Камень ангела

– Я ему задам! – говорила она, подмигивая матери Саймона, и тащила его во двор.

Там она брала длинную палку, которой выбивали соломенные матрасы, и, шепнув Саймону: «Кричи!», начинала выбивать матрас, который заранее притаскивала из верхних комнат.

Саймон послушно вопил, и они оба смеялись, прикрыв рукой рот, чтобы не услышала миссис Баттеруорт.

Мари очень хорошо ладила с Сьюзен. Саймон слышал, как они смеялись, подметая в помещениях для гостей. Может быть, именно из-за этого мама хочет здесь остаться? У нее никогда прежде не было друзей.

У Сьюзен был возлюбленный – Мартин Ригби. Он служил подмастерьем у Билла – дубильщика, редкостного скряги, который не отпускал его из учеников и не позволял таким образом жениться. Билл постоянно твердил, что Мартин должен ему за еду, питье и одежду. Остается только надеяться, говорила Сьюзен, что Мартин переживет своего хозяина, ибо список его долгов становился все длиннее с каждым днем.

Она постоянно говорила о своем суженом. Он моложе ее, с ушами, как у овцы, и от него несет, как от дохлой коровы, но он умеет целоваться, как никто. Еще Сьюзен рассказывала о своей семье: у нее шестеро братьев и сестер, родители умерли, а самый младший брат живет у ее замужней сестры возле Бэрнли. Вообще Сьюзен любила поболтать, но редко задавала вопросы, и это очень устраивало Мари.

Дни пролетали быстро, но Саймон все время ждал, когда же они вернутся к своей настоящей жизни. Когда приходило время спать, он лежал, прислушиваясь, пока шепот людей, их мысли и мечты не прогоняли шорохи леса и шелест листвы.

К концу недели в трактире стало особенно многолюдно. Наступила суббота, и трактир оставался открытым далеко за полночь. В пивном зале громко пели и дрались и, по крайней мере, четверо лежали бесчувственными в собственной блевоте, но миссис Баттеруорт никого не вышвыривала на улицу.

– Я покажу этим проклятым прокаженным с Библией, – говорила она. – Бесплатный эль после полуночи!

И пение с драками продолжились. Даже Саймону пришлось прислуживать в зале, и это ему совсем не нравилось, потому что там было несколько мальчиков из грамматической школы; они дразнили его «дурачком миссис Баттеруорт» и старались поставить подножку.

Наконец даже самые закаленные пьяницы, горланя песни, отправились восвояси. Был уже третий час утра, когда Сьюзен, Саймон и его мать поплелись наверх и рухнули на постели. Саймон слишком устал даже для того, чтобы думать о лесе, и сразу же провалился в глубокий сон. Ему снилось, что он лежит под водой, потому что мать сказала ему затаиться. Их разыскивали – он слышал, как по берегам реки топает множество ног. А потом его коснулась рука матери.

– Саймон! – звала мама. – Саймон, проснись! – И она начала трясти его за плечо.

Саймон сразу же открыл глаза. Мать стояла рядом, прижимая палец к губам. Пора, подумал Саймон. Наконец-то им пора в путь. Он быстро поднялся и вслед за матерью начал спускаться по лестнице.

– Какого черта здесь происходит? – осведомилась миссис Баттеруорт, в растрепанном виде появляясь в дверях своей комнаты. – Что за шум?

– Вам бы лучше пойти да посмотреть, – посоветовала Сьюзен, которая уже поднялась с постели и стояла теперь у окна.

Миссис Баттеруорт поплотнее запахнула шаль и с ворчанием пролезла мимо Сьюзен к окну. Когда Саймон с матерью последовали за хозяйкой в комнату, Мари сделала ему знак молчать.

Трактир был окружен отрядом пуритан, одетых в черное, со строгими воротничками, в высоких шляпах. Некоторые упали на колени, прямо в грязь Лонг Миллгейт, и все они молились. Саймон поискал взглядом проповедника Роберта Дауна, но не увидел его. Человек, который, по словам Сьюзен, называл себя «Бей нечестивых», громко читал Библию.

– «И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные», – произносил он нараспев, и его редкая седая бородка тряслась в такт словам.

Миссис Баттеруорт высунула в окно свою большую растрепанную голову.

– Эй, вы! Вам известно, который сейчас час?

Но «Бей нечестивых» лишь указал на нее обвиняющим перстом.

– «Восстань, восстань, облекись в силу твою, Сион! Облекись в одежды величия твоего, Иерусалим, город святый!»

И все его последователи вскричали:

– Аминь!

Миссис Баттеруорт отвернулась от окна, глаза ее метали молнии.

– Я ему покажу «одежды величия»! – воскликнула она. – А ну, несите сюда ночные горшки!

Саймон отступил в сторону, когда мимо него пронеслась Сьюзен, а миссис Баттеруорт снова высунулась из окна и заорала:

– А ну-ка, убирайтесь от моей двери, вы, грязные крысы!

– «Так говорит Господь: псы съедят Иезавель за стеною Изрееля», – закричал в ответ «Бей нечестивых». – «Вот удел человеку беззаконному от Бога, и наследие, определенное ему Вседержителем!»

– Вот тебе, мерзкий старик! – завопила миссис Баттеруорт, выплеснув на своего противника содержимое ночного горшка, причем очень метко.

«Бей нечестивых» на минуту умолк, тяжело дыша и отряхиваясь. Но вскоре снова обрел дар речи:

– «И я увидел блудницу, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее».

Миссис Баттеруорт едко рассмеялась:

– Может, хватит проповедей, дед? Ты здесь ошиваешься только потому, что жена не подпускает тебя к себе!

Сьюзен тянула хозяйку за шаль, пытаясь оттащить от окна.

– Пойдемте! – увещевала она миссис Баттеруорт. – Не обращайте на них внимания. Им скоро надоест.

Но пуритане, читавшие нараспев Библию, явно не собирались отступать.

– «Имущество твое и сокровища твои отдам на расхищение, без платы, за все грехи твои!» – завывал «Бей нечестивых».

И его приспешники восклицали:

– Хвала Господу!

И тут на сцене появился Роджер Твист, ночной сторож, и позвонил в свой колокольчик.

– Четыре часа утра, – закричал он, – и все в порядке.

При виде толпы он резко остановился.

– Четыре часа утра! – воскликнула возмущенная миссис Баттеруорт. – Вот именно!

Она сбежала вниз по лестнице, и шаги ее загремели по дому. Прихватив в кухне большой нож, она стрелой вылетела из дверей трактира и изо всех сил огрела проповедника. «Бей нечестивых» упал на колени прямо в грязь; несколько пуритан бросились к ней. Но прежде чем они добрались до миссис Баттеруорт, она схватила старика за бороду и начала отрезать ее ножом. «Бей нечестивых» выл и орал.

– Убирайся от моих дверей вместе с бандой своих проклятых навозных жуков! – шипела она. – А не то я отрежу тебе кое-что еще!

И она замахнулась ножом на его последователей, которые пытались остановить хозяйку трактира. Роджер Твист ринулся к ней с воплем:

– Эй! Да что тут происходит?

– Я учу этого хорька хорошим манерам! – ответила миссис Баттеруорт, все еще размахивая ножом, так что пуритане отпрянули и рухнули на колени, вознося молитвы.

– Ну, ну, бросьте нож, – уговаривал Роджер Твист. – А вы уходите отсюда, все – вы уже достаточно повеселились.