Невеста Ноября

– Почему «вестники зимы»?

– Это поговорка такая. Кто-то решил, что снегири появляются откуда-то вместе с зимой, поэтому их так и прозвали. Но я не верю в эти глупости. Всегда эти птицы живут. Грудки хоть у них и красные, но весной, летом и осенью их тяжело разглядеть на фоне цветов и зелени. Однако поговаривают, что на зимнем бесцветном пейзаже они выделялись словно яркие пятна.

Вестники зимы. Я не решаюсь сказать, что видела их недавно. Хотя права Алёна. Что тут удивительного? Птицы как птицы. Просто я обратила на них внимание, вот и всё. На глаза сами попались.

Няня заканчивает заплетать мне косу, дальше я собираюсь сама: надеваю белую нижнюю рубаху, а сверху – приталенный серый с красной вышивкой кафтан. Намеренно выбираю наряд попроще, чтобы больше не отвлекать внимание гостей от моих сестёр. Даже волосы ничем, кроме ненавистной ленты, не украшаю. Только про яшмовое кольцо не забываю, помня о своём решении найти мальчишку.

Захожу вначале к отцу, тот мирно спит на своей просторной кровати, под толстым одеялом и шкурой волка. Не решаюсь его трогать, чтобы не разбудить. Нахожу на столе рядом воду, тёплый сбитень и кружку с каким-то отваром. Подношу к носу и вдыхаю горький запах, но в травах я не особо разбираюсь, поэтому не узнаю состав. Ставлю обратно на стол и решаю зайти к отцу чуть позже. Плотнее задёргиваю шторы, чтобы даже тусклый свет дня не потревожил его сон, и выхожу, тихо прикрывая за собой дверь.

Следующие пару часов я делаю то, что велела мне Алёна. Веду себя как гостеприимная хозяйка. Общаюсь со всеми гостями, которых встречаю. С группой мужчин пью травяной чай с грушевым пирогом. Слушаю их рассказы об Истроге и других княжествах, в которых они побывали. Я предполагала, что подобные разговоры будут скучны и придётся изображать улыбку, притворяясь заинтересованной, но в итоге их истории меня увлекают. Особенно о северных народах, что кочуют с места на место, живут в домах из шкур животных, а в их санях запряжены не кони, а олени. Я непроизвольно подаюсь вперёд, когда гости подробно описывают их огромные ветвистые рога, способные без труда проткнуть человека.

– Но этим народам пришлось тяжелее всего из-за отсутствия зимы. Не привыкли они к тёплым сезонам. Да и сами странные, – говорит мужчина за сорок с длинной бородой, в которой уже заметна седина. – Они всё продолжают восхвалять зиму. Верят, что Декабрь с братьями своими вернётся.

– Почему им пришлось тяжелее всего? – интересуюсь я, прежде чем сделать новый глоток горячего напитка.

– Северяне отличаются от нас. Предки тамошних жителей не знали почти ничего, кроме бесконечной зимы, – рассказывает другой мужчина, пятернёй убирая длинные седые волосы назад, среди которых ещё мелькают русые пряди. Несмотря на возраст, голос у него бойкий. – Они строили тёплые жилища, поклонялись огню и легко передвигались на санях. Умели толстый лёд на озёрах бить и ловить рыбу. А потом – бац! – мы все вздрагиваем, когда он громко хлопает в ладоши. – И нет снега, дожди да земляная каша. Дома их стали слишком тёплыми, а реки и озёра прекратили замерзать, и они даже рыбачить по старинке не могли. Людям пришлось заново учиться жизни. А какие уж там сани, если дорогу развезёт? Нынешние северяне научились существовать по-новому, но земля там другая. Дожди частые, а сумрачная погода ноябрьская большую часть года держится. Недовольны люди такой жизнью и всё о старых временах вспоминают, как их предки жили.

– Верно говоришь. Наверное, уж лучше снег, чем грязь, – поддерживает первый.

Почти все согласно кивают, а меня озадачивает то, что кто-то высказывается в пользу зимы. У нас в Ренске все её страшатся и только рады отсутствию мороза.

– Но разве лёд на озёрах не препятствует рыбалке? – интересуюсь я.

– Мы тоже вначале у этих северных чудаков спрашивали об этом, но те всё равно настаивали, что мы просто ничего не понимаем. Это другой вид рыбалки, вот и всё.

– А им откуда знать? Ведь озёра не замерзают. Да и безопасно ли ходить по льду?

– Говорили, что безопасно, так же как по земле. Промерзает лёд невиданно толстым слоем, и страшиться нечего! – с энтузиазмом встревает ещё один собеседник. – Сами хоть не видели, но уверяли, что знают. У них по-прежнему передаются старые знания из поколения в поколение, будто ждут они, что однажды всё вернётся на круги своя и полноценный круговорот года восстановится.

Я застываю, не донеся кружку до рта. Хмурюсь, пытаясь представить северных людей. Может, у них тоже волосы тёмные, как у меня? Поэтому гости, прибывшие из Истрога, меня не сторонятся?

