

Мои глаза расширились, когда в руках полубогини появилась черная накидка из нежной ткани. И в ней я встречала отца. Король постарел еще больше, лицо совсем осунулось. Я обещала себе держаться, но разревелась, как только папа вошел в мою комнату, и мы обнялись. После крепких объятий, король попросил:

– Позволь взглянуть на тебя.

И я позволила ему увидеть, что стало со мной. В основном пострадала правая сторона тела. Волос больше не было, шрамы покрывали лоб и переходили на правую щеку, спускались по шее вниз на грудь, живот, охватывали правое бедро, голень и заканчивались на большом пальце ноги.

Со слезами на глазах отец изучал мое тело, потом завернул в паранджу и долго молчал, прежде чем сказать:

– Я рад, что моя дочь будет советницей, и горжусь твоей смелостью.

– Папа, я хочу увидеть мамочку.

– Один раз я позволю тебе.

Ответ отца показался странным.

– Когда?

– Когда тебе исполнится пятнадцать лет.

Я не понимала почему и доставала вопросами и монахинь, и Сару, но ответа толком никто не давал. Лучше бы сказали правду или солгали, чем оставлять ребенка в неведении. Лишь советница успокоила тогда детское сердце.

– Веста, мама твоя жива, и это главное.