– Прошу прощения, княжна, если наши люди тебя утомили разговорами о санях и рыбалке, – с виноватой улыбкой присоединяется к нам Владимир, садясь рядом со мной.

– Что ты, это я их задерживаю, расспрашивая разное, – опомнившись, опускаю кружку на стол, а мужчины наперебой отмахиваются, убеждая, что им только в радость.

Я невольно опускаю взгляд, стыдясь своего смущения от их добрых слов. Редко мне выпадает возможность поговорить с гостями, которые видят во мне простого собеседника, а не «декабрьскую колдунью».

– Тебе правда интересно? – удивляется князь.

– Многое остаётся мне неясным, но это очень увлекательно, – улыбаюсь я и бросаю взгляд на дверь, из которой появился Владимир. – Где Василиса или Мира? Я думала, вы с ними проводите время.

– Так и есть. С утра, пока ты спала, мы немного прогулялись по Ренску. Сейчас твои сёстры снаружи вместе с Исаем. Брат предложил небольшое развлечение, хочет устроить соревнование по стрельбе из лука. Вначале он предлагал половить дичь в лесу, но погода не располагает.

Я киваю его словам: судя по тучам за окном, дождь может пойти в любой момент, и лучше не уходить в лес.

– Тогда почему ты здесь, Владимир?

– Я пришёл перекусить, – он тянется за куском пирога с грибами, а я поспешно наливаю ему горячий сбитень в кружку.

Братья из Истрога похожи странной привычкой пристально наблюдать за чужими движениями. Наливая напиток, я держу кружку ровно, делая вид, что не замечаю его следящего взгляда. Но в отличие от Исая, Владимир смотрит не так настойчиво, его взгляд не давит на меня. Князь благодарно мне улыбается и приступает к еде, а мои прошлые собеседники откланиваются и уходят, говоря, что сами хотели бы прогуляться по городу.

– Наверное, мне тоже стоит уйти, чтобы ты спокойно поел, – говорю я, чувствую неловкость оттого, что мы остались одни за столом.

– Нет, Яра, останься, – Владимир неожиданно порывисто хватает меня за руку, когда я приподнимаюсь. С недоумением смотрю на его пальцы, обхватившие мою ладонь. Он тут же отдёргивает руку. – Прошу прощения. Снова. Ещё и дня не прошло с нашего прибытия, а уже столько раз пришлось перед тобой извиниться.

– И большей частью по вине твоего брата. – Я примирительно улыбаюсь и сажусь обратно.

– Именно поэтому я попросил тебя остаться, хотел поговорить о нём. Успел ли он ещё что-то натворить за вчерашний вечер?

Моя улыбка из искренней становится натянутой. Доливаю себе травяного чая, прежде чем ответить Владимиру.

– Ничего, что стоило бы твоего беспокойства, – успокаиваю я, решая не вспоминать о вчерашнем вечере. Часть вины за поведение Исая я действительно перекладываю на излишнее количество выпитого им хмельного мёда.

Владимир поворачивается и внимательно разглядывает моё лицо. Понимаю, что он вряд ли мне верит, когда его губы вздрагивают в едва заметной вымученной улыбке. Князь возвращается к пирогу и сбитню.

– Что думаешь о моих сёстрах? – перевожу я тему.

– Они прекрасны, Яра. Красивые, воспитанные, добрые, – тут же выдаёт он. Приправляет всё это дружелюбным тоном, но перечисленные характеристики абсолютно поверхностны.

– Значит, тебе кто-то приглянулся?

– Приглянулся, – кивает он.

Я приподнимаю бровь, удивлённая скупым ответом, но любопытство не даёт мне закрыть эту тему.

– Скорее всего, это Василиса, – как бы невзначай бросаю я, отпивая чай.

– Это логично. Василиса, как и я, старшая. Уверен, что Мире нравится Исай, – отвечает Владимир, но в его голосе нет напряжения или радости, он просто констатирует факт.

Я поджимаю нижнюю губу, не понимая, что он чувствует и чувствует ли что-то вообще. Нередко княжеские браки являются плодом холодного расчёта. Кто знает, действительно ли Владимиру нравится Василиса или ему всё равно, кто станет его женой, лишь бы родила наследника.

– А ты сама, княжна? Может, кто-то приглянулся из молодых бояр: местных или тех, кто прибыл с нами? – прерывает мои мысли Владимир, заканчивая еду.

– Я… нет… пока не ищу жениха.

– А как же лента в волосах?

Я морщусь при напоминании, а князь не сдерживает тёплый смех.

– Я ношу ленту всего второй день. Отец решил, что мне пора задуматься об этом, но до восемнадцатилетия не планирую выходить замуж.

– Верно, но это совсем скоро, я прав?

– Прав, Владимир. Мой день рождения в последний день ноября.

– Вряд ли мы будем настолько наглыми, чтобы докучать князю Дарию в его доме так долго, – отвечает истрогский князь, рассматривая еду на столе. – Но я обязательно запомню дату твоего совершеннолетия.

Не успеваю ничего ответить, как мой собеседник поднимается, привычным движением одёргивает свой коричнево-золотой кафтан.